Часть 9 (1/1)
Едва дождавшись, пока родители переступят порог дома, Анна наскочила на них:
- Как это понимать?!- А что тут такого? – Мария Тимофеевна удивлённо оглядела дочь. — Его сиятельство князь Разумовский оказал тебе честь, испросив у нас твоей руки.-Такого?! – голос девушки взвился от негодования и закружившись под потолком, сгинул. — Прежде чем идти к вам, князь должен был взять на себя труд и переговорить со мной и заручиться моим согласием на брак! А он, он…. Вы обещали Кириллу Владимировичу что-либо с вашей стороны?! - встревоженно перебегая глазами с лица матери на отца, Анна старалась понять, окончателен ли её приговор.-Во-первых, не кричи, от твоего шума у меня уши закладывает, - осадила Мария Тимофеевна дочь и слегка приложилась пальцами к ушным раковинам, словно на самом деле испытывала дискомфорт. — Во-вторых, не тебе критиковать князя. Он волен в своих поступках. И в-третьих, принуждать идти за Кирилла Владимировича тебя никто не станет. Единственное, я дала слово поговорить с тобой и обратить твои мысли в нужную сторону. Аня, посуди сама, - елейно продолжила она, взяв дочь за руки. —Свой дом полная чаша, детишки и неограниченные траты на хозяйство. Ни в этом ли состоит женское счастье?-Может, и состоит, но …, - девушка хотела раскрыть подлинную сущность князя, однако явное преклонение маман перед Разумовским остановило её. — Не поверит, - подумала она и поэтому решила высказаться иначе, - я не люблю Кирилла Владимировича.
-Глупости! - гневно вскричала Мария Тимофеевна и отпустила дочь. —Виктор, вразуми её!-Маш, оставь. Не хочет, значит, не пойдёт. Я даю ей карт-бланш на замужество! Всё, тема закрыта, - хлопнул Миронов по карману сюртука, будто поставив точку, двинулся к лестнице. — Всем спать, - громко провозгласил он со ступенек.-О боже! – страдальчески воскликнула женщина, посылая укоряющий взгляд в сторону мужа. —В этом доме, похоже, лишь меня одну заботит, что дочь до сих пор не пристроена?! Аня!-Мама.-Хорошо, я замолкаю, но учти, останешься в старых девах, пеняй на себя, - и Мария Тимофеевна, вздёрнув нос и сжав губы в тонкую линию да так ,что они побелели, проследовала наверх, не поцеловав дочь на ночь.Оставшись одна, Анна, не скрывая восторга, как часто это бывало в детстве, запрыгала, громко хлопая в ладоши. Её радости за отстоянную свободу не было предела. Теперь она смело могла дать князю и подобным ему господам с предложением руки и сердца от ворот поворот. И никто, никто не заставит её пойти замуж против воли.-Кажется, Аннет, ты довольна? Тебя можно поздравить с обручением? – сквозь звонкий звук собственных хлопков Анна услышала голос дядюшки и одновременно увидела его на лестнице. Он шагал по ступеням, опасно раскачиваясь из стороны в сторону, словно от штормовой качки грозя очутиться внизу быстрей, чем запланировал. Но всё обошлось.-Как ты можешь даже думать о таком?! – возмутилась девушка, как только дядя встал рядом с ней. — Он же старый, гадкий и противный! Фу, у меня просто нет слов…, - содрогнулась она от омерзения, испытывая чуть ли не предательство с его стороны за такие слова. Кому, как не ему, лучше других было знать о её чувствах, и вдруг - такое вероломство!-Mille pardons, я что-то упустил? – скосив глаза к переносице, Пётр Иванович ребром указательного пальца провёл по кончику носа и приподнял котелок, надвинутый на лоб. —Однако неожиданность, Штольман и вдруг старый, гадкий и противный. Хотя, тебе видней, - долго не раздумывая над причиной столь нелестного отзыва, согласился младший Миронов и поклонился, отчего его повело. Сделав широкий шаг, чтоб не упасть, он ухватился за плечи племянницы.-Причём тут Яков Платонович? – Анна помахала рукой, разгоняя запах перегара чувствительной завесой, вставший перед носом. — И по какому случаю ты в таком виде?-Ну как же, жаркие объятья и признания сыщика. Каюсь, подглядывал из-за занавески, - повинился он, ничуть не обнаруживая оных признаков.