Часть 9 (2/2)

- Почему ты не поделился с Джином? Боже, это всё длится так долго, Чонгук. Ты не должен был быть один, - он касается его руки, лишь слегка накрывает подрагивающую ладонь своей, боится новой истерики.

- Я не знаю, как Джин отнесётся ко мне после такого. Я не хочу снова потерять его, - Чонгук не отнимает своей руки, наконец-то ощущая поддержку, медленно отпуская груз, сдавливающий шею всё это время. Юнги неверяще качает головой.

- Он не стал бы. Мне жаль, что я узнал об этом только сейчас.

- Джин знает? Знает, что ты..

- Да. Конечно, он знает. К слову, среди нас есть те, кто тебя поймут.

- Кто-то ещё?

- Я не буду сплетничать о других, но да. Ты должен понять, что вокруг много людей, которые не вписываются в рамки. Это не только геи, любовь бывает разной. Это нормально. – Он выделяет последние слова, чуть усиливая хватку на ладони и отпуская её спустя мгновенье. – Что бы ты не делал, хоть утопись в бутылке джина, ничего не изменится. Это часть тебя, её нельзя просто выкинуть и забыть, нельзя подавить, если не хочешь быть самым несчастным человеком до конца дней своих.

- Что мне делать, хён? – Чонгук смотрит доверчиво, ждёт, чуть выдыхая, когда видит чужую ободрительную улыбку.

- Принять себя. Ты можешь любить кого угодно, но главное, ты должен любить себя.

Чонгук задыхается от его слов. Это звучит так просто, но кажется нереальным спустя недели отрицания.

- А ты смог? – он ковыряет нитку на рукаве, кусает губы, пытаясь переварить весь этот разговор.

- Принять в себе это? Не скажу, что это было легко, но, когда я решился рассказать друзьям, когда увидел их реакцию и понял, что им плевать, с кем я сплю, это помогло мне. Я подумал, что, если между нами ничего не изменилось, значит это не делает меня кем-то другим. Это всё ещё я. А посторонним необязательно знать всё. Не то, чтобы я когда-то выставлял свою личную жизнь напоказ, - он вздыхает и поднимается со стула, чтобы снова сварить кофе. Продолжает тихо, повернувшись и поймав чужой взгляд. –Занимайся спортом, но не изматывай себя, возьмись за учёбу, вытащи гитару из кладовки. Что? Не думай, что я забыл тот вечер у костра. Забудь про алкоголь, это лишь отсрочит неизбежное и превратит тебя в чудовище. Не игнорируй Джина. И меня. Ты не один, Чонгук. Мы все поддержим тебя.

В этот раз он едва сдерживает слёзы. Чувствует, как много изменил этот разговор, как повезло ему иметь брата, познакомиться с его друзьями, встретить Юнги в клубе прошлой ночью.

«я всегда был немного одиночкой»

«не могу выделить никого, чтобы назвать лучшим другом или девушкой»

Он наблюдает за тем, как Юнги ругается, когда кофе начинает «сбегать» из турки. И пусть ему предстоит ещё долгий путь, теперь у него есть брат и друг. Чонгук действительно больше не один.

***</p>

кометы падали плашмя на футбольном поле

я, наблюдая, обнимал дешёвый алкоголь

может, ты всё-таки

попялишься на них со мной?</p>

В этот раз ржавый забор выглядит ещё более заброшенным. Опавшие листья под ногами мешаются с грязью прошедших за эту осень дождей. Сейчас рядом нет никого, кто подначивал бы на подобное безрассудство и придавал уверенности, но Чонгук вспоминает озорной взгляд по ту сторону и тихое «ну же», когда собирается с силами и одним рывком минует железную изгородь. Он помнит опасный путь через ненадёжные скрипучие лестницы и скользкие крыши, как будто это было вчера. Остаётся только удивляться, как им удалось преодолеть всё это с хмельной головой и ватными ногами.

