Часть 13. Инферно (1/2)
Хёнджин резко раскрывает глаза, горящие синим пламенем в красном свете, уставляясь в лицо наглого блондина, сидящего прямо на нем, практически на паху. Конечно же он слышал и чувствовал до этого всё, но был бы конченым идиотом, если бы отреагировал раньше положенного. Важно было дождаться, пока Энджела полностью вовлечёт спонтанно устроенное им представление, и он уже не сможет отвертеться…
Из груди Феликса как-то разом исчезает весь воздух, когда он встречается с этим горящим взглядом, прожигающим его снизу-вверх. Этот визуальный контакт не оставляет ни единого шанса отвести глаза в сторону. Он неистово притягивает к себе, завлекает на глубину, подчиняет. Задницей он начинает отчётливо ощущать выпирающий в дорогих брюках член брюнета и этот неожиданный факт вдруг распаляет его ещё больше. Приоткрытый от удивления рот заставляет губы сохнуть, дыхание начинает сбиваться.
Хёнджин приподнимается на локтях, невесть откуда достав поблескивающий в темноте серебристый кольт с темной рукоятью, который упирает прямо в подбородок блондина, рвано выдыхающего от такого действия, показавшегося ему чертовски сексуальным. Хван нахально улыбается краешком губ, как будто не в его шею в этот момент упирается кончик ножа, что способен без труда разрезать тонкую нежную плоть.
– Мне кажется, иногда ты забываешь с кем имеешь дело, ангелок, – шепчет брюнет с придыханием, наблюдая за реакцией.
– А мне кажется, что ты всё ещё меня недооцениваешь, – с издевкой шепчет Феликс, после чего свободной рукой аккуратно обхватывает руку Кайдена, сжимающую револьвер и отводит чуть в сторону от своего подбородка. Следующим действием он проводит языком по всей длине его дула, медленно, с чувством, и недвусмысленно обхватывая губами полностью берет в рот, прикрывая веки. В ответ на это глаза Кайдена расширяются и дыхание полностью сбивается – картина слишком соблазнительная и эротичная. Он бы всё отдал, чтобы запечатлеть в своей памяти этот момент вплоть до мельчайших подробностей. Хорошо, что кольт не заряжен…
Блондин намеренно совершает такие действия, чтобы вывести Кайдена из равновесия, что у него получается с оглушительным успехом, но он совершенно теряет из виду факт того, что и его всё сильнее затягивает в эту импровизированную игру. В особенности, когда брюнет решает отплатить ему той же монетой – он высовывает язык и беззастенчиво проводит им по лезвию ножа, всё ещё сжимаемого рукой Энджела, которая, к слову, теряет былую уверенность и начинает дрожать от открывающегося взору вида. О, боги, он дрожит весь, всем телом… Хёнджина с ума сводит этот факт. Он медленно, но неумолимо подается ближе.
– Я хочу тебя, Феликс… – он шепчет так горячо и отрывисто, что впору отдаться ему только за этот шепот, но блондин не сдается, продлевая удовольствие:
– Я знаю, – шепчет он в ответ с намеком на издевательский тон. Выходит плохо, потому что он палится по всем фронтам. Кайден тем не менее не хочет брать его силой. Он хочет по обоюдному согласию - он решил это давно и готов строго придерживаться этого правила, даже если сейчас Энджел его обломает и убежит, как делает обычно.
– Не играй со мной, – он путешествует по душе блондина через его глубокие, темные как сама бездна, глаза. – Твое тело говорит со мной вместо тебя, – невыносимое сексуальное напряжение читается в каждом его жесте. Феликс и сам понимает, к чему всё движется, но довести всё до точки кипения почему-то кажется чем-то крайне важным. Голова кружится. – Я касаюсь тебя… – он убирает револьвер куда-то в сторону, не размыкая зрительного контакта, чтобы обхватить ладонью руку Феликса, всё ещё сжимающую нож, и прильнуть губами к костяшкам его пальцев. – …и ты покрываешься мурашками. – в доказательство сказанного он указывает глазами на кожу на его руке.
– У каждого из нас есть метки… – пытается создать пути отхода блондин. Ему и самому не нравится идея бросать всё просто так, на полпути, но…
– Да плевать мне на меченых, – в глазах парня отчаяние, мольба.
– Будет больно, – зачем он говорит всё это? Кто-то подает голос за него? Потому что ему и самому уже становится всё равно.
– Даже если это меня прикончит – мне плевать, - Хёнджин умирает внутри, каждую секунду желая его всё сильнее. – Но тебя я заставлять не буду.