— Уверили меня в вашей скорой помолвке. Вот я и не отказал себе в удовольствии пропустить за счастье, но, похоже, рано? – и младший Миронов испытывающие посмотрел в глаза девушки.-Он не любит меня, - Анна не смогла сдержать тяжёлого вздоха. Упоминание Штольмана вызвало в ней желание немедленно разыскать сыщика и что-нибудь разбить о его голову. — Яков Платонович печётся о благополучии Нины Аркадьевны, а ко мне он равнодушен. Я видела их вместе. А признание эти по случаю моего намерения посадить фрейлину, - и девушка потёрла ладони, усмиряя недосягаемую мечту. — Штольман лгал о своих чувствах.-Ну конечно, - растягивая слова, насмешливо протянул Пётр Иванович и, отцепив руки от племянницы, пошарил по сюртуку. Вынул на свет припрятанную в одном из карманов облачения фляжку. Отвинтил крышку и, сделав два долгих глотка, зажмурился от удовольствия. — Великолепно, - через минуту восхитился он, открывая глаза и убирая фляжку. — Все б так летели без оглядки спасать потенциальную ябеду из-за одних только гуманных соображений. Эх, Аннет, не видела ты той картины. Глаза О, - младший Миронов, чуть согнув большой и указательные пальцы на обеих руках и соединив подушечками, приставил к глазам, тем самым обозначил племяннице огромные от испуга очи сыщика. — Волосы дыбом, аж котелок приподнимают. Бледный, точно полная луна в небе. Мчится, лишь задники начищенных туфель сверкают. Ну да ладно, разбирайся с ним, как хочешь, а мне пора, - и в подтверждение своих слов он направился к выходу. Но, дойдя до него, резко обернулся, при этом чуть не утратив равновесие, дверная ручка, вовремя попавшая под руку, не дала ему сверзиться на пол. — Аннет, я надеюсь, ты не забыла, что находишься под домашним арестом? – строго сощурил он глаза.Девушка кивнула.- Тогда salut! - и хлопнув дверью, растаял среди ночного мрака.Теперь Анна не знала кому верить, себе или дяде. Ей так хотелось не ошибиться! —Может, и правда, он любит меня? –подражая родственнику, Анна объединила пальцы и, приблизив к глазам, крутанулась на пятках. — Ах, нет, он ошибается, - возразила она, качнув головой. — Штольман предан Нине Аркадьевне, до меня ему нет и дела, - сорвалось с её губ, но надежда уже пустила робкие ростки. Ей вдруг припомнились все его нежные взгляды, ласкающие рукопожатия. И как менялся тембр его голоса, если они оставались наедине.Любовь взяла своё!— Что мне делать? – всполошилась девушка, - я же отвергла его. — Боже, срочно нужно бежать и переубедить Якова Платоновича!Анна шагнула к выходу и, нажав на ручку, открыла путь к свободе. Ночной воздух, ворвавшись в дом, обдав холодом, растрепал ей волосы. Температура на улице явно потеряла в градусах. — Вот же досада! Я совсем забыла о соглядатае, - ойкнула она, обнаружив Серебрякова, перекрывшего собой выход. Похоже, тот вышел из укрытия на щелчок собачки замка и злыми глазами сверлил её.Затворив за собой дверь, Анна замешкалась, не зная, что предпринять. Утро ещё далеко, а объяснения так не хотелось откладывать. — Ах, Яков, - смежила в мечтании она глаза и мысленно постаралась возбудить совершённый образ Штольмана. И черты любимого постепенно цветной гравюрой обозначались в густой темноте. Волосы, лоб, глаза, нос, последний штрих, и появились бы губы, но тихий шепоток, вкравшийся в уши ''Рыбка, рыбка в ручейке, ты попалась на крючке'' прервал полёт фантазии и переместил в иллюзию, сотканную духом. Перед Анной предстало большое полотно, охваченное бледно-оранжевым пламенем, сквозь которое просматривалась композиция - барышня, застывшая перед портретом мужчины в художественной мастерской, наводнённой морскими пейзажами.Автор картины не поскупился и скрупулёзно прописал черты двух центральных фигур. Обворожительный профиль девушки с длинными ресницами, тонким носом, пунцовыми губами, мягким округлым подбородком и затянутой фигурой в розовом платье с воланами. Анна узнала в ней рыбку. И лицо немолодого мужчины средних лет со стальными, как пасмурное небо, глазами.