60. Дарри. Родственные связи (1/2)
Конечно, Верис был в септе, где ещё он мог быть. Южные боги, должно быть, любили штаны с дырами на коленях, что требовали их так подолгу и так часто преклонять. Джон медленно выдохнул. Он просто злился на своего ”дядюшку” и поэтому ругал всё, что тому дорого.
На самом деле, септы и тамошние боги ему скорее нравились — там было красиво, играли радуги, у септона Шейла был замечательный мягкий голос, которым он пел свои гимны... если бы всё это больше принадлежало Дени и Верису, и меньше — леди Кейтилин, он бы, наверное, даже обратился в семерянство или, по меньшей мере, совместил старую веру с новой, как Арья и Робб.
В любом случае, оскорблять богов, чтобы оскорбить неуловимого ”дядюшку” было не лучшей идеей, и Джон наскоро попросил у них прощенья, давая крепкого пинка по удобно подставленной заднице.
— Долго ещё ты собирался прятаться?
Верис, естественно, лягнулся. Потом поднялся:
— Я не прячусь, Джон. Я просто работаю. Ты вообще представляешь, сколько дел у единственного мейстера в королевском поезде?
— Ты не мейстер, а жулик, — поправил тот.
— Король сказал — мейстер, значит, мейстер. Зачем ты меня искал? — он сложил ладони, шепча какую-то молитву, и начал аккуратно гасить свечи. Лицо Старицы медленно погружалось в тень и на какой-то миг показалось Джону страшно похожим на Вериса: тот же длинный нос, тот же разрез глаз.
— Ты говорил, что ты мой дядя. Ты не сказал, кто моя мать и как вы вообще оказались братом и сестрой, — объяснил он.
— При чём тут твоя мать? — недоумение казалось искренним. — Ах, да. Конечно. Послушай, сейчас не время об этом говорить.
— А когда будет время?
— Не знаю. Зачем оно тебе вообще? Это бочка с дерьмодемонами, Джон. Выпустишь одного — остальные вылезут за ним, а вони и от одного не оберёшься.
— Ты и твои метафоры... Зачем оно мне? Ты ради своей матери который год красишь волосы. Просто чтобы помнить. Я даже не знаю, как её звали! Мою мать, которая меня родила и выносила, которая спала с моим отцом. Я не знаю, любила ли она его. Любила ли она меня. Зачем отказалась от меня. Жива ли она. Ничего не знаю, Верис! А ты, ты знаешь и молчишь. И спрашиваешь, почему мне не всё равно. Да человек ли ты?
— Не знаю, — ответил тот, и гнев Джона куда-то делся.
Верис повернулся к статуе Матери, коснулся её стоп ладонью, подошёл к лампаде в центре септы взять огонь для свечи. Неужели сработало? Неужели сейчас расскажет.
— Твоя мать тебя любила. Любила больше жизни, я думаю, — сказал он. — Она была... неумной, пылкой, избалованной девицей, романтичной, как Санса и безбашенной, как Арья.
— Так мило, что ты нашёл для неё столько добрых слов, — буркнул Джон, глотая слёзы.
— Что до твоего отца... не знаю, любила ли она его. Я слышал, она сурово осудила жениха, зачавшего бастарду и посмевшего её признать, и поэтому сбежала с твоим отцом. Другие говорили, что он её похитил.
— Бред. Отец кого-то похитил? Он даже ремнём нас никогда не бил, ты что!
— Другой отец. Я говорил про дерьмодемонов? Терпи и слушай, потому что они ползут, их ползь неотвратима.
— Нет такого слова.
— Я мейстер, мне виднее. Твой отец. Не Эддард Старк, который взял на себя тебя, позор и всё на свете, чтобы спасти дитя своей сестры, а твой отец. О нём ты можешь узнать довольно точно, если король опять решит устроить праздник. После четвертой кружки креплёного спроси его: «Мой государь, а что за человек был Рейегар?». Я таких слов не знаю, я тихий, кроткий и воспитанный, и мейстер, к тому же.
— Сестра... и Рейегар...
— Что, доползли? — Верис невесело усмехнулся. — Поздравляю, нюхай. Теперь ты знаешь, и будешь молчать об этом, потому что...
— Иначе мне хана, — Джон был не дурак, пусть и не мог запомнить всех гербов Приречья и окрестностей и плохо помнил девизы лесных кланов. — Я понимаю. И тебе, и отцу... боги, отец мне не отец, а тоже дядя, и ты мне дядя... по Рейгару, да?
Тот кивнул.
— Об этом тоже нужно молчать? Не отвечай, я уже понял, мы не родня и вообще чужие. Зачем ты мне сказал? Это жестоко: всё знать, всё видеть, знать, что не чужой своей семье, что я не враг для леди Кейтилин, я вообще никак не в линии наследства, и всё равно...
— Ты попросил. И я предупреждал. Никакой романтики, одна трагедия.
— Мой отец то ли похитил, то ли совратил мою мамашу, которая сбежала от жениха с бастардой к женатому с детьми, мой дед сжёг на костре другого деда...