Часть 2. Линия жизни. (2/2)

За болью и расстоянием скрывалось воспоминание о человеке с серыми глазами, такими же, как у его матери, со светлыми волосами на оттенок темнее, чем у его матери, и лицом, не таким тонким, но с очень похожими манерами, который однажды встретил их на Тёмной Дороге, который дал Мэри немного денег и амулетов, обнял её и взъерошил волосы Нила — нет, Натаниэля — прежде чем вернуться в мир смертных. Это был самый близкий момент, который Натаниэль когда-либо видел, его мать тогда первый раз заплакала, когда смотрела, как её брат уходит.

Нил не знал, зачем Стюарт Хэтфорд искал кого-то, кого больше не существует, но он больше не желал этому человеку зла. Он просто хотел, чтобы этот человек ушел.

Он хотел, чтобы все люди, преследующие его, ушли.

Это была ужасная ошибка — помогать этой женщине-Фейри в магазине раскрыть себя рыцарям Морияма. Возможно, если бы он убил их всех, всё было бы в порядке, но одному удалось сбежать и доложить всё Тецуджи, и теперь казалось, что куда бы Нил ни повернулся, люди Тецуджи или его отца охотились за ним. Он не понимал этого, ничего не знал о том «долге», о котором говорила Гвиллион, он просто знал, что очень устал бежать, потому что его преследуют.

Нил заснул, ожидая ухода Стюарта, и проснулся от теплого натиска окруживших его волков, и какое-то время всё было в порядке. Он встал, выпил немного воды и съел фруктов, и тогда они побежали, они побежали от радости, а не от страха, потому что впереди было так много Тёмной Дороги, что у них не было другого выбора, кроме как гнаться за бесконечным горизонтом. Он бегал, ел, спал и смеялся, когда волки натыкались на маленьких существ, которых он никогда не замечал, когда был с матерью (некоторые из них были почти как кролики, некоторые были похожи на помесь барсука и ежа, а некоторые… некоторые были непохожи ни на что, что он когда-либо видел) и охотился на них с возбуждённым визгом.

И тогда люди нашли их, воспользовались заклинаниями телепортации, порталами или чем-то ещё, чтобы получить доступ к Тёмной Дороге, а затем подстерегли его. Нил отбивался от них своей магией, ножами и теневыми волками, но это истощило несколько предметов, которые у него были для заклинаний, и стало слишком рискованно выходить в мир людей после стычки с людьми Мориямы. Как будто за ним следили шпионы (весьма вероятно, учитывая, насколько могущественными были его отец и Морияма), так что однажды он случайно проник в «знания» и был удивлён, когда ему удалось нарушить «границы» святилища, и никто не был предупрежден о его присутствии.

Он не мог брать слишком много от знающих и рисковать быть замеченным, и думал, что перестраховался, украв из Stardown. Он помнил уроки своей матери и брал только случайные предметы в случайное время, стараясь не делать ничего, что можно было бы считать шаблоном. Он взял только то, что ему было нужно, и с лёгкостью проскользнул мимо дежурных охранников.

Потом его поймали… он не был уверен, что именно, но он что-то почувствовал.

Что-то, что заставляло ненавистную магию внутри него вспыхивать, заставляло его хотеть протянуть руку и ухватиться за… он не был уверен, за что. Итак, он закончил хватать то, что ему было нужно, и почти закончил, когда раздался звук чего-то падающего на пол. После этого он ушёл и побежал к теням, как раз в тот момент, когда световое заклинание сработало и ослепило его.

Он продолжал инстинктивно бежать прямо в нечто, похожее на металлический прут или что-то в этом роде. После этого всё пошло под откос, какой-то ухмыляющийся маньяк ударил его, затаив дыхание, только чтобы обнаружить, что Кевин Дэй пытается наложить на него заклинания.

После этого Нил больше не задерживался.

Было достаточно плохо, что Тетсуджи Морияма послал своих людей за Нилом, но увидеть Кевина и вспомнить о дне, с которого всё началось? О том времени в Эверморе, когда он думал, что всё, что он будет делать, это играть с мечами и сглазами с Рико и Кевином, как он делал в предыдущие визиты, только для того, чтобы их троих привели в комнату, где его отец вскоре разрубал тупым топором Джека-в-Айронсе. Пока его отец медленно расчленял гиганта, Нил почувствовал, как что-то пробуждается внутри него, что-то тянется к жизни, мерцающей перед ним.

В ту ночь мать забрала его, и они не переставали бежать. По крайней мере, Нил не перестал бежать.

После встречи с Кевином он попытался быть более беспорядочным, рискнуть вернуться в мир смертных (это было даже хуже, чем он помнил, воздух был таким густым от привкуса металла и химикатов, что он едва мог дышать, и всё такое странное), но куда бы он ни повернулся, везде были Фейри. Были люди его отца, были люди Мориямы, были незнакомцы, которых он даже не знал. Он использовал Тёмную Дорогу, чтобы бегать повсюду — Европа, Азия, Африка, Южная Америка и Канада, везде, где были знакомые, и всегда было одно и то же. Везде кто-то охотился на него.

Теневые волки хорошо питались на Тёмной Дороге, но Нил становился всё более и более истощённым, его правое запястье постоянно болело из-за серебряного браслета, предупреждающего его об опасности, его разум устал от наложения заклинаний, создания чар и наложения сглазов в попытке спастись и найти спокойное место.

Именно в надежде наконец заполучить последнее, он отправился украсть немного обсидиана и бирюзы из магазина в окрестностях Невады, думая, что это было достаточно далеко от крепости его отца и Тетсуджи, чтобы он мог избежать их внимания. Он прокрадывался ночью, брал достаточное количество полудрагоценных камней и возвращался на Тёмную дорогу, чтобы закрыть порталы, чтобы люди не использовали их для телепортации на Тёмную дорогу таким образом. Его мать говорила ему, что порталы были наиболее распространенным способом передвижения, за ними следуют заклинания телепортации, и что люди с такими способностями встречаются редко. Если бы он мог сделать доступ к Темной Дороге более трудным, то ему не нужно было бы возвращаться ни к каким знаниям или миру смертных.