- Да в конце-то концов, кто ты? Что с тобой случилось? – возмущённо воскликнула Анна, не понимая сути совершающегося. Игра, затеянная духом, ей порядком поднадоела. Одни недомолвки и никакой конкретики, за которую можно зацепиться. — Ответь уже наконец, не молчи!Рыбка с холста повернула к ней голову и показала куда-то в сторону. Огонь, налившись оранжевым тоном, взметнулся вверх. Неистово заплясав, стал поглощать полотно, при этом не затрагивая её, он словно вырезал образ девушки из творенья. И освобождённая от картинных оков, она материализовалась вне полотна. Проплыла мимо Анны и зависла на грани светлого холла и тёмного коридора, ведущего в кухню.Зная по опыту общения с Рыбкой, Анна не стала задавать ей вопросы, а молча пошла туда, куда она звала, и оказалась перед дверью, ведущей на задворки усадьбы. Толкнув её и убедившись, что та не заперта, накинула на плечи тёплый платок, забытый кухаркой, крадучись вышла на улицу. Тотчас водная вуаль мелкой измороси, сыплющаяся с ночного неба, жадно накинулось на неё. Окутала, словно в паутину, и даже ветер, шумевший во мраке, не мог разорвать этих липких нитей.Стряхнув с лица холодные мелкие капли, девушка упрямо выдвинулась вперёд за едва различимой фигурой, плывущей над садовой дорожкой. В пути дух вёл себя, как собачка, то уплывал вдаль, то нагонял и парил рядом, повторяя свою песенку вместе с протяжными всхлипами. Эта мука продолжалась всю дорогу, и Анна облегчённо вздохнула, когда в свете фонарей показалось низкое двухэтажное здание с боковым флигелем. -И что дальше? – поинтересовалась девушка сама у себя, оглядев ряды тёмных окон, перевела взгляд на Рыбку, которая порхнула в сторону флигеля, шевеля призрачными одеждами, и скрылась там из виду.Анна кинулась за ней, в душе питая надежду, что существует входная дверь, ведущая внутрь.И, к вящей радости, обнаружила искомое. Более того, та стояла нараспашку, точно приглашая зайти. Девушка, осмотревшись по сторонам, нырнула во мрак, и, минуту помедлив, чтоб глаза притерпелись к темноте, пустилась по коридору в поисках Рыбки.Долго блуждать ей не пришлось, она сама выплыла из арочного проёма, служившего входом в небольшой уютный зал. Анна неоднократно посещала сей дом, знала то помещение, выдержанное в изумрудных тонах. Уставленное удобными диванами, креслами и венскими стульями с изогнутыми спинками и его атмосферу уюта и покоя, располагающую к умным беседам.В нём господа любили устраивать кружки по интересам. Сейчас же комфортом там и не пахло. Блёклый, но всё же свет, проникающий с улицы, помогал ей рассмотреть хаос, творящийся в зале. Чьей-то варварской рукой в середину него были снесены и брошены на паркетный пол сорванные с окон гардины, маленькие подушечки – думки, сметённые с диванов, изломанные останки стульев. А из-под всего этого сиротливо выглядывали фрагменты картин, откуда-то принесённые вандалом.-Зачем? - только и смогла прошептать девушка, потрясённая увиденным. Чувствительная ко всему прекрасному, она болезненно реагировала на подобное. Для неё невозможным было наблюдать, как искусство превращают в хлам.Зло пнув ногой подушку, Анна присела перед завалом, потянула на себя изломанную раму. Та нехотя выползла на свет, и маленькая девочка, в чертах которой угадывалась ещё не распустившаяся красота Рыбки в бантиках и рюшах, взглянула на неё. Отложив в сторону находку, девушка потянулась за следующей картиной. И Рыбка уже озорно улыбнулась ей через зеркальное отражение в наряде дебютантки. — Саянов, - прочитала Анна в углу истерзанного полотна витиеватый росчерк автора. — Господи, это значит твой отец у нас в городе? - прошептала она удивлённо и захотела встать, но почувствовала резкий тычок в заплечье. Сознание покинуло её.
