Тот, чью жизнь она ценит больше своей... (1/2)
Оказавшись в лесу, дзёнин перевел дух. Несомненно, Мэй знает его лучше всех, кроме, может быть, Кадзу. Если кицунэ понимает его с полуслова, то синоби вообще не нужно слов.
Ни один из них не пытался удержать его силой, временно отступая и давая расслабиться. Успокоиться.
Однако теперь магом вела даже не интуиция, а какое-то другое чувство. Он двигался наобум вглубь леса, постоянно прислушиваясь.
***
Ярко-зеленое пламя прошило воздух в паре сантиметров от его лица, когда, повинуясь инстинктам, он внезапно остановился.
Из тени выступило чудовище. Рэйки, один из немногих выживших после падения Привратницы.
Следующий язык пламени ударим уже не вслепую, но не достиг мнимой жертвы, ударившись о невидимый барьер. По запястьям Такао потекли алые струи.
Барьер исчез. Из носа тоже пошла кровь.
Новый пас руками. Удар рэйки вышел смазанным и пришелся по соседнему дереву, вырвав его с корнями. Дерево полетело в сторону уже слабеющего колдуна. Последний его удар, по счастливой случайности, приняла на себя маска рэйки.
Монстр, исчезая прошипел:
— Другие вернутся за девчонкой. За Мэй Хаттори. За кицунэ…
Рэйки исчез, а дерево погребло в яме под собой потерявшего сознание колдуна.
***
Уже забрезжил рассвет, а Такао все не возвращался из лесу.
Мэй, подгоняемая инстинктом кицунэ, решила посоветоваться с тем, кому как и ей были привычны ночные прогулки дзёнина. С Кадзу.
Девушка подошла к дому на окраине деревни. Постучала. Сколько раз ее просили этого не делать, но привычки гейши не изменить.
— Входи, пушистая, — отозвался голос, похожий на шуршание гальки на морском берегу.
Мэй прошла в комнату, где они раньше медитировали. Кадзу сидел там, занятый заточкой сверкающих звёздочек-сюрикенов.
— Такао ночью ушел в лес и до сих пор не вернулся.
— Не волнуйся, неведьма. Подожди ещё час. Там можно будет искать.
— Ты не против, если я пока останусь у тебя. Волнуюсь очень.
— Не против. Помедитируй.
Как Мэй не старалась, расслабиться она не смогла. Какое-то плохое предчувствие не отпускало ее на протяжении всего времени.
Спустя час Мэй поднялась.
— Спасибо, — сдержанно поблагодарила она ниндзя.
— Я с тобой, пушистая, — обладатель цепкого взгляда встал и направился к двери. — Я друга не брошу.
Мэй это и так знала. Она зашла к Чонгану, предупредила его об ее, Кадзу и Такао отсутствии и, превратившись в огненно-рыжую лису, побежала обратно к дому Кадзу.
Он уже ждал ее. Доверившись кицунэ, синоби пошел следом.
Ее вело не просто предчувствие. Ее вела любовь. Она не могла потерять того, кого ценила больше своей жизни.
***
Примерно через полчаса Мэй остановилась. Интуиция привела ее на большую поляну, чем-то напомнившую ей гладиаторскую арену. Видимо, у Кадзу возник схожий образ, потому что до слуха Мэй донёсся нервный вздох. Внешне спокойному синоби тяжело было вспоминать Белую арену.
Посреди поляны лежала расколотая маска рэйки. Недалеко от нее находилось поваленное дерево, к которому и подошла кицунэ. Взглядом попросив Кадзу отвернуться, она снова стала девушкой.