Я не позволю ей умереть (2/2)
Горло саднило от громкого крика. Приступ сухого кашля чуть не вывернул наизнанку.
Он узнал Мэй. Испуганно глядя на него, девушка сидела рядом. Это она позвала его, выдернув из лап кошмара.
— Что тебе снилось, милый? — ласково спросила его будущая жена чуть дрожащим голосом. — Ты кричал во сне, звал меня. Даже колдовал во сне, — тут она указала на тонкую корку льда на стенах и одеяле. Такао понял, почему он чувствовал такой холод.
Помявшись, словно борясь с собой, дзёнин ответил:
— Я видел тебя, Мэй. И Бао Ше. Он не оставит тебя в покое, найдет другой клан…
Мэй не дала ему договорить. Она дотронулась до его щеки и заглянула своими карими глазами в голубые глаза-омуты любимого.
— Это лишь сон. Не бойся за меня. Давай ты лучше выпьешь воды и успокоишься. А я разожгу камин.
Такао поднялся и вслед за Мэй вышел из спальни. Девушка прикрыла глаза, чуть повела пальцами и среди дров заплясал озорной огонь, согревая холодный воздух в доме.
В очередной раз Мэй не дала ему оступиться, согрела, и в прямом, и в переносном смысле.
Он оглянулся на свою любимую лисичку. Та подвесила чайник над огнем и повернулась к нему. Темные волны ее волос упали на плечи. Мягким, но строгим полушепопотом она попросила:
— А теперь дай мне свои руки.
Только сейчас Такао заметил, что бинты на ладонях насквозь пропитались кровью. По спине прошел холодок: «А если бы порезы затянулись?». Но, откинув эту неприятную мысль, дзёнин протянул руки девушке, которая тут же начала разматывать присохшие повязки.
Он поморщился. Процедура не из приятных, особенно когда эликсир затекает в свежую рану.
***
Когда с перевязкой ладоней было покончено, колдун встали нарочито холодно сказал:
— Я должен побыть один.
Слишком холодно. Мэй, видимо поняла. Озорно сверкнув глазами, она сообщила:
— Тебя никто не удерживает. Только вернись до рассвета, а то меня Чонган со света сживёт.
Она давно привыкла к тому, что Такао любит прогуляться ночью.
Поцеловав ее, мужчина вышел из дома и отправился в сторону леса. Только чутье кицунэ подсказывало ей, что его нельзя отпускать сегодня.
И, как оказалось, не зря…