У него было примерно половина того, что ему было нужно, прежде чем браслет зажал его запястье, но прежде чем он смог сделать шаг назад на Тёмную дорогу, что-то врезалось в него, вспышка звёзд в его глазах, а затем…

…затем он проснулся от боли, проснулся от жжения вокруг запястий и ужасной жажды, пульсации в голове и боли в теле. Ему пришлось несколько раз моргнуть, пытаясь сфокусировать взгляд, и сначала он увидел только чёрное. Ему потребовалось мгновение, чтобы понять, что пол, на котором он лежал, был блестящим чёрным мрамором.

— Проснулся наконец, Натаниэль?

Нил напрягся при звуке этого голоса, почему-то странно знакомого. Его тело протестовало против резкого движения, а запястья болели ещё сильнее — он застонал, когда понял, что они скованы железными наручниками. На его правой руке и предплечье была запекшаяся кровь, конечность по какой-то причине болела больше, чем левая, и он не думал, что это связано с тем, что железная манжета была больше, чем на левой руке.

Послышался звук приближающихся шагов, который заставил его сесть, но прежде чем он успел это сделать, кто-то схватил его за волосы и дёрнул в более или менее сидячее положение. Он взвизгнул, глядя на молодого человека, который был смутно знаком… Рико, понял он с нарастающим ужасом, увидев небольшой шрам на его левой щеке, небольшую линию, полученную в результате тренировки с мечом, когда Тэнгу был ребёнком, шрам, который он носил с гордостью.

— Мы не смогли снять браслет, — сказал Рико с лёгкой улыбкой, его тон был приятным, как будто он рассказывал историю. — Его нельзя было отрезать или удалить заклинанием, поэтому нам пришлось надеть на тебя наручники. Скажи мне, Натаниэль, где ты был все это время? Куда ты делся, что не постарел за десятилетия, где ты так изменился?

Кто-то ещё двигался вокруг них, тёмная фигура с лёгкими шагами, но Нил мог смотреть только на Рико из-за хватки за его голову, он мог видеть тёмные глаза и жестокое выражение.

— Я… я не… — Что он имел в виду под вопросом о его внешность и возраст?

— Почему? — Почему Рико искал его?

Рико слегка улыбнулся, а затем свободной рукой ударил Нила по лицу, достаточно сильно, чтобы разбить ему губу и запрокинуть голову в сторону.

— Я здесь задаю вопросы. Почти двадцать лет мы искали тебя, только чтобы найти тебя в таком виде. Я хочу знать, что случилось.

Нил собрал всю желчь и кровь в рот, а потом сплюнул смесь ублюдку в лицо, и слабо рассмеялся, прежде чем его снова ударили достаточно сильно, чтобы он упал на пол, при этом вырвав пряди волос.

— От-отъебись, — сказал он Рико, растянувшись, холодный черный мрамор касался его разбитого лица. — Ублюдок.

— Это была Тёмная дорога, правда ведь?

Нил ещё сильнее напрягся при звуке голоса Тэцуджи, такого же глубокого и бесстрастного, каким он его помнил и который предотвратил новый удар Рико. Шаги приблизились, и он подавил крик, когда что-то с железным наконечником ударилось ему в спину.

— Ты прятался на Тёмной Дороге.

Он закрыл глаза и ничего не сказал.

— Это невозможно, — возразил Рико. — Он должен был спрятаться у своего дяди или что-то в этом роде, понимаете…

— Я знаю, кого вижу перед собой, — сказал Тэцуджи с редкой долей жара, и Нила позабавил бы звук шаркающих ног, как если бы он хотел убежать, если бы он не был скован железом на милость Морияма.

— Я знаю легенды, как, по-твоему, нам с Кейли удалось найти знающих? И есть только одно объяснение тому, почему Фейри выглядят так, как они, как Король и Королевы. — Нил зашипел, когда железная штука — оказалось, это был конец трости Тэцуджи — была использована, чтобы запрокинуть его подбородок и заставить посмотреть на ублюдка — в отличие от Рико, Тэцуджи совсем не изменился за эти годы. — Или, точнее, как Маеб, да? — Тёмные глаза Тецуджи сузились, когда он изучал Нила. — Да, ты чистой крови произошёл от нее с обеих сторон. Каким-то образом ты оказался именно тем сочетанием, через которое Тёмная дорога приняла тебя, не убила, когда ты нарушил правила.

Несмотря на боль, несмотря на то, что он лежал у ног ублюдков, Нил оскалил зубы.

— Ты… деловой упырь.

Тецуджи изогнул густую бровь, но в остальном не выказал никаких эмоций, в то время как Рико улыбнулась в кривом восторге.

— Нет, думаю, нет. — Он поднёс трость к левому уху Нила, что заставило парня изо всех сил подавить всхлип от боли. — Ты себя не видел, да? Насколько я понимаю, на Тёмной Дороге нет зеркал. Один взгляд, и ты узнаешь правду.

— Отпусти меня, — сквозь стиснутые зубы процедил Нил, не понимая, почему они так сосредоточены на его внешности. — У тебя… нет причин для… — Он вскрикнул, когда трость снова опустилась ему на спину.

— Да, Клэр сказала нам, что ты, похоже, не в курсе своих обязанностей, — заметил Тецуджи, затем снова ударил Нила и отбросил обратно на пол. — Скорее всего, виновата твоя мать, но это не оправдывает тебя, особенно теперь, когда я тебя увидел. Ты знаешь, что твой отец присягнул моей семье, но знаешь ли ты, что ты тоже присягнул мне? — Когда Нил застонал и от боли, и от отрицания этого утверждения, Тэцуджи снова ударил его. — Тебя привели сюда ребёнком, чтобы я определил твою ценность, чтобы доказать твои способности в магии и оружии. В тот момент, когда пробудились твои унаследованные таланты, ты должен был быть переданы мне, чтобы я использовал их по своему усмотрению. К сожалению, твоя мать решила вмешаться. — Он ударил Нила так сильно, что сломал ребро. — Столько лет она потратила впустую.

Когда Нил лежал на полу, тяжело дыша, тело терзалось болью, а разум кричал, чтобы он встал, нашёл тени, чтобы убежал, сделал что-то, Тэцуджи отступил назад.

