-10- (1/2)
Повернув маленький, почти игрушечный ключик в замочной скважине, Штольман раскрыл резной деревянный футляр с ?джентльменским гарнитуром?, купленный вечером в ломбарде с условием полной конфиденциальности. Окинул хозяйским взглядом комплект, состоящий из двух гладкоствольных дуэльных пистолетов, шомпола, секстанта, деревянного молоточка, россыпи круглых пуль, пороховницы с дымным порохом и прочей атрибутикой. Приготовленная к дуэли пара сегодня оказалась без надобности: доктор Милц в четыре часа утра принёс вести от секунданта князя. Разумовский переносит встречу, объяснив отсрочку нехваткой времени для полного приведения в порядок личных дел и написания завещания. Остальные условия поединка оставались неизменными. Дуэль состоится на тридцати шагах с двумя попытками. Если исчерпав их в живых всё ещё оба, дуэль продолжается. Осечка засчитывается как попытка. Время, отведённое на выстрел, тридцать секунд.
Штольмана это вполне устраивало, а вот Александр Францевич кипел, разве что котелок не подпрыгивал на его круглой голове, словно крышечка на чайнике, от переполнявших его чувств. Он ещё вчера, после того как позволил уговорить себя и возложить на плечи обязанности секунданта, выражал неудовольствие составленным соглашением, а сегодня при встрече продолжил:
- Стреляться на таких условиях, Яков Платонович, чистое безумие! Вы понимаете, что князь может убить вас с первой попытки, а вы стребовали увеличение их. -Так же, как и я Разумовского, - тогда спокойно возразил доктору он. — Мы с ним на равных, я тоже недурно владею оружием. -Извините меня, но вы оба сумасшедшие! Зря я согласился участвовать в вашем побоище! – в сердцах выкрикнул доктор и, хлопнув дверью, вышел вон из номера.Милц переживал за него напрасно. В тире он шесть из десяти выстрелов вгонял в ?яблочко?, остальные ложились на девятку и десятку.— Разумовский своё получит, - прошипел Яков Платонович с ненавистью и, дотянувшись до стола, извлёк из ячейки пистолет. Гладкая рукоятка легла в ладонь, и её тяжесть слегка оттянула кисть. Закрыл глаза, взвёл курок. Давно, будучи влюблённый в Нину, имел честь стреляться с князем, но тогда он пальнул в воздух. Сейчас же Штольман был преисполнен решимости покончить с сиятельной особой. -Не-ееет, - нервный женский крик вторгся в гостиничный номер и больно резанул его по сознанию. — Яков Платонович, нет! Не смейте! Оставьте! – и Анна повисла на его руке, принялась выцарапывать из его пальцев пистолет. Сосредоточенно, сопя, как маленькое дитя, она отжимала их от рукояти один за другим. -Анна Викторовна, а что это вы делаете? – наблюдал с любопытством Штольман за её действиями. -Я спасаю вас от самого себя, - пропыхтела она, снимая указательный палец с курка и подхватив пистолет в ладони, чтоб тот не грохнулся на пол, боязливо положила на стол. — Вы непременно должны жить. - Да неужели, Анна Викторовна, вы подумали, что я намерен лишать себя жизни! -А что я ещё могла подумать, увидев вас с оружием в руках и с таким не подобающим вашей натуре выражением на лице? – сердито выпалила она и бухнулась на стул. -Всё, что угодно, но только не это, – буркнул сыщик и, повернувшись к столу, поспешно спрятал пистолет в футляр, дабы не наводить девушку на опасные для него вопросы. Если она осмыслит, что за оружие сейчас он держал в руках, допроса с пристрастием ему не миновать. — Нет уж, обойдёмся, - подумал он и набросил угол скатерти на деревянный ящик. — Да, кстати, почему вы здесь, а не под домашним арестом, Анна Викторовна? – опомнился он. — И что с вашими запястьями, они в крови или мне кажется? -Ах, господи, - девушка порывисто поднялась на ноги. — Я убила Виткова! Я оставила его в подвале заброшенного дома! Пойдёмте же, пойдёмте, скорей! – потянула она Штольмана за рукав рубашки к двери. -Уймитесь, Анна Викторовна! – строго потребовал Яков Платонович, пресекая попытки утянуть его. — Витков от нас уже никуда не денется, а ваши раны нужно обработать, - добавил он спокойно, когда Анна замерла и с удивлением во взоре посмотрела на него. — А заодно поведаете мне, почему изволили нарушить закон и кто такой Витков. Пойдёмте, - и он слегка подтолкнул её в спину, направляя к двери в спальню. Подвёл к туалетному столику и, наполнив тазик водой, оставшейся после утренней процедуры умывания, встал позади неё. Девушка оказалась как бы в его объятьях. Взял за руку выше ссадины и опустил в воду. Смочил полотенце, бережно провёл по коже, краем глаза примечая, как замелькали краски на её лице. Точно в калейдоскопе один тон сменял другой: прозрачная бледность воспылала румянцем, а ему на замену пришёл карминовый залив всё ото лба до подбородка. — Ну и что вы притихли, Анна Викторовна? -А, что, что, я должна говорить? – спросила она чуть сдавленным голосом.У Штольмана сложилась стойкая убеждённость, что его близость туманит ей разум и что она неравнодушна к нему. А слова, выкрикнутые ею возле своей усадьбы, обычная ревность. - Во-первых, хотелось бы всё-таки услышать, зачем вы сбежали из дому, - стараясь сохранить строгость в голосе и дождаться подтверждения своей догадки, принялся он за следующее запястье. — Во-вторых, откуда у вас раны на руках, и в-третьих, кто такой Витков?