Пробуждение оказалось из неприятных. Она ощутила себя сидящей на деревянном стуле с высокой, узкой спинкой, за которую завели ей руки, и стянули верёвкой. Они почти уже утратили чувствительность. Девушка попыталась вернуть её, шевельнула пальцами и неожиданно задела за остриё гвоздя, вылезшего наружу из мебельной конструкции. Тот жестоко отомстил, царапнув её. Анна, вскрикнув от боли, замолчала, боясь привлечь к себе ненужное внимание похитителя. Никто другой бы не появился в этом старом подвале с покрытыми мхом от сырости стенами и узким окошком, где виднелись трава и стволы деревьев в свете раннего утра.-О, кажись, очнулась, - раздалось снаружи. Тут же дверь со скрипом распахнулась и на ступеньках показалась мужская фигура, внёсшая собой в темницу запах гари. — Долгонько вы, барышня, спать изволите, я уж заждался.-Что вам от меня нужно? – спросила Анна, пытаясь разглядеть собеседника.-Да мне-то от вас ничего не нужно, только вот вы влезли не туда и расстройство принесли кое-кому.- Кто вы?-Ну как же/ Круч мы, Серафим Леонидович, - нисколько ни таясь, работник трактира спустился по ступеням и в человеческий рост показался перед Анной, давая себя рассмотреть. — Совсем недавно имели честь рекомендоваться или запамятовали?Девушка в знак отрицания мотнула головой.- Вот и ладушки. А знаете, госпожа Миронова, я очень хотел с вами поговорить, - он зажал одну ноздрю пальцем, отвернулся и громко сморкнулся в угол. — Как это у вас получается с духами разговаривать? Я вот понимаю гипноз, внушаешь человеку желаемое, он и рад стараться выполнить твою волю, как свою. А как с мертвяками выходит?-Ах, вы владеете гипнозом? – девушка изобразила на лице неподдельный интерес. — Как же мне занимательна эта тема! А это сложно? Гипнозу можно научиться? А вы молодец, большой молодец, освоив его,– безостановочно трещала она, надеясь, что тюремщик ?поплывёт?, и она узнаёт, зачем и кто её похитил.Надежды оправдались. Круч, приосанившись, выкатил грудь колесом и ?отпустил язык?:
- Главное в этом деле - твоя значимость. Веришь в себя, получишь результат.-Ну, ну, - Анна заёрзала на стуле, демонстрируя нетерпение.-Мой друг Арсений Андрианович Витков по этой части большой мастер. А затейник какой, - вышибала от чувства восторга хлопнул себя по ляжке, облачённой в полосатые штаны, хохотнул. — То мальчонкой, то стариком обрядится и пойдёт по городу нужных людей помимо их воли себе подряжать.-Замолкни, Круч! – ворвалось в подвал, и к ним вошёл мужчина чуть ниже среднего роста. С худым, словно обтянутым кожей черепом, лицом, глазами, сравнимыми по размеру с пуговицами на пальто, с тростью в руке. — Распустил язык, как баба!-Да я так, для ожидания, Арсений Андрианович, - смущённо пробормотал Серафим и, отступив к стене, постарался слиться с ней воедино.-Да замолкни уже, - повторил Витков и остановился в паре шагах от стула Анны. — Ну-с, госпожа Миронова, видит бог, я не хотел этой встречи. Вы мне глубоко симпатичны своей неординарностью, однако вмешательств в мои дела я не потерплю. Так что не обессудьте, - развёл он руками.-О чём вы, в какие дела я вмешивалась? -облизнула от страха пересохшие губы девушка. От вошедшего господина у неё по всему телу побежали колючие мурашки. — Я лишь помогала вдове Шуваловой разобраться с проблемой. Все отвернулись от бедной женщины.