— Сломай его, — сказал он Рико. — Мне нужно, чтобы он был послушным, чтобы его магия стала нашей вместе со всем, что он знает о Тёмной дороге.

— Да, сэр. — Рико говорил как маленький ребенок, которому подарили единственную игрушку, о которой он мечтал много лет, и он потянулся к Нилу ещё до того, как его дядя вышел из комнаты. Парень застонал, когда его снова потянули за волосы, жар вспыхнул вдоль его левого бока, где сломанное ребро скрежетало от движения.

— Иди на-ах! — Он прикусил губу, когда Рико покрутил ему правое ухо.

— Знаешь, я думал, ты умер, — пробормотал Морияма-младший, опуская глаза на ухо Нила. — Думал, твой отец добрался до тебя и изрубил на мелкие кусочки, или ты скорее убил себя, чем позволил ему забрать тебя. А потом мы услышали, что ты помог этой шлюхе из Лисьего двора. — Он улыбнулся и глядел на парня с довольным выражением лица, когда ещё раз покрутил ему ухо. — Я помню, каким упрямым ты был в детстве, как ты никогда не сдавался, пока не выучивал заклинание или движение меча. А теперь ты мой, Натаниэль.

Нил почти поправил ублюдка, почти сказал ему, что это больше не его имя, но чем меньше Рико знал, тем лучше. Он снова попытался плюнуть ублюдку в лицо, но тот вытащил нож и провел им прямо по груди Нила, одновременно поднимая его на ноги.

— Иди к че-ауч!

— Достаточно скоро ты встанешь передо мной на колени и назовешь меня «господином», — поклялся Рико. — А теперь пойдем, у меня есть для тебя новый дом.

Этот «дом» оказался камерой, где он был прикован к стене и где Рико проводил бесконечное количество времени, добавляя шрамы на тело Нила, где он вонзал ножи, как серебряные, так и железные. У него был молодой Леаннан Сидхе с чёрными волосами и бледной кожей, который крался на заднем плане, его лицо было пустым, но серые глаза были полны вины, когда он помогал Рико, удерживая ноги Нила, вытирая его или делая всё, что Рико ему приказывал. Когда Морияма-младший уходил, он часто бормотал Нилу по-французски, язык, который Нил знал со времен беготни со своей матерью, пока он ухаживал за Нилом и камерой.

— Было бы лучше, если бы ты просто сдался, — убеждал его Жан, юный Фейри. — Боль закончится таким образом.

Нил мог только сломленно рассмеяться и покачать головой; в нём было слишком много от матери, чтобы «сдаться». В какой-то момент Рико и Жан поняли, что Нил не прикасается к еде, которую они ему оставили; это было на вкус… это было странно на вкус. Это было неправильно, пресно, будто чего-то не хватало или что-то было не так. Достаточно скоро Жану поручили неприятное задание — заставить Нила есть, и даже если ему удавалось делать это со всей болью и железом вокруг него… он становился всё слабее и слабее с каждым днём.

Рико был убежден, что Нил делает это нарочно, вся это голодная херня, но Тэцуджи как-то зашёл к нему, а потом, пару дней спустя, там было несколько фруктов с Тёмной Дороги, помятых и перезревших. Нил почувствовал, как что-то внутри него сжалось при виде этого, но он не мог удержаться от этой еды. Он даже ни разу не понюхал их, сразу съел, и он тут-же почувствовал себя лучше. Почувствовал себя лучше, даже когда стало ясно, что Тецуджи был прав насчёт того, что Тёмная дорога изменила его.

Что его мать была права насчёт этих правил. И всё же, если бы Нил смог каким-то образом вырваться из железных наручников, он соскользнул бы обратно на Тёмную дорогу и больше никогда не вернулся бы.

Особенно когда Рико понял, что сколько бы он ни бил Нила или сколько бы ни резал его, Нил не сломается.

Именно тогда он послал несколько мужчин в его камеру.

*******

Это была спокойная поездка в Колумбию; Эндрю заметил нервные взгляды, которые бросали на него брат и кузен, когда они останавливались, чтобы перекусить перед тем, как отправиться в клуб, взгляды, которыми они обменивались друг с другом на заднем сиденье «Мазерати», и то, как быстро они схватили выпивку и едва не выбежали на танцпол, как только закончили с шотами. Кевин, трус Кевин, держал в левой руке двойную порцию водки и вглядывался в её содержимое.

— Мы можем…

— Нет, — сказал Эндрю тоном, который означал конец обсуждения темы. — Мы не будем говорить об этом сегодня вечером. — Сегодня вечером или завтра, или… ну, год или два.

Возможно, не в ближайшие пару десятков лет. Сколько ему осталось от его ста лет?

Челюсти Эндрю сжались, а губы дернулись чуть выше, когда он мысленно проклял КЦББ, а затем вынужден был заставить свои мысли отвлечься от этих назойливых садистских уколов, когда дух опрокинул стул. Кевин вздрогнул и быстро выпил напиток, Эндрю сделал то же самое.

— Мы что-нибудь придумаем, — сказал Кевин хриплым голосом и отвёл глаза, поставив стакан, взял другой.

— Я же сказал тебе не говорить об этом, — предупредил Эндрю, и после этого трус стал пить не на шутку.

Теперь это было тем, с чем у Эндрю не было проблем, поэтому он перестал бороться с ухмылкой, которая расползалась по его лицу, и присоединился к нему.

Кевин, похоже, не хотел присоединяться к остальным на танцполе в тот вечер (о, он присматривал за Эндрю? Как отвратительно), поэтому он был с блондином, когда пришло время возвращаться в бар за очередной порцией выпивки. Эндрю поставил поднос с пустыми стаканами на стойку и стал ждать, пока Роланд подойдёт, чтобы подать их, в то время как духи действовали как буфер, удерживая всех подальше от него и Кевина; хотя технически клуб был «тихой гаванью» — стоянка не считается — и Морияма усвоил, что пьяный Эндрю не значит халатный Эндрю, рисковать не было никакого смысла.