-Я, мне, - залепетала Анна. — Я обидела вас и поэтому решила извиниться, - развернулась она в его руках. — Простите меня и позвольте свершиться справедливости, прекратите опекать Нину Аркадьевну. -Будьте добры, повернитесь обратно, Анна Викторовна, так мне не сподручно заниматься вашими руками, - попросил он, стараясь не смотреть в её полыхающие огнём глаза, боясь, поддаться искусу поцелуя.
- Вы отказываетесь?! – резко взмахнула она руками и розовые капли с её кожи веером, осели на белой рубашке Штольмана. — Тогда бегите к ней и предупредите, что я иду к Трегубову и всё расскажу ему о её деятельности. А заодно признаюсь ему в убийстве человека! – и носком туфельки ударила сыщика по голени.Охнув от боли, Яков Платонович, машинально нагнувшись, прикоснулся к ушибленному месту, а Анна, получив свободу, выскочила из номера. Сыщик успел нагнать её только в пустом коридоре гостиницы.-Да стойте же, - сграбастав девушку за талию, он внёс её в комнату и закрыл ногою дверь. — Я не опекаю госпожу Нежинскую, если найдутся улики, без сожаления отправлю за решётку. Она для меня ничем не отличается от остальных. А просто так, исходя только из вашего или моего желания, не имею права арестовать. Вам это ясно, Анна Викторовна? -Отпустите меня! – потребовала девушка, взбрыкивая в воздухе ногами и демонстрируя каскад юбок. — Я хочу взглянуть вам в глаза и понять, правду вы говорите или нет. Яков Платонович осторожно, словно хрустальную вазу, опустил девушку на пол и прямо, не таясь, обратился к её пытливому взору. -Ну же? – нетерпеливо воскликнул он, так как девушка молчала, что-то ища в его лице. -Вы мне сказали правду, она и в самом деле для вас ничего не значит. - Да! Нина Аркадьевна мне безразлична, хотите, поклянусь на чём угодно и кем угодно? - Ой, как же я рада! – и Анна Викторовна неожиданно для него прильнула к его губам, но практически тут же устыдившись порыва, спрятала лицо, уткнувшись носом в ворот рубашки. -А я-то как рад, что вы поняли это, - с улыбкой произнёс сыщик, ощущая подъём. Её поцелуй можно было приравнять к полноценному признанию. И он решился: - Анна Викторовна, я люблю вас. -И я вас, Яков Платонович, - робко призналась девушка.-Хорошо, что мы с вами сумели понять друг друга, Анна Викторовна. Однако у нас ещё осталась пара нерешённых вопросов.-Каких? – девушка подняла голову и сыщик, не удержавшись, поцеловал её, как мечтал ещё в камере.
