27. Чрезмерный имущественный ущерб (2/2)

Она фыркнула и вытащила мешок с золотыми монетами.

— Раздай это тем, чье имущество мы уничтожили. И ты. — Она грубо схватила его за воротник. — Даже не думай о том, чтобы сбежать.

— К-конечно, шицзе, — его отпустили, и он быстро удалился.

Она повернулась к Шэнь Цинцю:

— Мы поговорим в той пустой комнате, — пробормотала она. — И ты все объяснишь.

***</p>

Они вернулись в комнату, где все началось. Ци Цинци сидела там, где раньше был Шэнь Цинцю, лорд Цинцзин, Шан Цинхуа и Шэнь Юань сидели напротив нее, сын был на коленях отца.

Шэнь Цинцю смотрел не на нее, пустыми глазами рассматривая своего обеспокоенного сына. Мальчик с тревогой держал его разбитое лицо, беспокоясь о каждой кровоточащей царапине и фиолетовом синяке. Выражение лица его отца было поистине невероятно иссохшим, усталым и покорным. Шэнь Юань почувствовал, как его беспокойное сердце сжалось от проколотой губы и разорванного лба мужчины. Ему хотелось плакать, но он знал, что отцу станет только хуже, если он увидит его слёзы. Сам мальчик чувствовал себя невероятно ужасно из-за всей этой ситуации. Чувство вины скрутило его желудок, а в груди разлилась печаль. Если бы он и Шан Цинхуа не придумали этот глупый план, Ци Цинци не увидела бы его бабу и не избила бы его, верно? Он бы не был так ранен и потерян. Во всем виноват Шэнь Юань.

Но Ци Цинци не сдвинулась с места. Она не могла позволить себе сдвинуться с места сейчас, даже при теплом проявлении семейной привязанности между отцом и сыном. Она должна была знать, чтобы быть уверенной. Был ли Шэнь Цинцю действительно опасен для тех, за кем она присматривает, или…

Ну, на данный момент, увидев их такими, в ее голову просочилась струйка сомнений. Уверенность и убежденность привели ее к тому, что она начала эту драку, но она колебалась. Колебалась в «что, если» из-за того, что только что увидела. Видя это самопожертвование… она задалась вопросом, не ошибается ли она. Даже если ее разум твердил, что это невозможно, что-то в ее душе говорило, что это может быть так. Но она должна была убедиться наверняка. Или она не сможет чувствовать себя в безопасности на пике. Не сможет спать по ночам.

Леди заговорила:

— Так.

Трое вздрогнули.

— Почему ты был в цветочном доме?

Шэнь Цинцю не ответил, просто смотря на своего сына. Шан Цинхуа занервничал и вскоре сказал:

— Видишь ли, шицзе.

Она хмурилась.

Он вздрогнул и испуганно ответил:

— Я э-э… Видишь ли, я присматривал за Шэнь Юанем.

— Вместо того, чтобы выполнять свои обязанности Пикового Лорда? — она зарычала на него.

Он снова сжался, но быстро кивнул. Он знал, что откладывал работу ради ребёнка, но присматривая за Шэнь Юанем, несмотря на то, что он был Непревзойдённым огурцом, он чувствовал себя действительно более расслабленно и комфортно. И еще! Он каждый день работает в качестве Повелителя Аньдина. Он тоже заслуживает выходных! Черт, даже Лю Цингэ просто сходит с горы Бог знает на сколько, и никто не навязывает ему его рабочие обязанности!

А к нему придираются только потому, что он самый маленький. Это несправедливо!

— У меня выходной, — ответил Шан Цинхуа. Даже если это все правда, он не собирается тыкать в медведя палкой.

Она фыркнула и позволила ему продолжить.

— Я отвел его на рынок в городе и собирался купить ему сладостей! — сказал Цинхуа. — Но потерял его.

— Ты что-?! — она собиралась сорваться, но Шэнь Цинцю перебил ее, раздражённый тем, что теперь она заботится о благополучии Юаня.

— Он увидел меня в толпе, — добавил Шэнь Цинцю. — И последовал за мной в цветочный дом, не говоря об этом Шан Цинхуа.

— Ах, и…

Шэнь Юань увидел хорошую возможность и вставил:

— И я столкнулся с педофилом!

Все взрослые были поражены этим заявлением. Шан Цинхуа стал абсолютно бледным и перепуганным из-за такого заявления, а Шэнь Цинцю был буквально в ужасе от того, что его ребенок знал такое слово.

— Ш-шэнь Юань?! — он ахнул.