-Эх, Анна Викторовна, чтоб вам тоже посчитать её сумасшедшей и оставить при своих заботах с сыном пьяницей. Так нет же, вы вцепились и стали рыться! – с досады рубанул он тростью по воздуху. — Почему, ответьте, вы же сами видели Петра в трактире в непотребном состоянии? Более того, вам многие подтвердили, что он зависим от алкоголя, - и мужчина подошёл к Анне, нагнулся. Его глаза оказались напротив неё. — Расскажите мне, что Вас заставило взяться за дело Петра?-Рыбка, - произнесла Анна, подчиняясь обволакивающему голосу собеседника. За какую-то секунду он вдруг стал ей дороже родных и милей Штольмана. Девушка уже почти любила этого человека, и лишь саднящая царапина на руке мешала ей полностью раствориться во всепоглощающей страсти к нему. Боль якорем удерживала её от окончательной потери себя, сохраняя крупицу рассудка. И Анна, чтоб не утратить её, осторожно, не привлекая внимания, нашарила остриё гвоздя, приложила ладонь, дёрнула кистью. Жгучий всполох очистил разум от постороннего вмешательства, но не выказав этого - страх за себя подсказывал, как действовать - монотонным голосом произнесла: - Рыбка, рыбка в ручейке, ты попалась на крючке.Мужчина вздрогнул, будто Анна отвесила ему хорошую пощёчину, и побледнел:
- Не может быть, - прошептал он.— Сирена! Где? Когда вы с ней разговаривали? - Однако, опомнившись, тут же поменял истеричный тон на сдержанный и повторил вопрос:
- Где и когда вы видели Рыбку?- Анастасия Кондратьевна явилась к нам в усадьбу и, угрожая дяде, принудила меня вызвать душу Петра. Подчинившись обстоятельствам, я предприняла попытку вызова и вместо сына купчихи возникла она. Ничего конкретно девушка не говорила, только из раза в раз повторяла песенку.-Проклятье, - рухнул Витков на колени и взялся колотить лбом об пол. Трость выпала из его пальцев и подкатилась к ногам Анны. — Ну почему, почему она так и не смогла меня полюбить! – приговаривал он, методично долбясь о горизонтальную поверхность. — Я же все условия ей создал!-Эк барина корёжит, - крякнул Круч, напомнив о себе. —Пойду за трактирщиком, пусть помогает опять привести его в порядок. Эхе-хе-хе, дела наши грешные, - и бросив скорбный взгляд на Арсения Андриановича, испарился из подвала.Оставшись наедине с Витковым, девушка что есть силы зашевелила кистями рук, стараясь вывернуть их из пут, пока мужчина самозабвенно издевался над лицом, не обращая внимания на окружение.Сначала у неё это плохо получалось, верёвка, ёрзая по коже, обдирала её до крови. Но Анна не прекращала попыток, и в итоге, растянув узел, просто стряхнула её с запястий.-Не думайте, Анна Викторовна, я не псих, - неожиданно заговорил мужчина, оставив в покое лоб.Девушка моментом застыла, вперившись в одну точку, изображая транс.-Я просто хочу душевную боль заглушить физической. Скажем так, переключиться и получить передышку от собственного внутреннего ада, сжирающего меня. Сирена поселила его в мою душу, решив покинуть меня. И только причиняя себе увечье, я могу ненадолго забыться, - он закатал рукав, встал, поднёс к глазам Анны обнажённую кожу, на которой алыми пятнами - какие ярче, какие бледней - горели ожоги от сигар. — Вы сейчас не видите и не понимаете моих слов, однако это и хорошо, так как я без страха быть арестованным могу поведать вам свою историю, - приведя одежду в порядок, он закурил сигару. — Моя практика в Петербурге шла успешно. За какие-то пять лет я скопил капитал и снискал славу модного доктора, оттого смог открыть небольшую клинику в Ялте. Моей клиентурой стали женщины всех возрастов, приехавшие на взморье подлечить нервы. Сирену же привёл отец – Саянов Семён Степанович, художник из художников. С его слов следовало: они оказались на водах после похорон супруги, сгоревшей от чахотки, и дочь, привязанная к родительнице, невыносимо страдала от её смерти. Она утратила сон, аппетит и отказывалась разговаривать, единственное, что можно было от неё услышать – строчку из песенки "Рыбка, рыбка". Как потом выяснилось, рыбкой было домашнее имя Сирены, так своеобразно звала её маман.