Феликс мечется, сгорает заживо, изнемогая и борясь с собой. Он давал себе слово, но не может его сдержать. Только не с ним… К Кайдену его притягивает как солнце к земле в геоцентрической системе мира. С каждым разом сопротивляться этой тяге становится всё мучительнее. Именно поэтому парень так сильно его ненавидит – за то, что он одним своим существованием так легко рушит твердые догмы, согласно которым блондин существовал с тех самых пор, как меткой прожгло его грудь.
– Тогда спровоцируй, – он шепчет на выдохе, сжимая свободной рукой край рубашки, почти доходящий до колен. Кайден забирает из его руки нож, отбрасывая его куда-то в глубь комнаты, чтобы переплести с блондином пальцы и потянуть его руку слегка на себя, целуя внутреннюю сторону запястья – ненавязчиво и мягко, пока второй рукой ужасно медленно начинает скользить по его колену вверх, проникая под рубашку. Феликс теряется в ощущениях, таких простых и тонких, но одновременно с этим чувственных до крайности. Он понимает – Кайден ждет разрешения, некую отмашку на старт. Он поразительно терпелив, учитывая насколько каменный стояк сейчас упирается в зад сидящего на нем блондина.
Энджел решается в этот самый момент поступиться своими принципами, потому что больше не может терпеть – это невыносимо. Внутри разгорается адское пламя из глубин преисподней – каждый сантиметр кожи горит под прикосновениями его губ и пальцев, тело жаждет больше, жаждет его всего, целиком и полностью. Когда Кайден снова самым аккуратным образом берет его руку и кладет себе на грудь, ниже метки, но всё ещё на стучащее в бешеном ритме сердце – вот, почувствуй, оно уже твое, можешь хоть с корнями его вырвать - Феликс не выдерживает и непроизвольно стонет.
Для Хёнджина это сигнал, как долгожданный выстрел, обозначающий старт. Энджела хочется растерзать на мелкие кусочки, чтобы от него ничего не осталось, но Хван не хочет применять агрессию, не хочет торопиться. Перед ним самый настоящий ангел во плоти – с ним хочется обращаться до крайности бережно, наконец добившись обоюдного желания. Он теперь никуда не денется, по крайней мере сегодняшней ночью.
Брюнет с чувством притягивает его ближе, вжимает в себя, давая почувствовать, как сильно его хочет, как долго его ждал. Голова идет кругом, когда в нос бьет аромат его тела – он только из душа, он до безобразия притягателен в своей естественности. Даже без макияжа, модельной укладки и дорогих шмоток он божественно прекрасен. В самом первом долгожданном поцелуе Феликс наконец отдается ему полностью, зарываясь руками в темные волосы, что уже значительно отрасли – эта крохотная деталь заставляет его улыбнуться в губы Кайдена. Брюнет запомнил его предпочтения – это льстит и подкупает. Они такие мягкие и так ему идут…
Хёнджин позволяет себе немного резкости, отрываясь от сладких губ, чтобы сдернуть с ангела пусть и красивую, но такую ненужную сейчас рубашку. Парень помогает и ему избавиться от своей, аккуратными маленькими пальчиками быстро расправляясь с пуговицами. Прильнув к брюнету кожей к коже, он издает стон от неожиданности, потому что это оказывается чем-то настолько приятным и на удивление долгожданным, что он и сам поражается. Ещё больше он удивляется, когда Кайден наконец мягко укладывает его на лопатки под собой, намеренно растягивая каждое действие – поглаживает, вдыхает запах, любуется. Его взгляд не такой как обычно – в нем Феликс считывает что-то, чего там раньше не было, либо же он был слеп… Этот взгляд заставляет кровь в жилах блондина превращаться в плазму, расплавляет изнутри.
Он, в отличие от Кайдена, терпеть не в силах, поэтому притягивает брюнета к себе, льнет к нему ближе. Оставшаяся на них одежда ужасно раздражает, поэтому он нетерпеливо хнычет в поцелуй, расстроенный, что всё ещё не чувствует парня полностью. Брюнет понимает его без слов, сначала освобождая от боксеров его, а затем расстегивая брюки на себе и снимая их вместе с бельем. Темный до невозможности взгляд Феликса, полный желания и похоти, блуждает по его телу, пока он избавляется от одежды, и Хёнджин считает его лучшей наградой за своё благоразумное воздержание.
Когда он снова опускается на ангела под собой, у того рвет тормоза окончательно. Они вцепляются друг в друга как в спасательный круг, набрасываясь с жаркими поцелуями, вымещая в них все обуревающие их чувства. Тела горят в предвкушении, будто в агонии – влажные, горячие, дикие. Кайден укладывается рядом, чтобы покусывая тонкую нежную шею иметь возможность сжать его член в своих руках. Из груди блондина вырывается стон, полный наслаждения – высокий и сладкий, так что парень подхватывает его и стонет следом.
