36. Камни драконов (1/2)

На острове везде драконы. Камень — Драконий, Драконья гора, Драконий Порт и залив тоже Драконий. И речка их. И статуи. И украшения на каминах и дверях. Только сад был не драконий, а Эйгонов. Папа говорил, Таргариены были увлечены собою, как жених — невестой, когда тут строили. Что они боялись забыть, что не просто валирийцы, а драконлорды.

Как можно об этом забыть во времена, когда драконы были ещё живы — Ширен не понимала, но если папа сказал, значит так и было. Папа никогда не врал.

Но папа опять уехал в столицу, и мама опять пригласила в дом Красную Женщину. Мейстер Крессен и Ширен её не любили и очень радовались, когда на папу нашло странное и он её выгнал — а потом выгнал ещё раз, когда пришёл в обычное расположение духа. Обычный папа был как-то привычнее, хотя Ширен немного жалела, что он больше не будет поднимать её над головой, подбрасывать или давать им с Деваном руки и кружить их обоих, как живая карусель.

Но всё равно обычный папа лучше странного, потому что странный был не совсем настоящий, а настоящее всегда лучше фальшивого. «Как бы ни был красив цветок из ткани или металла, самая невзрачная полевая ромашка имеет больше аромата и вкуса», — говорил ей папа. Это метафора, она означает, что самая красивая ложь хуже самой невзрачной правды, знала Ширен.

Это Красная Женщина велела дяде Акселю арестовать летнийский корабль. Она сказала, так надо для великого дела, для тайны тайн и чего-то ещё в этом духе.

— Ненадолго, мой друг, — сказала она. — Достаточно дня или двух. Владыка Света не торопится, но и не медлит.

И конечно же, Аксель согласился, потому что пока папа в столице, здесь за главную мама, а мама во всём слушается Женщину. Лучше бы она слушалась мейстера Крессена — он бы ей сказал, что летнийский или нет, арестовывать корабль с дорнийским княжичем на борту — очень плохая мысль, очень неразумная. Дорн и так ищет повод обидеться и устроить скандал, зачем им его подбрасывать?

Но Владыке Света наверняка плевать на дорнийцев и Вестерос в целом. Его интересует только Позор Пахан, как прозвал обетованного кого-то там Деван (конечно, Ширен никогда не повторит эту кличку при маме; при папе — может быть, но не при маме).

— Леди Ширен, — Красная Женщина замерла в проёме двери. — Не желаете ли прогуляться?

Она не спрашивала, конечно. Когда так говорят, взрослые имеют в виду «идём со мной немедленно».

— Куда?

— В гости к дорнийскому княжичу и его возлюбленной, — ответила та. — Я принесу им вести от Владыки Света, а вы — поклон от Азора Ахая.

— Моего папу зовут лорд Станнис, — напомнила Ширен.

— Конечно, миледи, — мягко улыбнулась Женщина.

Ширен никогда раньше не бывала на летнийских кораблях, и если бы здесь не было Женщины, а были только они с Деваном, она бы куда больше смотрела по сторонам. Даже, наверное, рискнула бы задать пару вопросов немолодой красивой летнийке в алом кушаке — в книгах писали, что так на Островах выделяют хозяев и капитанов, алый кушак и золотая гривна на шее. Летнийка не выглядела злой или сердитой, только строгой, а значит, могла бы и ответить.

А вот княжич Оберин... таких сердитых людей Ширен не видала, наверное, никогда. Даже папа-не-папа, когда обвинял Женщину и маму в измене и Таргариенах, был не так зол, как княжич Оберин сейчас.

Деван пожал ей руку, безмолвно желая сил и обещая поддержку.