189. Сквозь снег (2/2)

— Зато он умел связывать людей! — девчонка расхохоталась.

— Да-да, «мы с Элларией тренировались». Зачем он тренировался связывать свою любовницу?

— Некоторые люди очень странные, Джонни. Это как те, которым нравится смотреть на чужие голые ноги. Лучше об этом не задумываться.

Джейме был полностью согласен с молодым Уэнтом. Он, конечно, сношал свою сестру... но связывать её при этом не связывал.

И вообще, как можно болтать о таких глупостях, когда нормальным людям интересно только одно: как бы так не сдохнуть, когда даже шапка под чёртовым дождём как-то обледенела.

* * *</p>

Переговоры с одичалыми проходили, как написал бы хронист, в атмосфере дружеской и тёплой: на низких столах были расставлены кружки эля, посреди лежала жаренная над костром туша оленя, постепенно лишающаяся мяса. Если не считать того, что Визерису периодически грозили что-нибудь оторвать — то голову, то яйца, то руки-ноги — одичалые вожди оказались приятными, разумными людьми. Если не считать того, что он столько времени их всех обманывал, притворяясь обычным бродячим певцом, их король Манс тоже был в общем-то неплохой дядька, пусть и со странностями.

— Часть наших погрузилась на лодки, — рассказывал гигант с белоснежной бородой. — Уплыли с Покинутого Мыса. С ними Кротиха, это её идея была, и Гарма, она такая. За ними, конечно, и вихты тоже.

— Уплыли? — Визерис дёрнул уголком рта.

— Уплыли, да. Ты чего так смотришь, поклонщик? Не веришь? А они плавают, на льдинах-то.

— Верю, почему нет. Просто я думал, они не задают им направления.

— А ты не думай, от мыслей голова болит, — гигант расхохотался. — Значит, мы теряем свободу взамен на что?

— На жизнь, — меланхолично напомнил Визерис, уже не в первый раз. — Вы получаете шанс выжить, сохранить своих детей и жён, может быть, даже свои обычаи.

— Тенны верят, что магнар теннов — бог на земле, — сказал пресловутый магнар. — А король поклонщиков?

— Тенны знают историю Дюррана и Эленеи? Это повесть, как предок короля сражался с богами и победил, и сделал ребёнка их дочери.

— Теннам интересно. Рассказывай!

Три часа спустя он сидел снаружи на холодном чардревном пне, привалившись к стене шатра спиной, и протирал лицо снегом.

— Ты ещё неплохо держался, — ободрил его Манс.

— Спасибо.

— И как минимум некоторые уже согласны. Осталось убедить только самых упрямых.

— Ты думаешь, это вообще возможно, певец-налётчик?

— Я убедил ведь. Почему тебе не попробовать? Мы разве не оба короли? — он лукаво прищурил глаз. — Ну, ну, не бойся. Один беглец другому всегда товарищ и брат. Ты с трона, я с Дозора... на вот, бухни, полегчает. Королю без бухла никак, это и ваш Баратеон понимает. На короле слишком много всего лежит, чтобы всегда трезвым ходить. Сколько ни перемрёт, все наши, верно?

И, оставив его осмыслять эту простую истину, Манс убрёл обратно в шатёр, откуда вскоре донеслось нестройное пение:

Мегетт весёлой девицей была,

И праведную жизнь она вела:

Поутру, только солнышко взойдёт,

Всенепременно делом рот займёт,

А чтобы блудный бес умчался прочь

Бывало, не встаёт с колен всю ночь;

Она молилась, сколько было сил —

Никто неотмолён не уходил!

Визерис был почти уверен, что слышал голос Джейме Ланнистера среди поющих.