— Эй, вернулся за добавкой? — спросил Роланд, подойдя, как всегда с дразнящей улыбкой на лице и одетый в обтягивающую чёрную футболку. Он выгнул бровь, глядя на Эндрю, который тут же коротко покачал головой — ночь была плохой, так что не надо прятаться в единственной кладовой. Не тогда, когда он не мог доверять себе, не мог сказать, какой у него будет темперамент, и поэтому не стал бы рисковать своими руками ради другого человека. Не стал бы рисковать, допуская к себе чужие руки. — Это было быстро, — продолжил Роланд, слегка пожав плечами, чтобы показать, что он не обиделся. — Полагаю, ты слышал новости, верно? Ты обычно следил за всем, что связано с Мориямой. — Он украдкой взглянул на Кевина, который уже немного шатался из-за выпитого.

Услышав это слово, эту фамилию, Кевин поспешил выпрямиться, да так сильно, что чуть не упал, прежде чем восстановил контроль над своим телом, а Эндрю разрывался между ухмылкой и рычанием — ах, нужно было оценить магически измененные эмоции, да, они следили. Ну, не совсем так, но поскольку он не мог убить ублюдков, ответственных за происходящее в данный момент, он пошёл бы на… сосредоточился на Мориямах. Ещё больших ублюдках, которых он собирался убить в один прекрасный день. Приоритеты, да. Прекрасные вещи. —

Что с ними, а? — спросил он Роланда, опершись скрещенными руками о барную стойку. — Ваймак был злым и в последнее время и постоянно занимал нас всякой работёнкой. — Они заплатили за выпивку, но все это так раздражает, вся эта дерьмовая работа.

Роланд слегка хмуро посмотрел на Кевина, продолжая наливать им напитки.

— Только то, что они, наконец, поймали одного теневого ходока, парня, который мог проникнуть в «знания». — В этот момент у Эндрю мелькнули в памяти огромные карие глаза и спутанные каштановые кудри, разочарование из-за того, что его веселье оборвалось, и раздражение от того, что Эбби слишком долго была в гневе.

— Хорошо, — усмехнулся он, схватив один из напитков и подняв его, словно произнося тост. — Хорошо, до боли в заднице. — Он мирился с дурным настроением Эбби без уважительной причины, когда Ваймак кричал на него: «Вот почему мы не можем иметь приличных людей, ты продолжаешь их отпугивать», а остальные Лисы были ещё более неприятными, чем обычно после Стардауна.

— Подожди, ты сказал «Морияма». — Кевин тоже наклонился, но не для того, чтобы выпить, что было не в его характере. Эндрю нахмурился, глядя на тревожное выражение лица друга. — Ты имеешь в виду, что Мориямы поймали его?

Роланд кивнул с необычайно торжественным выражением лица.

— Да, что, если честно… — Он сделал паузу, чтобы оглядеться, и наклонился ближе к ним. — Люди недовольны этим. Не тогда, когда ты думаешь о способностях ребёнка. Но никто ничего не может сделать, так как это ребенок Веснински. — По какой-то причине эта фамилия заставила Кевина застонать и рухнуть на стойку бара, как будто его колени только что подогнулись.

— Нет, — с лица Кевина пропали все краски, и он покачал головой. — Натаниэль? Он Натаниэль?

Теперь Роланд выглядел немного взволнованным и протянул Кевину шот.

— Да, Натаниэль Веснински. — Он взглянул на Эндрю, как будто спрашивая, что, черт возьми, происходит, в то время как Кевин опрокинул водку, будто это был какой-то эликсир, а Эндрю в замешательстве покачал головой; он знал «Веснински», потому что это имя правой руки Морияма было больше похоже на проклятие среди Фейри. Но Эндрю никогда не слышал о «Натаниэле Веснински».

— Ну, ценю сплетни, приятно знать, что эти ублюдки нашли кого-то ещё, с кем можно разобраться. — Эндрю постучал по подносу, явно показывая, что ждёт остальные напитки. — Может быть, я смогу взять отпуск или что-то в этом роде.

— Может быть. — Роланд одарил его слабой улыбкой, пока заканчивал делать их заказ, и Эндрю заметил, как Кевин спотыкается, будто всё ещё ошеломлённый, когда они вернулись к своему столу. Он дал трусу минуту и ​​пару рюмок, прежде чем пододвинул к себе стаканы и заговорил. — Я думаю, тебе есть что рассказать, да? — Его улыбка приобрела отчётливую остроту. — Кто такой Натаниэль, и почему ты не узнал его на складе?

Кевин издал низкий скулящий звук, потирая лицо, на мгновение его пальцы задержались на едва заметных шрамах на левой щеке.

— Потому что… потому что из-за обаяния, которое он носил, и потому что я думал, что он мертв. — Он бросил на Эндрю унылый взгляд, прежде чем страстно посмотреть на напитки. — Все думали, что он мертв, он пропал без вести ещё несколько десятилетий назад, на самом деле почти столетие. Он сын Натана, всего на пару лет моложе меня и… и Рико. — Его покрытая шрамами левая рука на мгновение сжалась в кулак, и он покачал головой. — Его отец приводил его в Эвермор, когда он был ребенком, и он… ну, нет, на самом деле это была не игра, когда я оглядываюсь назад. — На мгновение на его лице появилась грустная улыбка, но тут же сменилась чистой грустью. — Он был настолько хорош в проклятиях и сглазах, что это сводило Рико с ума, и был настолько быстр, что, несмотря на то, что был меньше нас, он мог выстоять в бою намного дольше. — Наконец он снова посмотрел на Эндрю. — Затем однажды он исчез, и только годы спустя я узнал, что Натан собирался отдать его Тецуджи, как только проявится его талант. Этот Тецуджи хотел, чтобы теневой ходок был предан только ему, и это должен был быть Натаниэль.

Кевин рассказал Эндрю о Жане Моро, Леаннан Сидхе в Эверморе, так что не было большой неожиданностью услышать о плане Тэцуджи в отношении Натаниэля… но что-то внутри него перевернулось при мысли о родителях, которые вот так просто отдали своего ребенка, обращались с ним как с собственностью, достаточно, чтобы один из духов взял пустой стакан и швырнул его через стол. Кевин вскрикнул от удивления, как и Банши, которую чуть не задело, но один взгляд в сторону Эндрю заставил женщину обернуться.