На крыше более ветрено, чем внизу. Промозглый холод забирается под кожаную куртку, но Чонгук всё равно стягивает её с себя, чтобы кинуть на мокрый асфальт и сесть сверху. Он не совсем уверен, зачем пришёл сюда, но в глубине души надеется, что это место поможет расставить всё по своим местам.

«порой нужно немного выдохнуть, перестать, что бы это не значило»

Прошло не больше пары недель с того момента, когда он смог открыться перед Юнги, и теперь он чувствует себя лучше, чем все эти месяцы. Не сказать, что Чонгук резко превратился в прилежного малыша, но он пытается. Преподаватели не слишком поверили его оленьим глазам, когда тот попросил их о дополнительных заданиях, которые помогут нагнать курс, однако, его прежняя репутация сделала своё дело. Мать всё ещё обеспокоена его поздними возвращениями, но теперь в этом виновата библиотека и бесконечные доклады, призванные улучшить его положение в рейтинге успеваемости. Он даёт себе отдохнуть по выходным, созваниваясь с братом по фэйстайму и разучивая новые мелодии на гитаре. Изредка Чонгук заходит в клуб, но только в смены Юнги. К слову, старший устроился на работу по специальности, поэтому оставил лишь один-два рабочих дня в прежнем месте, чтобы увидеться с друзьями и подзаработать лишних денег.

Что самое важное – он больше не пьёт. Юнги угощает его безалкогольным мохито или горячим чаем, пока болтает о буднях среднестатистического клерка, плохо скрывая восторг от новой работы и хваля хорошую кофемашину в офисе. Можно подумать, что тот ходит туда ради кофе, по крайней мере, Юнги говорит именно так, но Чонгук знает, как важно старшему чувствовать свою значимость как ценного сотрудника, имеющего хорошее профильное образование.

Со стороны может показаться, что всё пришло в норму. Наверное, отчасти это так. Юнги больше не поднимает болезненную тему, однако, мысли о разговоре в его квартире становятся навязчивыми. С первой встречи с Чимином он гнал от себя эти мысли, не разрешал им отравлять свой мозг, заталкивал настолько глубоко, что теперь они расползлись по венам и циркулируют в нём вместе с кровью.

Чонгук слышит объявление о прибытии поезда с вокзала, большие часы на здании впереди, показывающие позднее время, светятся в темноте, грохот колёс о рельсы становится всё более различимым. Ещё неделю назад он стоял в круглосуточном магазинчике рядом с домом, чтобы купить себе снеков на очередной вечерний ужин в библиотеке, когда его взгляд зацепился за что-то знакомое. То, что тогда у него не попросили документы на кассе, было чистым везением, и теперь, сидя на той же крыше, он пытается повторить выученные наизусть действия так же идеально, как это делал он. Открыв пачку, глубоко вдохнуть запах. Тот же. Не нужно многое, чтобы воображение сделало всю работу. Табак с черносливом мешается со свежестью улицы и запахом мокрого асфальта. Именно так его запомнил Чонгук. Он медленно выдыхает и достаёт папиросную бумажку, аккуратно выкладывая в неё табак и фильтр, старается скатать хоть малость приемлемую форму и проходится языком по краю, уже через минуту усмехаясь своему «творению». Даже на сотую долю не такая идеальная, как у Чимина. Он вертит самокрутку в руках ещё какое-то время, прежде чем всё же поджечь её зажигалкой и вдохнуть глубоко в лёгкие первую затяжку. Чонгук прикрывает глаза, смакуя чувство тепла в груди и впервые отпуская рой собственных мыслей, позволяя образу Чимина заполнить не только лёгкие, но и голову. Он растворяется в дымке, эфемерный и прекрасный, будто совсем рядом – протяни руку и сможешь коснуться, но, когда Чонгук открывает глаза, перед ним лишь хмурый тёмный небосвод. Тучи слишком долго нависают над городом, пряча всё самое ценное от людского взора.