– Я знаю, ты тоже хотел всё это время, – шепчет Кайден ему на ухо, опаляя дыханием, касаясь языком мочки и посасывая её, пока рукой мучительно медленно движется по его члену.
– Я просто человек с человеческими потребностями, – отвечает ему Энджел, закрыв глаза и рвано дыша. – Ты здесь вообще ни при чем…
Кайден тихо и красиво смеётся ему на ухо и этот смех отдается пульсацией внизу живота.
– Ты можешь обманывать меня и себя сколько угодно, но твоё тело… Оно прекрасно в своей искренности… – новый чувственный укус в шею, вызывающий дрожь блондина. – Ты такой мокрый…
Феликсу начинает казаться, что Кайден совершенно точно настоящий Дьявол. Отвоевав с боем такую возможность наконец-то делать с ним всё, что его извращенной душе захочется, он лежит и играет с ним, медлит, терпит, мучает их обоих. Блондину не хочется признаваться самому себе в том, что он уже готов на всё, лишь бы Кайден прекратил эти игры и перешел к решительным действиям.
– Заткнись, пожалуйста и сделай уже что-нибудь, умоляю… – Феликс хотел прошептать это со злостью, но вышло с мольбой, совсем не по плану.
«Черт, черт, черт, что же ты делаешь…»
– Очень интересно, – и снова этот заигрывающий тон. – И что же ты хочешь, чтобы я сделал?
«Возьми меня!» - кричит нутро.
– Давай, мой ангел, не стесняйся, мы здесь совсем одни, – он принимается целовать грудь блондина в опасной близости к метке, но она будто нарочно игнорирует чужие губы, даже не возмущаясь. Это совершенно странно. И страшно. Должно же было уже быть больно, разве нет? По крайней мере последний раз два года назад так и было… Сейчас же отчаянно хочется сорвать пластырь и почувствовать губы Кайдена на метке. Да не только на ней, а по всему телу почувствовать. Тело словно внутренне бьется в истерике, отчаянно требуя большего – полнейшего единения.
Феликс распахивает глаза, находит губы Кайдена и впивается в них поцелуем, рукой обхватывая его член, что вызывает долгий глубокий стон брюнета, от которого глаза закатываются и по телу проходят разряды тока. Боже, его голос…
– Я понимаю, что ты выбираешь язык действий, но я хочу, чтобы ты сказал мне это вслух, – Кайден издевательски отстраняется, однако в его глазах всё ещё одна только искренность. Как это вообще возможно? Феликса это злит, но он просто не способен показывать злость, будто эту функцию на сегодня выключили, вырезали. Тогда он плюет на всё и решает - будь что будет…
Он чуть отползает от брюнета, чтобы в приказном тоне срывающимся на хрип от переполняющего желания голосом сказать лишь одну фразу:
– К стене.
Кайден поражен до глубины души проявляемой инициативой. Он слушается и отползает к спинке кровати, садясь и с нетерпением ожидая дальнейшего развития событий. Энджел с секунду борется с самим собой, а затем заползает к брюнету на колени, садясь сверху. Теперь он так близко и смотрит прямо в глаза напротив, касается кончиками пальцев прекрасного лица, на котором читается всепоглощающее обожание, и шепчет в самые губы:
– Хочу тебя…
– Обещай не сдерживаться сегодня, – шепчет Кайден и покусывает его нижнюю губу.
– Обещаю… – шепчет Энджел. Брюнет скользит руками по его обнаженной спине, с удивлением не находя там крыльев. Губами приникает к соскам, покусывая и их.
– Громче…
– Обещаю… – надрывно, со стоном, запрокидывая голову.
– Ещё громче… – одной рукой он аккуратно тянет Феликса за волосы на затылке назад, второй скользит между ягодиц, предварительно собрав на пальцы какое-то количество своей естественной смазки.
– Обещаю!.. – Феликс вскрикивает, когда пальцы брюнета, не встречая особых преград на пути, проникают внутрь.
Хёнджин не может сказать точно, что его распаляет сильнее – вид этого неземного создания, его голос или то, как внутри него горячо и мокро. И ведь это пока всего лишь пальцы… Феликс начинает постанывать и двигаться задом, стараясь как можно скорее покончить с подготовкой. Его совсем покинуло чувство собственного достоинства и хоть какие-то принципы, которыми он руководствовался до этого, осталось только необъятное желание, которое он транслирует всем своим видом.
Когда вместо пальцев в него начинает потихоньку входить член, он подается губами навстречу Кайдену, в которые стонет максимально пронзительно и высоко. Брюнет ещё не слышал его таким. Этот стон буквально выбивает его в космос. Он обхватывает ягодицы блондина руками, сдерживая порыв вбиться в него как можно сильнее до упора и разорвать в клочья, лишь восторженно смотря на него во все глаза.