— Он был пьяным ублюдком! — Шэнь Юань продолжил. — И он схватил меня за запястье здесь, видите! — Он показал Ци Цинци свое сильно ушибленное запястье, и ее глаза расширились от таких красноречивых доказательств.

— Он… схватил тебя?

— Мм! — Шэнь Юань кивнул. — Баба подумал, что я девушка-служанка, на которую напали, и спас меня! Но потом он узнал, что это я, и расплакался от беспокойства!

— Я не плакал, — возразил Шэнь

— Но собирался! — утверждал Шэнь Юань.

Шэнь Цинцю вздохнул, нахмурив лоб, и пробормотал:

— В любом случае, я узнал, что Шэнь Юань ушел от Шан Цинхуа и решил найти его на рынке. Мы встретились и…

Он прервался, и она с интересом глянула на него:

— И?

Глаза Шэнь Цинцю закрылись, а лицо осунулось:

— И я решил сказать им правду. Шэнь Юань уже увидел меня здесь, и я знал, что ребенок может рассказать… другим. Раньше мне было все равно, что другие думали обо мне, но… — Он уверенно открыл глаза и нежно провел рукавом по лицу Юаня. — Но я не хотел, чтобы он рос с непониманием за своего отца. Я не хотел, чтобы он плохо думал обо мне, когда поймет, где нашел меня, и хотел немедленно прояснить этот момент.

Шэнь Юань посмотрел на мужчину, совершенно пораженный тем, что это действительно был Шэнь Цинцю. Усталый, сломленный и избитый человек, в каждой черте которого видна человечность.

При этом бровь Ци Цинци опустилась, ее руки сжались, ногти почти пронзили кожу. Нет, пока ее переубедить не сумели.

— Правда в том, — сказал Шэнь Цинцю, глядя в глаза Шэнь Юаня. — Правда в том, что…

Шэнь Юань посмотрел на его борющееся выражение лица и пробормотал:

— Ты неплохой человек, верно, Баба?

Глаза Шэнь Цинцю стали стеклянными и мокрыми. Слабое напряженное дыхания ускользнуло из его губ. Он взял мальчика и, держа его близко, ответил:

— Баба никогда не трогал ни одну из этих девочек. Нет… я бы этого не сделал. Обещаю.

— Правда? — Шэнь Юань испустил небольшое нытье.

Он почувствовал, что его сердце опухает, а его глаза стали горячими от слез, но он отказался позволить им упасть, даже когда его сын держал его лицо.

— Да… правда, — сказал он честно.

Шэнь Юань услышал эти слова и уткнулся ему в грудь. Он обмяк в его руках, чувствуя, как все его истощение уходит. Он… Он поверил ему. Поверил своему бабе. Он молился, чтобы тот говорил правду.

— Тогда почему ты на самом деле здесь? — уставилась Ци Цинци. Ей нужен был ответ.

Шэнь Цинцю мягко вздохнул:

— Ты бы мне не поверила, даже если бы я тебе рассказал.

Ее глаза стали более свирепыми, но она сидела неподвижно. Ци Цинци резко ответила:

— А ты попробуй.

Он взглянул на нее, а затем ответил:

— Долгое время… У меня были проблемы со сном.

Ци Цинци обдумала это, а затем вспылила и рявкнула:

— Ты используешь то, что я сказала против меня?

— Нет… — пробормотал он, казалось, желая спрятать голову от стыда.

Шэнь Юань быстро отреагировал и сказал:

— У нас обоих проблемы со сном!

Ци Цинци повернулась к нему, не уверенная, стоит ли ей спорить с шестилетним ребенком:

—… Действительно…?

— Да! — выпалил Шэнь Юань, хотя и не знал, правда ли это. Он явно лгал о своих привычках сна, так как притворялся, но Шэнь Цинцю мало спал, когда ночевал в Бамбуковом доме. Пока они не обнялись и не уснули вместе в одной постели.

— С Шэнь Юанем… — продолжил Шэнь Цинцю, поглаживая его по голове. — Я могу лучше спать. Я больше не ворочаюсь во сне. Его… — Мастер честно признался. — Его присутствие дома утешает меня.

Ци Цинци скривилась, больше в замешательстве, чем в гневе.

— Но до… до того, как Юань появился в моей жизни, — объяснил он. — У меня тоже были проблемы со сном. Мне было… некомфортно.

— Почему? — спросила она.

Но этот, казалось бы, безобидный вопрос заставил его униженно отвести взгляд. У него больше не было лица гордого мастера секты, это было лицо разоблаченного и беспомощного человека. Он ненавидел это, но уже собрался с духом, чтобы рассказать Шэнь Юаню правду. Он просто не ожидал, что это услышат больше ушей.

