Снежная королева (У тебя в сердце льдинка) (2/2)

Зоро вышел на палубу и даже не сразу ее узнал. Потому что та колдунья ни капли не изменилась, красивая, большегрудая и полная презрения. Она с отвращением оттолкнула носком туфли стоящего перед ней на коленях кока.

Тот упрямо поднялся и ударился о пол лбом в унизительнейшем из поклонов. Зоро аж передернуло от отвращения, и это — левая рука Короля пиратов. Убить бы его, что Луффи не позорил. Рука сама собой потянулась к катанам. Смотреть на такого кока впервые стало отвратительно, проклятие все же изуродовало некогда блестящего бойца.

Тот теперь бил поклоны, а потом подполз и прижался лбом к кончику туфли этой ведьмы. Зоро аж передернуло.

— Отцепись от меня! Я никого никогда не прощаю! Особенно за оскорбления! — рявкнула ведьма и ударила туфлей по лицу кока. Изо рта у него потекла кровь, но тот не роптал, только ползал как бесхребетное. «Молю, я читал, только ваша воля может отменить проклятие. Если вас не станет, ичто в мире его не снимет»!

Ведьма вся скривилась от отвращения и встретилась взглядом с Зоро, таким же кислым от жалкого зрелища. И вдруг посмотрела на Михоука как-то странно. Вопросительно так.

Тот, некогда мощный воин, выбравший позор, а не доблестную смерть, сидел в своей качалке с подоткнутым коком плюшевым пледом. Он поетрял свою славу и теперь стыдился смотреть на Зоро, потому перевел взгляд на кока. И еле заметно опустил и поднял веки, давая ведьме какое-то согласие.

— Не ради другого. Ради вот него, — сказал какую-то ерунду Михоук. И Ведьма закатила глаза, тем более кок опять до нее дополз и принялся скулить и валяться в ногах с мольбами.

Кажется совсем уже им доведенная, колдунья топнула с силой ножкой по палубе. Едва не проткнула каблуком коку руку, но тот даже не боялся за руки, как увлекся унижениями.

Колдунья стукнула каблуком, но в мире ничего не произошло. Только что-то кольнуло у Зоро резко внутри и заболел старый шрам на закрытом глазу, который уже много лет не беспокоил. Он скривился и зашел обратно в кухню, больно ему надо смотреть на ничтожного…

Первое, что пришло ему на ум: перепуганное лицо Усоппа при встрече и быстрый кивок Кайе: «Заведи детей в дом, я… поговорю со старым накама», когда Зоро походя заглянул к нему несколько лет назад. И страх перед ним, копившийся в глазах Усоппа, кажется, годами. Страх за детей при виде Зоро. Потаенный страх Нами, поселившийся позднее, она даже перестала садиться рядом с Зоро за столом. Жалась к коку, ему тогда казалось, что она просто сочувствует проклятому ледяным сердцем. Но это Зоро пугал ее.

Вспомнились ласковые руки Завитушки на его плечах, когда Зоро изредка позволял ему трахаться лицом к лицу, сидя на коленях. Точно такие же ласковые, как в последнюю их ночь вдвоем до того, как Санни посетила колдунья. Они были всегда ласковые, даже вчера во время их последнего секса.

Из горла Зоро вырвался отчаянный надрывный плач, и голос тут же сорвался. Он не плакал много-много лет, и забыл, как это делается. Зоро зажал в ужасе рукой рот, но слезы все равно текли из глаз по руке и капали с нее, как с подбородка.

Все те жестокие вещи, что он говорил Завитушке. Что на Олл Блю Зоро останавливаться дешевле всего, не надо тратиться на бордель. Все его открытые интрижки. Все его усмешки над его едой, которая казалась год от года все более лишенной души и безвкусной. Все его холодные пренебрежительные слова, все его…

Даже умерший голос прорезался, Зоро завыл откуда-то изнутри, как воющий перед смертью в последний раз волк. Вытолкнул свое тело чрез всю кухню через черный ход, свесился через перила и наконец заплакал во весь голос. Теплые руки Завитушки, его согревающая всех доброта, его скрытая на кончиках пальцев нежность, сколько бы лет ни прошло, как мог Зоро уничтожать все это…

— Тихо, тихо, Маримо, — сильные руки обняли его со спины, не дали броситься от отчаяния в темную воду. Завитушка ведь очень сильный. Всегда был. Просто он использует эту силу только для защиты, а Зоро позабыл, что такое защищать… Голос с прокуренной хрипотцой, заставлявший когда-то в Вороньем Гнезде Зоро желать спрыгнуть на палубу, лишь бы еще раз хоть на пару секунд увидеть перед сном его обладателя. Как он мог вообще жить без этого чувства столько лет?

Зоро только еще сильнее заплакал, навзрыд, выкрикивая наружу свое сердце. Он забыл, каково это — жить, когда оно так бьется.

— Она смилостивилась. Все теперь хорошо, Маримо, — его развернули. Нежные подушечки пальцев коснулись его лица, как касались все эти годы, просто он не замечал. На лице у Завитушки была отметина от удара туфлей, но его глаза были так же прекрасны и полны сострадания. Он ползал на коленях перед колдуньей ради Зоро, и не чувствовал себя ни капли униженным из-за него. Зоро знал, Завитушка никогда в жизни не попрекнет его ни этой сценой, ни годами презрительной жестокости. Потому что если бы льдинка и правда в тот день попала не в его сердце, а Санджино, то растопило бы ее своим теплом в тот же момент.

Но лед сковал сердце и взор Зоро, заставлял видеть все только злое и циничное. А это означало — не видеть его Завитушку все эти годы почти целиком. Его заботливую улыбку, его самоотверженность, его преданность и умение любить, как не умеет почти никто на свете.

Не видеть его тепла столько лет.

Зоро судорожно вцепился в пиджак кока на спине, его тело сотрясали рыдания. Лицо сморщилось от слез, он не привык плакать, не умел.

— Михоук выжил, я не дал тебе его убить, так что ничего ужасного не случилось. Я все еще здесь, с тобой. Прости, что искали ее так долго, — нежно гладил его по спине Завитушка.

Они искали колдунью для Зоро, вот что. Но Усопп все больше страшился его, забывавшего даже стереть чужую кровь с сапог. Нами черствела из года в год, видя, что Зоро творит с Завитушкой, все они мало-помалу опускали руки. Но только не Завитушка.

Зоро вспомнил мертвые лица пиратов, которых убивал, деревенских простачков-бандитов, с которыми столкнулся на прошлом острове. Их порубленные на куски тела. Он не дал им и шанса. Завитушка вообще не знает, что он совершал все те месяцы странствий между неизменными возвращениями на Олл Блю. Как после всей это черноты ему теперь быть рядом с его Завитушкой?!

Он зарылся лицом в теплую пахнущую табаком и специями грудь кока и только пуще заплакал. Завитушка баюкал его в своих объятиях и нежно приговаривал.

— Ну-ну, все хорошо, Зоро. Я рядом. Ты справишься. Ты же самый сильный на свете, я знаю.