Часть 12. Переступая черту (2/2)

Каких-то несколько секунд они сидят в тишине, погрузившись в собственные размышления. Взгляд Минхо блуждает по ворсу ковра, он нервно кусает губы и принимает решение поделиться с братом кое-чем важным.

– Знаешь, я… Я думаю Аякс – мой соулмейт.

– Что? – только и успевает выдать Чонин, обалдевший от такой резкой откровенности. Он во все глаза уставляется на Минхо. Тот встает перед ним в полный рост, поворачивается на 180 градусов и приспускает джинсы, демонстрируя аккуратную надпись снизу спины. После того, как он отклеил пластырь в клубе, больше не крепил новых, а в машине с Аяксом они трахались, стыдно признаться, практически не раздеваясь.

– Хан Джисон… – читает Лис вслух тихо. – Это его имя? – он поднимает глаза, но Минхо торопится занять своё прошлое место. На его лице читается отчаянная растерянность, он лезет в карман пиджака, чтобы подкурить сигарету. Чонин его таким ещё никогда не видел.

– Я не знаю… – быстрая нервная затяжка.

– Тогда откуда такие догадки?

– Мы переспали в первый же день. Я думал это интрижка на одну ночь – всё к этому вело. Но после того, как всё закончилось, мне стало не по себе. Как будто что-то важное отобрали… – он зябко ежится. – Без него вообще ужасно тоскливо, тянет к нему постоянно, не могу ничего с этим сделать. Я поставил на то, что просто влюбился, как идиот, но он, блядь, настаивает на том, что мы меченые. Мы об этом не разговариваем, я запретил.

– Ты ему своё имя говорил? – Чонин крайне обеспокоен состоянием брата.

– Нет, конечно, – очень глубокая затяжка, до кашля.

– А запретил почему?

– Потому что у меня сердце не выдержит, если это окажется не так, но… Я полез проверять. Сегодня. Я не знаю, возможно это совпадение, возможно просто какая-то чертовщина – он среагировал, когда я свою метку тронул. Но это было всего лишь один раз. Вдруг совпало? Я боюсь проверять, Йени, мне страшно до чертиков, – он вцепляется в волосы свободной рукой. – Это ужасное ощущение неизвестности. Оно меня душит…

– У тебя хоть какая-то интрига есть… – грустно усмехается Лис. После чего мнется ровно секунду, чтобы в следующий момент снять с шеи пластырь, демонстрируя брату красивую и аккуратную надпись «Бан Кристофер Чан». Минхо роняет свою челюсть. От переизбытка эмоций и легкой зависти в уголках его глаз даже скапливается пара слезинок. Сегодня он излишне эмоционален.

– Йени, это же замечательно! Боже, я не могу поверить, как же тебе повезло! Ты самый счастливый человек на этой планете, ты выиграл эту жизнь! Только я не понимаю почему ты не радуешься? – и он искренне недоумевает.

– Потому что ему со мной не повезло. Я ему не подхожу совсем, я ужасный человек, у меня отвратительное прошлое, насыщенная дерьмом биография, а он такой… - он срывается на восторженный вздох при мыслях о Чане. – Он идеальный, я его фанат, я его младший, но я не достоин быть его соулмейтом. Ай! – в ответ на такие слова метку начинает сильно покалывать.

– Ты идиот, Йени, даже метка тебе об этом сигнализирует. Чан – потрясающий человек, без прикрас, я тоже восхищаюсь им и уважаю, но он все же человек. Он не бог, не ангел, не безгрешный. Ты забываешь, как он другим бандам время от времени ебальники крошит, когда не получается мирными путями дела решить? Или как может напиться до состояний, в которых мы его всей стаей тащим на своих спинах? Или как он лажает порой, коря себя на чем свет стоит? Про его прошлое, о котором мы мало что знаем, я вообще молчу.

Чонин сидит, обхватив колени руками и покачиваясь взад-вперед с виноватым видом.