— Так что же, он просто исчез? — спросил Эндрю. — Исчез в воздухе? — Он нахмурился, вспомнив что-то. — Он выглядел моложе тебя на складе. — Кевин был похож на двадцатилетнего парня, как и Эндрю, что было обычной точкой «паузы» для Фейри, в зависимости от того, насколько сильна их магия или их родословная. — Насколько он моложе тебя?

— Достаточно близкий к моему возрасту, чтобы это не имело значения, если только чары не были настолько сильными. — Брови Кевина сошлись вместе, как будто он о чем-то думал. — Он выглядел почти так же, за исключением цвета кожи. Я должен был узнать его, но я не думал, что он все ещё может быть жив. Все заклинания, которые мы с Рико использовали, чтобы найти его, перестали работать десятилетия назад.

— Очевидно, что он не умер, — заметил Эндрю, поднимая стакан виски.

— Нет. — Кевин снова принялся пялиться на поднос, поэтому Эндрю отодвинул его, так как он был любезен с информацией. — А теперь он у Морияма. — Он вздрогнул, беря шот. — У них есть кто-то, кто может сделать невозможное, может войти в «знания» по своему желанию, и они… они будут ломать его, пока он не подчинится. — Он прижал левую руку к груди, выпивая алкоголь.

Эндрю усмехнулся, закуривая сигарету.

— А что насчет этого? Не хочешь взбушевать Эвермор, чтобы вытащить его оттуда? — Когда колени Кевина снова чуть не подогнулись, Эндрю выпустил облако дыма.

— Я так не думаю. Просто… если бы я только узнал его, — пробормотал Кевин. — Снова на складе.

— «Если бы» никому не поможет, — выплюнул Эндрю.

«Если бы» только Тильда не выдала Эндрю.

«Если бы» Дрейк вступил в морскую пехоту, а не вернулся в дом Кэсс.

«Если бы» только Аарон мог открыть глаза и перестать быть угрюмым маленьким засранцем.

«Если бы» только Ники не вышел на стоянку один в ту ночь.

Если бы, Если бы, Если бы… это ничего не изменило, верно?

Черт возьми, теперь Эбби действительно разозлится на него из-за всей этой истории с «Нилом», как только она узнает, подумал он, беря в руки ещё одну рюмку. Не его вина, что ребёнок сбежал со склада, не выслушав дерьмо Ваймака о том, что «мы не причиним тебе вреда, просто дай нам шанс, и мы отвезем тебя домой, чтобы жить с кучей других таких же идиотов».

Это была не вина Эндрю.

Он не верил в вину и сожаление, не верил во что-то настолько бесполезное, что просто впустую потратит его время. Это не помогло ему, не тогда, когда он не мог изменить прошлое, не когда он подозревал, что Нил или Натаниэль всё равно сбежали бы. Не тогда, когда это звучало так, будто Морияма долго преследовали ребёнка.

Тем не менее, у него было ощущение, что Нил в данный момент был не очень счастлив.

Что ж, добро пожаловать в клуб, подумал он, пока виски обжигало ему горло, и изо всех сил старался выкинуть из головы все мысли о теневом ходоке.

*******

— Такой упрямый. Почему ты не можешь… такой чертовски упрямый, — пробормотал Жан по-французски, обрабатывая раны Нила; из-за железа они заживали медленно — нет, заживали нормально, как будто Нил был смертным, а это значило, что он постоянно мучился из-за порезов и ударов и — он не хотел обо всем этом думать.

Он вообще ни о чем не хотел думать. Вот почему ему удалось слегка улыбнуться обычной слабой тираде Жана, чему-то полунормальному в кошмаре, ставшем его жизнью, грубому обращению с ним со стороны Леаннан сидхе. Жан может упрекать его и называть всевозможным дураком, мог быть немного более нежным, когда поднимал Нила с пола и вытирал, но он был ближайшим союзником Нила в Эверморе, самым близким человеком, которого он имел среди любых знающих, которому наплевать на него, кроме того, что можно использовать и сломать.

Жан очистил его и обработал его раны, зашил их и предохранил от заражения. Натирал мазью ожоги от железа и… прочего, укусы, царапины и слезы. Одевал его, когда он остался голым, и давал ему чистые одеяла с тех пор как… — давал ему чистые одеяла и заменял порванную и испачканную одежду. Заставлял его есть и пить, хотя Нил давно решил, что потерять сознание и никогда не проснуться не так уж и плохо.

Только мысль о том, что его мать никогда бы не сдавалась, отказывалась быть слабой даже в самом конце, удерживала его от присяги Тецуджи и Рико, от того, чтобы вернуть своё старое имя и стать одним из вассалов Мориямы. Они убьют его, прежде чем он сломается.

Он с нетерпением ждал этого дня.

— Ты такой дурак, — продолжал Жан, слова были настолько знакомыми репликами, что Нил почти предугадывал, что он скажет дальше. Жан нахмурился, когда заканчивал швы на левом боку парня, что вырезал Рико вокруг его ушибленных ребер, а затем вздохнул. — Он убьёт тебя на днях.

— В том-то и смысл, — пробормотал Нил, а затем вздрогнул, когда Жан потянул его вверх настолько, чтобы он смог надеть новую рубашку — зачем парню беспокоиться, если она скоро испортится, Нил не понимал.

Возможно, потому, что Жан расстроился, войдя в комнату и найдя его… ну, это расстроило Жана, так что Нил смирился с этим, потому что в конце концов ему не нравилось его расстраивать. Любому другому знающему он с радостью вырвал бы сердце и выкинул бы в кровавую пещеру, без раздумий обрушил бы на них талант своего отца, но только не на Жана.

Не на того молодого человека, у которого были такие же шрамы, который слишком часто появлялся со своими собственными синяками, который также был собственностью Мориямы. Который пытался подсказать Нилу, как прекратить «посещения»; если бы Нил был немного менее упрямым, немного менее гордым, может быть, он смог бы это сделать, мог бы просто сдаться, но ведь он был сыном своей матери. Это и у него было ощущение, что это не принесет ему никакой пользы, пока он отказывается присягать Тецуджи.