Я взялся пользовать девушку, уверив господина Саянова, что непременно вылечу барышню. Однако моё врачевание не давало результатов, Сирена оставалась безучастной к жизни. Тогда я обратился к гипнозу, в то время я только вступил на этот путь и едва овладел азами сей науки. Барышня ожила, у неё появилось желание есть, спать, гулять и прочие, и при всём при этом в ней открылось качество неподобающего свойства - агрессия. Она визжала, кусалась и лезла в драку, если что было не по нраву. Её отец обвинил меня в шарлатанстве и, подав в суд, попытался забрать Сирену из клиники. А я уже не мог разлучиться с ней. Она стала для меня смыслом в жизни, я полюбил её. Поэтому увёз сюда, в глушь, подальше от всего света. Сам же Саянов не вынес похищения дочери, убрался в Европу, я наводил справки. В Затонске я поступил на службу в психлечебницу по поддельным документам, Круч мастак на все руки, а Сирену определил на лечение как жену.Продолжая над ней опыты с гипнозом, я смог унять степень ожесточения. Мне даже показалось, что она близка к полному выздоровлению и мы наконец-то сможем уехать отсюда. Рано радовался, в один из худших дней моей жизни я нашёл любимую с перерезанным горлом. Она обманула няньку и украла у неё фарфоровую чашку, затем, разбив её, осколком вскрыла себе горло. Сирена предпочла смерть жизни со мной, - Витков вынул из кармана платок и утёр слёзы. — Сейчас, Анна Викторовна, я не живу, а существую. Ушёл с должности и обосновался в одной из комнат трактира. Сплетни и слухи быстро долетают до меня через тонкие стены, и так я узнал ещё загодя о планах госпожи фон Ромель завлечь в город Саянова. Как вы понимаете, Анна Викторовна, меня тут многие знают как супруга Сирены и если бы Семён Степанович выставил свои работы, то на портретах все узнали бы мою жену. Тут же возникло куча ненужных вопросов и мне не миновать каторги. Тогда у меня созрел план загипнотизировать Петрушу. Парень имел податливую психику, это я понял, пообщавшись с ним при случайной встрече. В лавке же в образе старика, я уже дал ему нужную установку. Итак, он стал моими глазами: следя за домом госпожи фон Ромель, вокзалом и гостиницей, я точно не знал, где поселится Саянов. Но тут вмешались вы, и парня пришлось убрать, чтоб в преступлении обвинили вас и отправили за решётку. Извиняться не буду за принятое решение, на тот момент оно казалось мне наиболее выигрышным. Дальше, чтоб совсем устранить опасность, грозящую мне, я заплатил Кручу, дабы он сжёг все картины, выставляющиеся в нашем городе. И тут опять вы, дилетант, идущая по следу, скажите, что мне с вами делать, госпожа Миронова? Хотя, подождите минутку, у меня появилась кой-какая мысль, - и он, подойдя к двери, выглянул наружу.Не помня себя, Анна вспрыгнула со стула и, подхватив с пола трость, что есть силы ударила тяжёлым набалдашником Виткова по затылку, тот ничком повалился на ступени и, растянувшись во весь рост, потерял сознание.Она, подобрав юбки, перескочила через него и, выбежав на волю, стремглав понеслась в гостиницу к Штольману.