– Он как-то плакался Феликсу в жилетку, что его долбаный соулмейт изводит его своими душевными страданиями. Будь добр, не тупи – прекрати доводить и его и себя. Прими это. Расскажи ему. Он должен знать, он заслуживает правды. И ты заслуживаешь его. Вы, блядь, идеальная пара. Всё просто до невозможности! – Минхо всплескивает руками. Ему хочется похлопать брата по щекам, чтобы привести в чувство, но он сдерживается.

– Я скажу, правда скажу, но чуть позже. Я не готов пока, это как-то… К такому нужно подготовиться, – он достает из кармана новый пластырь и прикладывает к шее.

– От судьбы не убежишь, малыш. – спокойно выдает Минхо, помогая ему аккуратно закрепить край не касаясь метки. – Жизнь ведь не связывает судьбой с кем попало.

– Так что ж ты мечешься тогда, если в твоей ситуации всё ясно как день? – Чонин бросает на брата испытующий взгляд.

– Не знаю, честно… Просто понятия не имею.

***</p>

Хёнджин бросает все свои силы и ресурсы, чтобы постараться накопать хоть что-нибудь о людях, ворвавшихся без приглашения в его офис. Из сейфа и правда ничего не пропало, но его явно целенаправленно вскрывали. И главное – никаких отпечатков пальцев, следов грубых поисков… Из раза в раз попытки оказываются безуспешными, что его дико злит. Все поиски оказываются безрезультатны, угрозы ни к чему не приводят. Выяснить, кто именно из его окружения его предал, не представляется возможным – он рвет и мечет.

Бесёнок в ангельском обличье будто ставит своей целью доконать его, издеваясь над каждой неудачной попыткой, смеясь в лицо, намеренно не веря в успешные поиски. За что конечно же платится по полной. Хёнджин всё чаще зажимает его по углам, тем не менее наслаждаясь его запахом, вкусом и близостью, не в силах сдержаться рядом с ним. Каждый из его спонтанных поцелуев травмоопасен – не успевают ещё на его губах зажить старые раны от укусов, как следом за ними появляются новые. Энджел из раза в раз прокусывает его губы и кожу, оставляя кровавые отметины своей ненависти, но всё же целуя, всё же давая приближаться, всё же чувствуя это подвешенное в воздухе сексуальное напряжение.

Он бегает от своей нынешней лакшери-жизни на смены в «Домино» как на праздник, беря хоть какие-то передышки, снова погружаясь в свою зону комфорта с Чонином и Минхо. Братья решили пока не говорить ему о своем разговоре между ними, потому что Феликс тоже скрывает свою метку и относится к ней очень трепетно, даже, пожалуй, слишком.

Очередные незнакомые лица маячат перед ним и трясут денежными пачками, делясь секретами и выпытывая детали о своих врагах, очередные заводные треки выводят его на платформу для танцев, очередные загруженные дни делают из него бармена на полставки, когда приходится кого-нибудь подменить… И вроде бы на своем месте ему комфортно и привычно, но без подстегивающих колкостей и постоянных потасовок с Кайденом он чувствует себя немного… Скучающим? Пустым? Когда перед тобой постоянно маячит это самоуверенно-прекрасное, просто до одури привлекательное лицо, его хочется сломать, расцарапать в кровь, увидеть на нем что-то эмоциональное, захлёстывающее с головой. Раздражение и злость брюнета стали его ежедневной витаминной добавкой к пище, неотъемлемой частью повседневной жизни. Как так вообще получилось? Но когда его нет рядом, очень странные, не поддающиеся никаким характеристикам чувства заползают в душу и становится буквально не по себе…

Когда он стоит на балконе второго этажа «Домино» и всматривается в ночное небо, пытаясь прогнать навязчивые мысли о Кайдене, его аккуратно окликает Йеджи. За музыкой её практически не слышно, так что девушка выходит на балкон и трогает танцора за плечо. Феликс дергается от неожиданности:

– Боже, ты меня напугала!

– Я не нарочно, Ликс, прости, – она делает виноватое лицо. – Там очередной клиент, ищет инфо-дилера. Он немного мутный, но вроде спокойный.

– В каком плане «мутный»?

– Он в черной маске, полностью скрывающей лицо. Выглядит жутковато конечно, но к нам и не такие фрики заявлялись… – она неопределенно ведет плечом.