— Чертов дурак, — выругался Жан и, взглянув на дверь в камере Нила, рискнул обхватить руками его покрытое синяками лицо. — Послушай меня хоть раз, хорошо? — Он подождал, пока Нил посмотрит на него, прежде чем снова заговорить. — Тецуджи собирается послать кого-то за твоим отцом. — Его серые глаза, такие выразительные, хотя остальная часть его лица всегда оставалась бесстрастной, потемнели, когда Нил напрягся при этой новости. — Он недоволен тем, что Рико ещё не сломил тебя, и считает, что Мясник мог бы добиться большего.

Сначала Нил почувствовал прилив ужаса, услышав эту новость…

а потом слабо рассмеялся.

— Что мой отец может сделать со мной такого, чего ещё не сделал Рико?

Разрубить его на куски серебром и железом?

Заставлять его чувствовать мурашки по коже всякий раз, когда кто-нибудь прикасается к нему, даже если это Жан?

Лишить его достоинства?

— Всё, что осталось, это порубить меня на куски, и как я могу ходить по тени для них, а? Так что ещё они могут сделать?

Серые глаза Жана, так сильно напоминавшие Нилу небеса Тёмной Дороги, стали ещё более затравленными.

— Никогда не задавай этот вопрос, лисёнок. — Пока Нил фыркал от прозвища, которое дал ему Леаннан Сидхе, предположительно из-за его глаз и волос, Жан покачал головой. — Они всегда находят новые способы. — Затем он наклонился, чтобы коротко поцеловать Нила в лоб, прежде чем встать.

Ошеломленный этим действием, тем, что Жан так прикоснулась к нему, Нил удивленно уставился на парня, в то время как Моро схватил цепи и снова пристегнул их к железным наручникам на его запястьях.

— Спокойной ночи, — пожелал ему Жан, прежде чем собрать свои лечебные принадлежности и уйти.

Нил устроился на гнезде из одеял, спрятанных у стены, и смотрел, как он уходит, его тело болело, а мысли кружились над тем, что сделал и сказал Жан, о возможности увидеть своего отца в ближайшем будущем.

В конце концов он отогнал страх, потому что, как он сказал, этот человек мало что мог ему сделать — если Тэцуджи хотел, чтобы Нил оставался для него чем-то полезным. Скорее всего, его отец убьет его, как он убил мать Нила. Как бы он ни ненавидел тот факт, что ублюдок в конце концов победит…

он так устал тогда, так устал от борьбы и всей этой боли.

Может быть, смерть будет похожа на Тёмную дорогу — может быть, поэтому все так боялись этого места. Было бы неплохо, если бы это было правдой.

Ошеломлённый тем, какой болезненный оборот приняли его мысли, Нил покачал головой и напомнил себе, что он слишком ценен для Морияма, чтобы позволить отцу убить его. Нет, просто будет больше пыток, скорее всего. Он сунул руку под рубашку, чтобы ощупать всё ещё ноющие порезы на боку и спине, порезы, нанесенные Рико, и выдавил ещё один слабый смешок. Достаточно скоро он станет ничем иным, как один сплошным шрамом в перемешку со злобой; одним из немногих мест, не тронутых клинками Рико, было его лицо, место, которое он не возражал бы оставить в шрамах из-за того, насколько он был похож на своего отца.

Его правая рука упала на колени, притянутая тяжестью цепей и болью в запястье от постоянного жжения железа. Глядя на неё, он чувствовал давление серебряного браслета, который он нашел на Тёмной Дороге.

Было раз или два, например, когда Рико резал ему верхнюю часть спины, когда Тетсуджи расспрашивал его об этом и обо всём, что он обнаружил на Тёмной дороге, но Нил ничего не сказал Тэнгу. Тецуджи это не понравилось, и он попробовал на нём несколько заклинаний принуждения, но, несмотря на железо, Нил всё ещё не говорил.

На самом деле ни одно из заклинаний, которые Тэцуджи или Рико применяли к нему, не сработало. Нил был бы этому рад, если бы эти неудачи в конце концов не принесли ему ещё большей боли.

Он слишком устал от боли. Возможно, когда он умрет, браслет, наконец, можно будет снять. Было бы неплохо, если бы он достался Жану… но нет, Тецуджи и Рико были слишком жадными ублюдками, чтобы упустить из рук что-то ценное. Почему…

Нил моргнул, когда его правое запястье под железным наручником внезапно сдавило. Казалось, оно напряглось и ослабилось пару раз, а затем он вскрикнул, как будто крошечные ножи или зубы вонзились в сверхчувствительную плоть вокруг его правого запястья. Тонкие струйки крови текли из-за краёв манжетов, а сам он сгорбился над рукой, пытаясь понять, что, черт возьми, происходит.

Его рука болела, зубы, казалось, росли, расползались, медленно, но верно ползли вверх и вниз по предплечью. Он стиснул собственные зубы, пытаясь не шуметь, и был так сосредоточен на том, что, черт возьми, случилось (это была какая-то новая пытка, которую придумал Рико?), что он не слышал, как кто-то подошёл к его камере, пока дверь не открылась.

— Разве это не так мило, когда его хорошенько вымыли для нас?

Нил дёрнул головой и увидел, что Мацуо и Тобиас закрывают за собой дверь, одетые в чёрно-красное, но без мечей, так что они, должно быть, выполнили свои обязанности на сегодня. У Кицунэ и Тилвит Тег было похожее предвкушение на лицах, когда они подошли, Мацуо уже дёргал шнурки своей туники, а Тобиас расстегивал портупею, на которой были нож и сумка.

— Похоже, раньше Рико был с ним немного груб. — Тобиас положил свой ремень рядом с Нилом, затем потянулся, как будто хотел коснуться его лица, усмехнулся, когда Нил вздрогнул от прикосновения. — Оу, всё ещё пугливый котёнок? После того, как мы так хорошо узнали друг друга?

— Вот почему он гораздо веселее, чем Жан, — прокомментировал Мацуо, стягивая тунику. — Больше характера. — Затем он рассмеялся, его зелёные глаза сузились в жестоком изумлении, когда он провёл пальцами по растрёпанным чёрным волосам.

— Это ещё и из-за того, что мы можем быть с ним настолько грубыми, насколько захотим.