– Ещё… – просит он, но Феликс и без того стонет следом ещё раз на очередной небольшой толчок в половину длины.
– Ещё… – теперь просит блондин. О, об этом Хёнджина не нужно просить дважды. Он наконец позволяет себе войти на всю длину, чувствуя, как ноготки ангела впиваются в его спину.
– Ммм, Кайден… Ах! – вскрикивает он на всю комнату, которая теперь утопает в его стонах при каждом новом толчке.
Хёнджин не может поверить в происходящее, находясь на седьмом небе от божественных ощущений. Энджел прекрасен в его руках – он громкий, нежный, сладкий, его хочется съесть. Это вызывает у Хёнджина приступы слюноотделения и желания искусать его везде где только можно, чем он и пользуется, пока блондин покачивается на волнах удовольствия.
Хван берет его во всех возможных позициях этой ночью. Каждая новая поза лучше предыдущей, потому что открывает совершенно новый угол обзора на это потрясающее желанное тело. Хёнджин любуется им, запоминает каждый изгиб и рельеф, каждую родинку и родимое пятнышко, учит расположение каждой веснушки. Он до невозможности жадно упивается этим ангелом, мечтая назвать его своим. Даже их метки не отрицают друг друга, не приносят мучительных страданий, как например в прошлый раз, когда он переспал с тем парнем… Как его звали? Хёнджин уже и забыл. Зато Феликса он точно не сможет забыть никогда – это попросту невозможно. Ну и о каких метках тогда идет речь? Хван хочет только его, плевать он хотел на какого-то неизвестного, имя которого начертано на его теле…
Феликс отдается власти одолевающих ощущений, не в силах противиться им. Он и представить не мог, что будет всю ночь напролет заниматься сексом с Кайденом, которого так испепеляюще <s>ненавидел</s> хотел всё это время и наверняка будет хотеть и после, как не жаль это признавать. Завтра он обязательно что-нибудь придумает и выстроит новую дистанцию, но сегодня… Сегодня он хочет, чтобы пространства между ними не было от слова совсем.
Он чувствует себя бесконечно виноватым перед своим соулмейтом, которому собирался хранить верность даже не имея ни малейшего представления о том, кем он может быть, но вместе с тем внутренне раскаивается. И может быть поэтому метка молчит? Даже более того – её будто обдает жаром в ответ на каждое действие Кайдена над ним. Это просто безумие.
Потому что Кайден вызывает в нем совершенно новые, ни с чем несравнимые эмоции и чувства. Потому что смотрит таким взглядом, от которого хочется умереть. Потому что каждое его прикосновение отзывается в теле и душе теплом. Это приятно настолько, что практически больно. Феликс ожидал, что он будет агрессивен и груб, но всё его ожидания разбились в пух и прах, потому что в отдельные моменты Кайден целует его в губы так нежно, будто боится разбить хрустальную фигурку, и ведь не подозревает, что недалеко ушел от правды. Под эти бережные поцелуи он и засыпает в объятиях брюнета уже ближе к утру, падая в блаженный сон от такой непередаваемо приятной усталости.
Хёнджин ещё долго не может уснуть, просто любуясь спящим ангелом в своих руках и совершенно не понимая, когда успел так сильно влюбиться в него…
***</p>
Хан Джисон привычно и беспардонно заявляется в дом Кайдена в несусветную рань – аж в одиннадцать часов утра. Негромко посвистывая, он по-свойски продвигается вглубь квартиры, прямо на аромат, тянущийся из кухни: пахнет какой-то выпечкой, предположительно печеньем – трудно понять, потому что весьма сильно его перекрывает запах гари. Уже стоя на пороге помещения, залитого полуденным солнцем, он натыкается взглядом на Энджела, которого сложно описать с первого раза.
Блондин сидит на высоком стуле за островком, внимательно вглядываясь в экран планшета на подставке с открытым на нем кулинарным сайтом. Глаза у него какие-то бешеные, что никак не вяжется с поразительно умиротворенным видом. Он слегка взъерошен и рассеян и это выглядит так мило, что Джисон какое-то время просто наблюдает за ним с улыбкой, пока не встречается с ним взглядом, будучи обнаруженным.
– Доброе утро, Фел… Ой, то есть Энджел, – быстро исправляется он.
– Да черт с тобой, зови уже Феликсом, мне уже как-то всё равно, – Феликс одаривает его рассеянной солнечной улыбкой. – И тебе доброе.
– Чем занимаешься? – Джисон решает подсесть на противоположную сторону островка и завести беседу. Вообще-то он хотел поговорить с Кайденом, но тот по всей видимости ещё спит, да и вряд ли из него выйдет хороший советчик, а вот Феликс…