– Ладно, сейчас спущусь.

Йеджи кивает и скрывается в полумраке за стеклянной дверью. Феликс опускает голову вниз и ещё какое-то время рассматривает людей, снующих по улицам. Почему-то тянет домой, но не в логово к стае… Его раздражает эта мысль, что тут же заставляет нахмуриться и выругаться себе под нос. Если по возвращению он застанет Кайдена дома, то обязательно его придушит во сне.

Подходя к стойке с самым равнодушным и не излучающим никаких эмоций лицом, Феликс без труда отыскивает взглядом клиента. Мужчина в маске сидит спиной к барной стойке и подбрасывает вверх монетку. Выглядит это всё и правда слегка странно. Не успевает Феликс сориентироваться, как незнакомец решает поздороваться с ним первым.

– Лунной ночи, юноша. В вашем заведении ведь так принято здороваться, я не ошибся? – голос за маской принадлежит взрослому мужчине, уже не молодому, но и не старику. Говорит он вежливо и даже с улыбкой, но в ней не чувствуется и намека на искренность. Впрочем, неважно, это всего лишь очередной клиент. – Не тот ли это Энджел передо мной, который владеет информацией, которую можно купить?

Феликс присаживается рядом с ним за соседний стул, вежливо улыбаясь.

– Лунной ночи и вам, господин. Всё верно, за одним исключением: не вся информация, которой я владею, продается, – он садится поудобнее и готовится выслушивать очередные бредни.

– Я понимаю, что вероятность мала, но я всё же хотел бы узнать у вас - можете ли вы знать человека, которого я ищу… – незнакомец делает какую-то слишком уж намеренную паузу. – Его имя – Ли Ёнбок.

Феликс мгновенно бледнеет и его накрывает волнами непередаваемого ужаса – никто, то есть вообще никто, буквально, не знает его настоящего имени. Ни стая, ни Лино с Айеном, ни даже Чан! Чан, с которым он знаком уже целую жизнь, дольше всех прочих. У него нет живых родственников, бывшие опекуны его скорее всего уже даже забыли, с одноклассниками он никогда близко не общался, так что скорее всего и они тоже… И зачем кому-то его искать?!

– Не имею ни малейшего понятия, – выдает Феликс самым спокойным тоном, на который сейчас способен, стараясь скрыть всё внутренние переживания, хотя сердце стучит как бешеное и даже метка начинает болеть. – Мне совершенно не знакомо это имя.

– Очень жаль… – расстраивается незнакомец, даже слишком показательно. – Ведь у меня есть, что этому самому Ли Ёнбоку сказать… Знатный диалог бы вышел, – Отчего-то блондину кажется, что незнакомец пришел к нему, потому что знает, что Феликс и есть тот самый Ли Ёнбок и от этого становится ещё более жутко.

– Сожалею, что ничем не могу вам помочь, – пожимает он плечами, на которые секунду спустя ободряюще опускаются руки Айена, что выплывает из ниоткуда.

– Лунной ночи, господа. У вас всё в порядке? – спрашивает он с лучезарной улыбкой, изображая приветливого сотрудника.

– Конечно, всё замечательно, молодые люди, – человек в маске продолжает быть тошнотворно вежливым. – Не буду более вас отвлекать от работы, мне уже, пожалуй, пора, – он вдруг задерживает взгляд на лице Чонина и бросает всё так же учтиво: - Можете передать от меня анонимный привет Ядовитому Лису. Всего доброго, – он откланивается и быстрым шагом направляется на выход. Айен так и стоит, вцепившись в плечи Феликса и они оба молчат в полнейшем шоке.

Минхо торопится подбежать к парням, завидев их ступор из другого конца зала. При ближайшем рассмотрении он отмечает, что они оба бледные как полотно.

– Эй-эй, что случилось? – он с крайним беспокойством осматривает сначала брата, затем друга.

– Я думаю это тот самый человек, что звонил нам насчет Кайдена, – Айен переводит взгляд на старшего.

– Ликс, ты как? Что он тебе сказал? – Минхо ободряюще трясет блондина за плечи. Тот немигающим взглядом смотрит в сторону удалившейся фигуры, после чего переводит взгляд на парня.