— Отъебитесь, — выплюнул Нил, прижимаясь к стене так сильно, как только мог, а затем зашипел, когда по его правой руке поползла ещё большая боль. — Отъебитесь и умрите, жалкие ублюдки. — Если бы только он обладал своей магией и мог проклясть их, мог заставить их сердца сжаться, или кровь закипеть, или — просто что угодно.

— Настало время лучше использовать этот ротик, котёнок, — сказал Тобиас, снова потянувшись к Нилу.

Зная, что это бесполезно, но отказываясь сдаваться без боя, Нил откатился в сторону, насколько позволяли цепи, несмотря на многочисленные травмы, и выругался, когда ублюдок использовал стальные отрезки, чтобы оттащить его назад. Он получил пинок из-за неприятностей от Тобиаса, но также был удар кулаком в живот и он почувствовал, как некоторые из новых швов, которые сделал Жан разошлись, и его ушибленные ребра протестовали от удара — от этого и от того, что он продолжал сопротивляться, бороться. Всё это время его правая рука продолжала гореть, кровоточить.

— Будет только хуже, — сказал ему Тилвит Тег, а Мацуо рассмеялся, сжимая его ноги. Нила схватили за волосы и ударили головой о каменную стену, сначала он подумал, что это звон в ушах, головокружение заставило его услышать «щелкающий» звук. Это заставило ожог на его правой руке исчезнуть, когда резкая, жалящая боль наконец прекратилась.

— Сегодня вечером мы будем очень грубыми, — прорычал Тобиас, дёргая Нила за окровавленную рубашку. — Жан не будет знать, с чего начать, чтобы снова собрать тебя, ты, дерьмовый урод.

Тело Нила отдернулось от стены, передняя часть его рубашки была разорвана, и он почувствовал, как что-то шевельнулось в его свободном правом рукаве. Что-то тяжёлое. Он посмотрел вниз, пока Мацуо убеждал Тобиаса раздеться… и увидел, что теперь открытые железные наручники соскользнули на пол.

Железные наручники, которые были на его запястье так долго, как он был в ловушке в Эверморе.

Теперь что-то блестящее и серебрянное было на его руке, что-то, что простиралось от верхней части его правой руки до того, что казалось почти локтем — браслет. Каким-то образом, несмотря на то, что он был закован в железо, оно трансформировало и сломало железные наручники.

— Ты меня слушаешь? — Тобиас ударил Нила по лицу, словно хотел дать пощечину, но Нил собрал остатки своей силы и ударил правой рукой, теперь уже в перчатке, по голове ублюдка, отбросив его в сторону. Пока Мацуо смотрел на это в ошеломлённом изумлении, Нил схватился за выброшенный ремень Тобиаса и выдернул нож.

— Оставь меня, блядь, в покое! — закричал он, прекрасно понимая, что охранники, стоявшие поблизости, никогда не обращали внимания на его крики, когда с ним кто-то находился в камере, и он сумел заглушить крик Кицунэ о помощи, когда вонзил нож в горло фейри. — Перестань! — кричал он, проводя ножом по плоти и сухожилиям, находя силы в давно сдерживаемой ярости и отчаянии. — Перестань, черт возьми!

Когда Мацуо упал, истекая кровью, Нил несколько секунд тяжело дышал, тело дрожало от шока и адреналина, а затем заставил себя двигаться, продолжать идти, несмотря на боль и растущую слабость. Он выронил окровавленный нож и схватил чистый с пояса Мацуо, вытерев столько крови, сколько смог, о штаны мужчины, а затем использовал нож, чтобы вскрыть оставшуюся железную манжету. В итоге он изрядно порезал себе левую руку из-за соскальзывания холодного оружия, но боль стоила того, чтобы он наконец стал свободным.

Свободным.

Его левая рука кровоточила, а плоть вздулась из-под манжеты. Он подошёл к Тобиасу и опустился на колени перед слабым Фейри. Достаточно было небольшой царапины, и его талант вырвался на первый план, жаждущий смерти, чего-то, что восстановило бы всю его магию, украденную железом. У Нила закружилась голова от внезапного прилива, от ощущения, что магия снова появилась после стольких лет, и ему пришлось заставить её позволить ему ускользнуть из Эвермора, прежде чем она будет потрачена впустую на что-то вроде исцеления.

Исцеление могло подождать, сейчас важнее было сбежать.

Наиважнейшая цель — сбежать.

Ему хотелось плакать, когда он вышел на Тёмную Дорогу, когда вокруг него образовался спокойный серый мир. Его ноги подкосились, и он упал, чувствуя себя таким благодарным и испытывающим облегчение от того, что оказался где-то в безопасности, где-то вдали от Морияма, боли и людей.

От прикосновений и… он был в безопасности.

Сначала он просто лежал и, казалось, растворялся во тьме и появлялся в ней, его мысли рассеивались от всей боли, затем он заставил себя встать и двигаться, шатаясь вперёд, насколько это было возможно, на случай, если Морияма пришлёт кого-нибудь за ним. Он падал и ползал столько, сколько ему удавалось ходить, но он немного отодвинулся от всех. Когда он почти достиг ручья, его настигла стая.

О них возвестили громкие возбужденные возгласы, и, несмотря на все страдания, в которых он находился, и головокружение, которое он чувствовал от ударов, и слабость, и, вероятно, потерю крови, он улыбался, когда они прибежали к нему. Нюит сначала сбил его с ног, а затем осторожно укусил окровавленную рубашку, чтобы поставить его на колени.

— Да, я скучал по тебе, — пробормотал он, когда волк лизнул его воспаленное лицо. Он прислонился к Омбре, а стая прижалась к нему, и Нил был утешенный их присутствием и теплом, довольный тем, что ничего не делал, кроме как наслаждался моментом так долго, как только мог. К сожалению, это было невозможно, когда он почувствовал, как кровь продолжает стекать по его боку и руке, он устало вздохнул. — Мне нужно… мне нужно кое-что, — признался он не только себе, но и волкам. — Травы и бинты и… Мне нужно вернуться. — Говоря это, он съёжился, потому что последнее, что он хотел сделать, это покинуть Тёмную дорогу после того, как, наконец, вернулся на неё, но он не был уверен, как долго сможет продержаться со всем, что с ним сделали, без припасов, если только ему не удастся истощить другого Фейри.