Оторвавшись от губ любимой, Штольман постарался выровнять сбившееся дыхание и усмирить сердце: — Ваши запястья надо обработать, и вы так и не сказали, кто таков Витков, - и вновь завёл девушку в спальню. Достал из ящика стола мазь от ссадин и царапин. Её ему презентовал Милц, чтобы он излечил раны от неудачного знакомства с котом, приблудившимся к управлению. Сыщик хотел его погладить, а животное не оценило ласку. Открыл крышку и, пальцем подцепив белую субстанцию, аккуратно нанёс на израненную кожу девушки. Затем, оторвав сухую часть полотенца, забинтовал запястья. — Я весь внимание, - намекнул он Анне, что готов слушать её.-Всё случилось из-за Рыбки, - рассматривая импровизированные бинты, произнесла она. — Девушка явилась мне и повела к дому городского собрания. Нет, не так, - горячо перебила сама себя Анна. — Сначала я собиралась сбежать к вам, Яков Платонович, но появилась Рыбка и увела за собой на место будущего поджога в зал, куда Круч стащил картины Саянова. Там меня лишили сознания. Очнулась я в подвале дома и познакомилась с Витковым. Он оказался врачом, лечившим Сирену-Рыбку, дочь художника Саянова, и убийцей Петрушеньки. Арсений Андрианович сам обо всём рассказал, думая, что я в трансе и не понимаю, о чём он вещает.-Анна Викторовна, - закатил глаза Штольман. — Я уже оскомину набил, повторяя вам одно и то же из раза в раз. Почему вы не слушаете других и постоянно руководствуетесь только своими желаниями? Почему не делаете того, что говорят? Вам же велено сидеть дома и носа на улицу не высовывать! А вы, нарушив закон, сбежали, мало того, опять влипли в историю! Что прикажете с вами делать, привязывать, что ли?
Анна подняла руки и показала сыщику перебинтованные им же запястья.
— Некоторые уже пробовали, однако мало помогло. Я сняла верёвку и, ударив Виткова, пришла к вам за помощью. Вы не оставите меня? – опустив ресницы, она бросила из-под них кокетливый взгляд.-Ум-мм, - простонал Штольман. Продолжать внушения у него больше не хватало духа, трогательное ?вы не оставите меня? отняло у него весь запал. — Ладно, показывайте дом, - сдался сыщик, думая, когда он на ней женится, то терпение ему ох как пригодится.Остановив пролётку возле гостиничного крыльца, Штольман помог Анне взобраться в коляску и, устроившись на сиденье рядом, приказал трогать.
Мужик, закутанный в тёплую бабью шаль, зевая, стегнул каурку. Та, мотая головой, двинулась вперёд, ступая по прозрачным лужам, разлившимся по мостовой.-Послушай, любезный, - обратилась девушка к извозчику. — Ты не слышал, в городе сегодня ночью пожар не случился?-Ну как же, барышня, знатно собрание полыхало. Зарево аж по всему небушку разливалось, - ожил мужик. — Вспыхнуло разом со всех углов, ну точно фиеверку какой. Пожарная кляча бочку выкатила на площадь, а тушить-то команде ужо и нечё.-А когда это случилось?-Почитай за полночь перевалило. Мы с кумом сидели в дворницкой в картишки перекидывались, возле окна.
-Спасибо.-Не начем, барышня, - натянув вожжи, извозчик остановил лошадь и, приняв плату и задание от Штольмана привезти группу, скрылся за углом покосившегося дома.Деревянное строение на добротном фундаменте со слепыми разбитыми окнами и красной облупившейся крышей тоскливо приветствовало их скрипом подвальной двери. Она меланхолично раскачивалась на ветру из стороны в сторону с торца дома, и её протяжное "и-ить, и-ить" заполняло серую тишину.-Это там? - уточнил Штольман и, кивнув на скрипучую дверь, достал из кармана пистолет.
-Да, - подтвердила девушка и, приподняв подол юбки, первая сделала шаг в нужную сторону.-Куда?! Анна Викторовна, оставайтесь на месте и не ходите за мной, мало ли что там.Девушка, недовольно наморщив носик, всё же послушалась и отошла в сторону, а сыщик крадучись приблизился к подвалу. Насторожённо заглянул внутрь. Его обзору открылось полутёмное небольшого размера помещение с крутыми ступенями, окном и каменном полом, на котором среди деревянных обломков лежал труп мужчины. Предполагаемое орудие убийства так и оставалось на трупе, вдавленное в шею. А также опытный взгляд Якова Платоновича отметил: одежда покойного находилась в беспорядке, сюртук, жилет, рубашка были нараспашку, словно лишённые всех пуговиц. Карманы вывернуты наизнанку, и нигде не наблюдалось обуви и носок.-Значит, я его не убивала. Как же это хорошо не чувствовать себя виноватой в чьей-то смерти, - облегчённо выдохнула Анна возле самого уха сыщика, обдав его щеку горячим дыханием. — Ой, а что там внизу? –девушка, юрко протиснувшись между ним и дверным косяком, сбежала по ступеням. Штольман даже не успел среагировать, чтоб остановить её. — Смотрите, Яков Платонович, что я нашла, - подобрав находку, представила ему золотую луковку часов, инкрустированную драгоценными камнями.
