129. Сила слова (1/2)

На свете была масса вещей, мешавших Визерису жить. Комары, мухи, орущие под окном цикады, шелуха на тыквенных семечках, скорлупа на лесных орехах. Горжеты. Нет, в самом деле, почему враждебные люди в доспехах так редко забывали закрыть горло от удара ножом? Это бы решило столько сложных вопросов...

Но на Коннингтоне был горжет, а значит, даже привычка держать нож в левом рукаве, скорость и соль тут ничем не помогут. Закричать тоже не было вариантом: дверь тот закрыл на щеколду, и пока её выломает, например, Оберин — Коннингтон успеет зарезать или Визериса, или детей.

Шиповник вопросительно поднял голову, но и он не мог помочь: клыки и когти не пробьют доспех, а огонь... огонь убьёт их всех, и заодно устроит в городе пожар. Не вариант.

Оставалось, значит, пытаться разговаривать.

— И что же такое ”всё” вы слышали, сьер Джон? — он начал с вопроса, осторожно подтолкнув детей себе за спину. Если дойдёт до драки, у него хотя бы есть корсет — невеликая защита, но металл есть металл.

— Начиная с того, что тебя назвали мейстером, принцесса. Кто ты и зачем присвоил себе лицо моего серебряного принца?

— У меня нет иного лица, кроме моего собственного.

— И конечно, это сходство абсолютно случайно, — яд в голосе Коннингтона был тем обиднее, что он был, в сущности, прав: сходство с братом Визерис подчёркивал совершенно сознательно. Поперёк своей воли и желания, но сознательно. Может быть, поэтому его гнев вспыхнул так быстро и ярко.

— Я не виноват, что родился похожим на... — он выдохнул, долго и зло, глотая слова: на вора чужих невест; на того, кто нас бросил; на труса; на того, кто недостойнее Недостойного; на убийцу нашей династии... — старшего брата, сьер Джон. Если вас это утешит, это сходство меня самого совсем не радует — между нами не было любви при его жизни, а после его смерти не осталось даже жалости.

— Брата? — меч поднялся, направленный на Визериса.

— Брата. Который бросил нас всех умирать, как бросал всегда — и не надо махать в мою сторону мечом, убивать за правду пошло, сьер Джон. Кому как не вам знать, что это правда? Что он всегда убегал, всегда бросал всё на других, всегда бросал нас жрать горькие плоды своих решений... — мягкая ладонь коснулась его щеки, холодная, как родниковая вода, и голос Рейнис прошептал: «Успокойся». Он никогда раньше не видел её наяву, не видел и сейчас — она стояла у него за спиной, прильнув всем телом, держа его голову обеими руками. Нелепая поза.

— Как ты смеешь клеветать на него? Какой ты ему брат?!

— Родной, к моему сожалению. С отцом мне не повезло ещё больше.

— У моего принца был только один родной брат, и он погиб.

Холодные руки Рейнис помогали успокоиться, и гнев постепенно сменялся странным чувством — где-то посередине между брезгливостью и жалостью.

— Да-да, король Визерис погиб в Эссосе, его сестра выдана замуж за дотракийца, Варис Паук подменил младенца в колыбели, а Золотые Мечи отдадут Блэкфайр законному наследнику трона. Ну право, ведь дураков не делают ни Десницами, ни капитанами.

— Я видел тебя во сне, — встрял Жойен, прежде чем Розамунда успела закрыть ему рот ладонью. — Ты защищал тряпичного дракона, которого водил на ниточках перед толпой лысый толстяк, пока другой толстяк, бородатый, продавал протухший сыр.

— И что это должно значить? — Коннингтон, кажется, растерялся. Нормальная реакция человека на сны Жойена.

— Что он видел вас в вещем сне, сьер Джон, — любезно пояснил Визерис. — С ним это бывает. Помните, брат обожал рассказывать про драконьи сны? Вот, оно самое. Полагаю, толкование напрашивается само собой. Да вы присаживайтесь, в ногах правды не больше, чем во всём остальном помянутом.

Сейчас главной задачей было — не дать ему опомниться. Не дать ему начать думать, убеждать себя, махать мечом. Особенно махать мечом. Если продолжать болтать — не останавливаясь, забрасывая его фактами, как камнями — может сработать.

А там, авось, кто-нибудь и дверь выбьет.

— В сущности, насчёт толстяка и тряпичного дракона — это даже очевидно. Паук и его фальшивка. Ну, как фальшивка — в конце концов, наша кровь-то в нём есть, он и в самом деле мой племянник. Ну, или, если вам так комфортнее — племянник Рейегара.

— Как уверенно ты об этом говоришь, — меч уткнулся кончиком между сапфиров и изумрудов, и Визерис сглотнул. Ничего. Он продолжит говорить и его правда спасёт его.

— Люди склонны быть уверены, когда знают, о чём говорят. Во что ты не веришь? Что дочь Люцерры от Эйриса родила сына?

— Леди Люцерра была приговорена за измену королю, — напомнил Коннингтон.

— Ради старых и новых, отец вообще по жизни сидел на измене. Он и мою мать обвинял.

— Видят боги, лучше бы он был прав, — буркнул тот.

— В кои веки мы с вами согласны. Рози, солнышко, сделай-ка нам чаю. У меня, простите, совсем нет вина, — он развёл руками. — Но не угостить гостя как-то неприлично. Так вот, дочь леди Люцерры... как же её там... — «Сейра, — прошептала Рейнис. — Любимая жена Иллирио Мопатиса. Мне сказал передать это тебе король Дейрон». — Сейра, да. Имечко в стиле моего отца, хорошо, что я — Визерис, а не Мейгор. Хотя, конечно, в свете исторических параллелей, может и не так хорошо.

Коннингтон, севший было за стол, снова взялся за меч.

— Визерис мёртв!

— Мы это уже обсудили. Я мёртв, сестра замужем за дикарём, младенца подменили в колыбели, Золотым Мечам плевать на цвет дракона и другие сказки дядюшки Паука. Я так похож на мертвеца?