К сожалению, он не был уверен, что сможет сделать что-то подобное снова в своём нынешнем состоянии, поскольку ему в значительной степени удалось уничтожить двоих в Эверморе благодаря преимуществу неожиданности и возмутительной удачи. Почему-то он не думал, что эти вещи продержатся немного дольше. Когда Омбре заскулила и легла перед ним, чтобы удержать на месте, Нил улыбнулся и потер её уши дрожащей правой рукой.

— Я знаю, но я быстро. — В конце концов, у него не было сил отсутствовать слишком долго. — Одно место, я просто возьму то, что мне нужно, и вернусь. — Камни, блокирующие порталы, могут подождать в другой раз — если вообще подождут.

Он рискнул бы отправиться в единственное известное место, откуда родом эта целительница, в Лисий двор, поскольку предполагалось, что он будет маленьким и не связанным ни с кем. У них должно быть всё, что ему нужно, если у них есть целитель, и тогда он сможет вернуться на Тёмную дорогу, чтобы, надеюсь, никогда больше не покидать её.

Он покончит с Фейри, с миром смертных и со всем, кроме Тёмной Дороги и стаи.

Возможно, он поступил глупо, проигнорировав предупреждения матери об определенных вещах, но она была неправа, не предупредив его о других, о том, почему они сбежали, о его отце и Морияма. Так что теперь он покончил со всем, кроме того, что у него было здесь. Ещё одно путешествие, вот и всё, прежде чем он навсегда отвернётся от Фейри.

*******

Эндрю резко проснулся от шёпота в собственной голове, слабые голоса увещевали его проснуться, встать с постели. На мгновение он снова стал ребёнком, маленьким и в чужой комнате, в чужой постели и ждал, когда человек, которого он едва знал, подойдёт к его двери, чтобы…

Он призвал к себе свою магию, то, что защищало его так долго, что оберегало его, охраняло тех, о ком он заботился, и заставил себя медленно дышать, пытаясь успокоиться, чтобы прислушаться к духам. Он был в своей комнате в Лисьем дворе, в безопасности. Он больше не был ребёнком, не на десятилетия, и никто не прикасался к нему, если он не хотел. Он немного фыркнул, когда сел, его руки расчесывали волосы, как он думал, даже тогда, когда немногие осмеливались приблизиться к монстру, некроманту.

В лаборатории Эбби кто-то есть, сказал ему дух маленькой девочки, один из старейших духов вокруг него. Незнакомец. Это вырвало его из мыслей, вызванных зельем, и подняло с кровати, где он схватил дубовый посох с железным наконечником, прислоненный к стене рядом с ней.

Что ж, если он собирался лишиться столь необходимого сна, то хотя бы поиграет, как мило. Не желая, чтобы его веселье было прервано глупыми кровоточащими сердцами, он не посылал духов никого будить, а спокойно бежал по коридорам к лаборатории Эбби, всё время расспрашивая духов о том, что происходит в комнатах, которые служили импровизированной больницей для знающих, а также где Эбби делала различные зелья, эликсиры и заклинания для исцеления (и в противном случае, такие как счастливый сок Эндрю) и шкаф для хранения.

Духам было нечего сказать, что было удивительно, за исключением того, что была кровь и что-то, что им не нравилось, что-то, что мешало им подойти слишком близко. Кровь и старая магия. Ужасная магия.

Эндрю подумал, не пора ли призвать духов отправиться дальше, ну… куда бы они потом ни отправились. Куда они должны были отправиться после того, как их тела умерли. Он никогда не удерживал их с собой насильно, не тех, кого не тянуло к нему, и хотя он чувствовал что-то, что отказывался признавать, когда те, кто был с ним какое-то время, в конце концов исчезали, он знал, что в конце концов это произойдет.

Маленькая девочка с мягким голосом и старик с южным акцентом были с ним уже пару десятков лет, некоторые другие почти столько же, и, возможно, это было слишком долго. Может быть, сегодняшняя ночь была признаком этого, если они не могли сделать такую ​​простую вещь, как сообщить о потенциальном злоумышленнике.

Он добрался до лаборатории Эбби и как можно тише открыл дверь, ведущую в комнаты, а затем прокрался внутрь, держа перед собой посох. Из склада доносился слабый звук, комнаты освещались широкими окнами вдоль внешней стены. Звучало так, будто что-то упало, а затем последовали невнятные слова.

Эндрю попытался заставить духов развернуться веером перед собой, окружить незваного гостя, но они сопротивлялись, не желая приближаться к человеку. Раздраженный их непослушанием, он щелкнул языком, прежде чем вытянуть немного энергии из земли и затем рвануть вперёд.

Он увидел огромные бледно-голубые глаза со странными черными зрачками и буйством рыжих кудрей, заостренные и удлиненные уши и слегка загорелую кожу, усеянную синяками, прямо перед тем, как он изо всех сил ударил посохом вниз. Казалось, что незваный гость только начал исчезать, когда один конец с железным наконечником врезался в него, что заставило его испустить крик боли, прежде чем он врезался в стену перед собой, а затем рухнул на пол. Эндрю стоял с посохом в руках, готовый нанести ещё один удар. Он быстро и прерывисто дышал, адреналин бежал по телу, а на лице играла кривая ухмылка, пока духи мчались по лаборатории Эбби, разрывая различные травы и цветы, которые она выращивала. Он позволил им устроить беспредел, в то время как сам использовал посох, чтобы подтолкнуть незваного гостя, перевернуть его на бок для лучшего обзора, а затем громко выругался.

Лежащий в окровавленной одежде среди упавших бинтов и других лечебных средств, был испорченной версией парня со склада Стардауна, Нила.

Натаниэля Веснински.

Как бы, черт возьми, ни звали этого ребёнка, он истекал кровью по всему полу Эбби, при этом выглядя как существо, вышедшее из тех драгоценных книг Кевина, к которым этот трус не позволял никому прикасаться (поэтому, конечно, Эндрю так и сделал).

Черт возьми, Эндрю должен был остаться в постели. Почувствовав, что пожалеет об этом, он присел на корточки перед лежащим без сознания Фэйри и отправил пару духов, чтобы разбудить Эбби, Рене и Би. *****