— А… Давным-давно, — пробормотал он, — я встретил человека… который был очень жестоким.

Глаза Шан Цинхуа расширились, и его рот упал, шокированный тем, что он слышал.

— Он был ужасным и плохо обращался со мной, — сказал им Цинцю. — Я ненавидел его. Я ненавидел мужчин, связанных с ним. Я так их ненавидел. Так что я… — Он остановился на мгновение, а затем продолжил, — стал просто ненавидеть мужчин… — Его глаза были плотно закрыты. — И бояться их…

Комната замолчала, просто слушая.

— Я больше не мог этого терпеть, — задыхался он. — И, как было сказано ранее, мне было все равно, осудите ли вы меня за это. Я… Я не хотел оставаться и спать в Бамбуковом доме. Так что уходил и спал… здесь.

—… Здесь? — бормотала Ци Цинци.

Он вдохнул, затем резко выдохнул, его голос звучал напряженно от стресса.

— Да… Мне было комфортно спать здесь и… — это было так тихо, — я даже нашел друзей.

Шэнь Юань уставился на него широко распахнутыми от шока глазами, а затем у него навернулись слезы. Он больше не мог сдерживать их. Крупные слезы потекли по щекам. Шэнь Цинцю открыл глаза и увидел, что его сын плачет в немом шоке от того, что он только что услышал, и это была последняя трещина в плотине. Поток прорвался.

Он тоже не мог сдержаться, и слеза скользнула из глаз Шэнь Цинцю. Как только она упала, он понял, что произошло, и поймал ее, быстро стирая.

Шэнь Юань ахнул:

— Нет, Баба. Все в порядке.

— Нет, — Шэнь Цинцю спрятал лицо рукавом, — это невероятно неприглядно.

— Но Баба…

— Этот отец отказывается. Он просто не может. — И он спрятался, не желая раскрывать больше слабостей окружающим. Сегодня он уже показал слишком много. Как уродливо.

Ци Цинци внезапно встала, ее плечи дрожали, и она закричала:

— Ты думаешь, я поверю твоей жалкой лжи, Шэнь Цинцю?! Думаешь, я куплюсь на такую ​​легкую сказку?! — Зубы были стиснуты, тело тряслось, а потом кое-что упало. Слеза скатилась по ее щеке, потом еще одна и еще. Она проворчала — Ты думаешь, меня тронет такая история?! Я-… не могу! Это вполне может быть ложью!

Шэнь Цинцю наблюдал за ней с каким-то несчастным видом и сказал:

— Да… это может быть ею. — Ее спина выпрямилась, когда он продолжил. — Поэтому я сказал, что все в порядке… если ты хочешь, чтобы мы ушли. Мы… Мы можем уйти, и ты больше никогда нас не увидишь.

— Ты! — вздрогнула она, а затем ее глаза метнулись к царапинам. Она не знала, почему, но ее взгляд всегда останавливался именно на них. Цинци пробормотала — Это может быть ложью. Ты мог бы просто подкупить этих дам, чтобы те сказали, что вы просто друзья! Это может быть… ложью.

Он не исправил ее, а просто позволил ей решить самой.

Она уставилась на него, а затем на его ребенка. Они сидели близко, его рука защитно обернулась вокруг спины мальчика, ребенок цеплялся за его наружные халаты. Она увидела зеленые глаза, одного испуганного и молодого, другого уставшего и старого. Кровь от шрамов, темных синяков, разорванных халатов. Пиковая Леди видела все это.

Она замолчала, а затем медленно прошептала себе, так мягко, что было едва слышно:

— Я… монстр…? Я…

Ее лицо скривилось, и она быстро потерла глаза. Горечь упала на ее губы, и вина отразилась в ее взгляде. Ее сердце было разорвано. Поверить Шэнь Цинцю и рисковать жизнями ее девочек или изгнать его и его сына. Это должен был быть легкий выбор, но… ее сердце говорило ей, что она чувствует правду.

С этим осознанием ее плечи опустились, и все напряжение, казалось, медленно начало таять. Ее взгляд опустился, и она ответила:

— Я собираюсь сделать кое-что очень глупое…

Она резко подошла к этим двоим и протянула руку, чтобы помочь подняться. Шэнь Цинцю молча посмотрел на нее, но потом принял помощь. Она подняла его и сказала:

— Не заставляй меня жалеть об этом решении. — Она дрогнула, а голос надломился. — Пожалуйста…

Он смотрел, как она проходит мимо них, а потом женщина повернулась и сказала:

— Вперёд. Мы… Мы должны вернуться, пока не стемнело. Му Цинфан сможет вылечить тебя.