19 марта: Концерт (1/2)

***</p>

Концерт Джаггета Стоуна должен был состояться сегодня вечером. Благодаря переносу организаторам удалось продать ещё несколько сотен билетов: многим субботний вечер был гораздо удобнее пятничного. Адриану удалось даже достать билет и для Нинг, которая тоже была без ума от песен Джаггета.

— Удобно, когда сын певца — твой друг, — хихикнула Маринетт, когда Адриан вручил заветную бумажку Нинг, и та от радости запищала чуть ли не на ультразвуке.

— <Что ты сказала, что ты сказала?> — затараторила Нинг на китайском и мигом подскочила к Маринетт. — <Я узнала слово «сын» — ты это про кого?>

— Я думаю, они с Джаггетом поладят, — усмехнулся Адриан, поглядев на Нинг.

— <Ой, опять вы на французском трещите!> — возмутилась Нинг и топнула ножкой. — <Вы говорите про Джаггета, я слышу его имя! Больше двух говорят на одном языке!> — с жаром выпалила она.

Маринетт неожиданно поняла, кого Нинг ей очень напоминала. Манон. Подросшую копию Манон: милую, но чертовски гиперактивную девчонку, которой непременно нужно, чтобы ни один разговор не обходился без неё. Впрочем, в этом было своё очарование. И Нинг, в отличии от Манон, мгновенно оставляла людей в покое, когда понимала, что перешла некоторые невидимые границы. Она быстро остывала и мгновенно брала себя в руки, становясь спокойной и покладистой — поразительное качество. Манон бы на её месте долго не отставала.

— <Мы познакомим тебя с Джаггетом>, — с улыбкой заверила её Маринетт. — <Ну, или с его детьми в крайнейм случае, если он будет занят после концерта>.

Её чуть не снесло очередной ультразвуковой волновой и крепкими обнимашками. Потом объятья достались и Адриану, а через секунду — Нинг унеслась прочь из гостиной в гостевую, чтобы переодеться к вечеру. Сабин и Дзин проводили её с улыбкой. Нинг разрешили пойти с Адрианом и Маринетт только в том случае, если она пообещает вести себя хорошо. Нинг пообещала, и тётушка Дзин дала согласие.

Маринетт тоже поспешила наверх, чтобы привести себя в порядок. Адриану пришлось остаться внизу, на растерзании любопытной Дзин — чтобы соблюсти хотя бы видимость приличий, так бы он непременно увязался следом за Маринетт.

Они с Нинг собрались практически одновременно. До концерта оставалось ещё пара часов, но Маринетт с Адрианом обещали девочке, что хорошенько расслабятся перед концертом в парке неподалёку от стадиона: спортивная Нинг обожала свежий воздух.

— <Ты уверена, что не устанешь ещё до концерта?> — спрашивал её вот уже в который раз Адриан. — <Нам стоять придётся несколько часов.>

— <Ерунда! > — только и отмахивалась Нинг. — <Мне однажды пришлось выстоять целый день ногах — и ничего, жива!>

Маринетт скромно подумала про себя, что стоит надеть удобные кеды, а не балетки, чтобы не стереть себе все ноги.

Но ничего запредельного сверхактивная Нинг не упрашивала делать. Они просто немного погуляли по парку, а после — отдыхали в тени деревьев и общались на тему различий в китайской и французской культурах. С Нинг интересно было разговаривать не менее, чем с тётей Дзин: обе позитивные и излучающие просто уйму хорошей энергии.

На стадион вся честная компания добралась вовремя. Они даже успели занять первые места в очереди на пропускном пункте, чему запыхавшиеся Алья и Нино, которые опоздали совсем ненадолго, безумно обрадовались. Маринетт познакомила друзей со своей родственницей, и Алья с Нинг умудрились тотчас же найти общий язык, несмотря на то, что одна почти не знала французского, а другая — китайского.

— Истинно родственные души, — фыркнул Адриан на ухо Маринетт.

Не согласиться с этим она не могла.

На самом стадионе их увеличившаяся компания заняла места поближе к сцене. Маринетт бдительно следила за Нинг, дабы та не потерялась в толпе, однако Алья заверила её, что если что, за девочкой точно присмотрит. В такой толкотне не потеряться — это верх везения.

— <Если что — звони мне!> — успела сказать Маринетт Нинг, прежде чем начала грохотать музыка: музыканты на разогреве ещё пока не выходили на сцену. — <И держись Альи с Нино, если меня потеряешь>.

— <Всё будет хорошо, Маринетт>, — улыбнулась ей Нинг и сжала руку Маринетт. — <Я не потеряюсь>.

Но ведь как говорят: чего страшишься, то непременно и происходит. Так вышло и сейчас. Маринетт не сразу заметила, что Нинг затерялась где-то в толпе; вернее, она обнаружила сей не особо приятный факт только гораздо позже, а до этого…

После исполнителей «на разогреве», когда на сцену вышел Джаггед Стоун, толпа буквально взревела от восторга. Такого буйства, наверное, никогда ещё не бывало — по крайней мере, на тех концертах, на которых довелось быть Маринетт, однако это наоборот ещё больше распаляло и помогало почувствовать себя раскрепощённее.

Подпевали всем стадионом, равно как и танцевали, махали руками и кричали одобрительные лозунги. Несколько последних хитов вообще просили исполнить «на бис».

Адриан ни на минуту не выпускал Маринетт из объятий: она всегда находилась в кольце его руках, и когда танцевали, и когда громко что-то кричали. И это было благоразумно: толпа медленно, но верно оттесняла их от друзей.

Буйство музыки, приятный голос Джаггеда, смех и гомон окружающего народа зажигали кровь, заставляли почувствовать, как песни словно бурлят в жилах, взрывают мозг и абсолютно сносят крышу. Ощущение единение с толпой, похожей на один живой организм, захватывало с головой.

Только спустя два часа, когда объявили перерыв на полчаса, Маринетт поняла, что горло у неё противно болело. Завтра наверняка останется без голоса.

— Идём, сходим что-нибудь выпьем, — с трудом расслышала она сквозь шум толпы, когда Адриан уверенно тянул её куда-то в сторону.

Они покинули стадион под бдительным взглядом охранников. Немногие изъявили такое желание, в основном те, кому тоже нестерпимо захотелось промочить горло. На стадион проносить напитки запрещалось, однако у входа работали киоски, где можно было купить парочку банок газировки.

В одном из ларьков Адриану удалось купить последнюю кока-колы. Он первым делом протянул её Маринетт, когда они отошли в сторону, чтобы никому не мешать.

— Спасибо, — прохрипела Маринетт и подивилась звучанию собственного голоса.

— Значит, я правильно расслышал, что ты уже хрипишь, — усмехнулся Адриан.

— Я не могла не подпевать, — пожаловалась Маринетт и попыталась отвинтить крышку; та не поддавалась. — Песни такие крутые.