Всё, что томится в душе, сложно разложить по полочкам. Чувств очень много, но сейчас Чонгуку не хочется лезть на стену. Тоска в сердце ощущается иначе, будто светлая грусть. Это ошеломляет его. Сейчас приятно думать о Чимине, приятно вспоминать моменты, которые они разделили на двоих.

Каким он был? Отстранённым и часто холодным, острым на язык. Красивым. Очень красивым. Смешным, добрым и внимательным. Грустным и задумчивым. Несмотря на окружающих его людей, одиноким. Тёплым и обжигающе страстным в их последнюю встречу. До головокружения нужным. Ещё никогда Чонгук не чувствовал подобного, и будь он проклят, если все эти чувства называют неправильными. Они прекрасны, как и сам Чимин.

Он не хочет терзать себя размышлениями, что у того в голове. Чимин встречался с девушкой. Чонгук тоже. Чимин не давал ему никаких знаков. Чонгук тоже. Чимин поцеловал его. Чонгук тоже.

Он снова глубоко затягивается, вспоминая, как блондин грел его губы, каким помутневшим взглядом одаривал его лицо, когда отстранялся на пару секунд, чтобы вдохнуть воздуха, как крепко сжимал его талию холодными пальцами, будто боясь, что тот убежит.

Чимин подарил ему звёзды.

Он вспоминает каждый пробирающий до мурашек взгляд, каждое слово, сказанное ему, все дурацкие принты на белых футболках, острые коленки, выглядывающие из дырявых джинс, россыпь пирсинга в ушах и выцветшие татуировки.

Не стоит искать смысл там, где его нет. Возможно, Чимин был пьян в ту ночь. Возможно, он был под чем-то каждую чёртову минуту, но, прижимая Чонгука к шершавой стене под ливнем, Чимин принадлежал только ему. Неважно, что было до или после, в тот момент они задыхались вместе, это было взаимно.

Он пропускает через себя каждую эмоцию, навеянную воспоминаниями, которые больше не хочется стереть из памяти. Что там говорил Юнги? Это часть его? Не остаётся ничего другого, кроме как принять её, оставить в памяти, не клеймить себя неправильным, брошенным, одиноким.

Чимин не написал ни строчки. Чонгук тоже.

Он делает последнюю затяжку, когда ледяной ветер в очередной раз спутывает его волосы. Окоченевшие пальцы вжимают тлеющий фильтр в маленькую лужицу рядом с подошвой грязных кроссовок. Он поднимается на ноги, чистит куртку и оставляет пачку табака на мокрой крыше вместе со своим страхом и отчаянием.

Все мы можем друг без друга. Незаменимых людей не существует.

Любовь не должна вызывать бабочек в животе, не должна переворачивать внутренности и вызывать тахикардию, не должна лишать сна и трепать нервы. Любовь должна дарить спокойствие и комфорт, быть здоровой и осознанной. Чонгук думает, что именно это отличает взрослую любовь от подростковой влюблённости, когда плевать на своё здоровье, когда мир суживается до одного человека, ради которого ты готов на всё. Сейчас он понимает, что этим человеком должен быть он сам.

Он вызывает такси до дома, боясь снова заболеть, поэтому уже не видит, как тучи рассеиваются, а сквозь них начинают мерцать маленькие огоньки. Они редкие, почти незаметные, но к моменту, когда Чонгук наконец спокойно засыпает в тёплой постели, усыпают всё небо, сияя в полную силу, словно знаменуя начало чего-то нового.

В это же время в Сеуле на них смотрит другой парень, выдыхая дым того же табака в обшарпанную форточку. Осень подходит к концу, и морозное дыхание зимы ощущается сейчас как никогда близко.

- Чимин, закрой чёртово окно! – Тэхён натягивает рукава шерстяного свитера на пальцы и снова зарывается в конспекты по философии, готовясь к скорой сессии.

Будет чудом, если их не вышвырнут из университета к Рождеству.