-Анна Викторовна, вот скажите, как с вами бороться? Пороть, что ли, вас начать, чтобы вы хоть немного внимали моим словам? – сыщик, приблизившись к ней, подхватил за свисающую с ладони цепочку и стянул багет. Он закачался у него в пальцах, поблёскивая драгоценными глазками.
-Что, что вы собираетесь делать? – спросила девушка, нахмурившись.-Мечтаю наказать вас на правах будущего супруга, - произнёс Яков Платонович, пряча улыбку. Сейчас Анна походила на взъерошенного птенчика: трогательная и смешная. С поджатыми от обиды губами, насупленными бровями и сощуренными очами, сверлившими его обиженно говорящим взглядом: ах, какой он нехороший. — Похоже, порка от вашей неуёмности будет первым делом. Ладно, пошутили и будет, давайте вернёмся к расследованию. Вы видели эти часы у убитого?-Я наблюдала цепочку, торчавшую из кармана жилета. Ещё у него была печатка с чёрным камнем, - буркнула недовольная девушка.-Кольца нет, карманы, по всей видимости, пустые, а часы остались по воле случая, скорей всего их обронил убийца. И если он человек, не лишённый интеллекта, то …, - Штольман не успел договорить, как с улицы донёсся цокот копыт. Тихий, еле слышный звук, с каждой секундой нарастал, становясь ближе, и вдруг смолк рядом с подвальным окном. Вслед за тем чьи-то ноги, обутые в сапоги, мелькнули в проёме, скрылись из виду, и в дверь вошёл Круч.Яков Платонович среагировал первый. Выхватив из кармана пистолет, он наставил дуло на широкую грудь трактирного вышибалы. — Доброе утро, Серафим Леонидович, не за часами ли изволили вернуться? – и выставил руку с багетом вперёд.-Прощались давно, а здоровкаться не тянет, Яков Платонович, - зло сплюнул Круч на ступени. — Что ж греха таить, за ними, родимыми, жаль такую красоту первому попавшемуся отдавать.-Жаден ты, Круч, ох жаден. Если бы не твоя скупость, то искал я сейчас ветра в поле, а так…. Ты арестован за убийство Арсения Андриановича Виткова, за поджог городского собрания и, думаю ещё найдутся статьи, из-за которых ты пойдёшь в мёртвый дом* к иванам*.- Докажи, начальник, а то шьёшь нахалку* впустую.-Глупый ты, Круч, мне и доказывать ничего не надо, пошманать* тебя хорошенько и посыплется. Печатка с пальца убитого – раз, носки, обувь- два, ну и три – свежие синяки и ссадины на твоём теле. Витков поди не хотел задаром с жизнью прощаться. Это что касается убийства, теперь коснёмся поджога - в Затонске не так много лавок, продающих горючие материалы. Пошлём туда человечка разузнать, не покупал ли ты для нужд трактира вёдрышко али два. Мне продолжать? – поинтересовался Штольман.-Барахли*, барахли*, начальник, в мёртвый дом всегда успеется, – безучастно откликнулся задержанный, переступив с ноги на ногу, и потянулся к сапогу.-Но, но, без глупостей, Круч, - предупредил Яков Платонович.-Да меня ночью комар укусил, чешется зараза, - и он, запустив за голенище руку, заскрёб. — А как ты понял, начальник, что я самоамнистированный*?-Татуировки лучше сводить нужно. Мне ещё в трактире твои рубцы на щеке показались подозрительными.-Глазастый ты, начальник, недаром в Петербурге промеж нашего брата о тебе слава ходит, - и Круч, резко разогнувшись, выбросил руку вперёд, выпуская из сжатых пальцев нож.Штольман, извернувшись, ушёл в сторону от летящего в него лезвия. Сыщик ожидал чего-то подобного и был начеку, но вот потраченные на это секунды дали вышибале возможность скрыться. Он спиной назад вывалился на улицу и захлопнул за собой дверь.-Открой, хуже будет, - взбежав по ступеням вверх, сыщик плечом толкнулся в заслон, но тот не шелохнулся. — Круч, не делай хуже самому себе, - отойдя на пару шагов, сыщик от собственного бессилия выпустил несколько пуль из пистолета. — Чёрт тебя дери, Круч!- Яков Платонович, подсадите меня, - потребовала Анна, отходя от стены. — Я попытаюсь выбраться через окно на улицу и отпереть дверь. Мы сумеем его догнать.-Едва ли, Круч на лошади, и потом окно не столь широко, чтобы вы рисковали застрять в нем. Лучше дождёмся группу и нас освободят.-Вам нравится сидеть взаперти, Яков Платонович, или вы хотите обидеть меня, намекая на мои тучные габариты? – возмутилась девушка.