– Он знает моё имя. Я имею ввиду, настоящее имя, – Феликс говорит тихо и безэмоционально, он ужасно напуган.

– Ну и? Мало ли, всякое бывает.

– Моего настоящего имени не знает даже Чан, – приводит аргумент блондин.

– А вот это действительно ненормально, – осекается Чонин.

– Может он твой меченый? Нашел тебя как-нибудь, – продолжает проводить логические цепочки Минхо.

– Он точно не мой меченый. Я бы почувствовал хоть что-то, – Айен переглядывается с братом из-за спины Феликса, отмечая, что тот прав – своего человека обязательно почувствуешь. Он в этом уже несколько лет варится.

– Ну может тогда посыльный от меченого в крайнем случае?

– Это я бы тоже понял. Я смирился с тем, что мой соулмейт меня не ищет. Это я его ищу. Вернее, жду. Вернее… Ох… – он путается в мыслях. Тяжело сосредоточиться на таком стрессе.

***</p>

Находящийся в это время на поздней тренировке в спортзале с парнями Бан Чан вдруг прислоняется к стене, борясь с подступившим головокружение – его соулмейт сильно переживает, и он очень явно это чувствует. Хан Джисон в своей резиденции давится креветками, чувствуя обуревающее волнение, проникающее в его организм через метку, и борясь с желанием позвонить Лино, чтобы удостовериться, что с ним всё в порядке.

А вот хуже всего приходится Хёнджину, которому откровенно плохо, до помутнения в глазах и тошноты. Приходится бросить все свои дела раньше положенного и поехать домой, потому что даже Хо и Чонг посматривают на него с беспокойством. Они едут в одном салоне и пристально наблюдают за начальником, который то и дело скручивается, как от спазмов.

– Босс, может врача? Су вам кого угодно из-под земли достанет в любое время дня и ночи, – Чонг дергается на каждое движение хозяина, держа телефон наготове, чтобы в случае чего звонить секретарю.

– На вас смотреть больно, если честно, – Хо не отстает от приятеля.

– Врач мне не поможет, мне метку жжет. А ты, если смотреть не можешь – отвернись… – сгибается он, ложась грудью на колени. Это действие неожиданно помогает почувствовать себя чуточку лучше.

Уже дома он обессиленно падает на кровать, даже не потрудившись раздеться – скидывая только обувь. Во всем своём внезапном недомогании (которое, хвала богам, пошло на спад) он винит соулмейта, а также скопившиеся недоедание, недосып и недотрах. В последнее время он так много работает и пытается залатать дыры в своих делах, что на удовлетворение простейших человеческих потребностей времени остается слишком мало. Но это полбеды. Ведь он совершенно точно может прожить без еды, воды, сна и секса, а вот без кое-чьей улыбки… Нет, без нее он точно сдохнет. Он просит Чонга направить в «Домино» водителя, чтобы тот подождал и привез Энджела, у которого смена заканчивается примерно через час. И так и проваливается в дремоту с мыслями о том, хотя завтра будет лицезреть это чудо целый день.

***</p>

Шофер ждет Энджела на выходе из клуба, и они даже приветливо друг другу кивают. Феликс уже запомнил этого водителя, успев и с ним завязать поверхностные приятельские отношения. Среди подчиненных Кайдена, наверное, не осталось ни одного человека, который бы не прикипел чувствами к этому ангелу, что вел себя агрессивно и издевательски только с их хозяином. Всех сражала наповал его улыбка и доброжелательность, участливое поведение и неиссякаемый позитив. Он был практически одного с ними круга, не раз осыпая Кайдена проклятиями и называя буржуем, однако работники были удивительно верны хозяина и всегда лишь хихикали, глядя на подобные перепалки.

– Господин кажется надменным, но на самом деле он широкой души человек. Он не любит, когда за ним подмечают добродетель, – высказывается по-секрету горничная – женщина в годах, с уже проклюнувшимися морщинками на мягком лице.

– Про босса какую только чушь не несут порой. Но он и рад! Плохая репутация в определенных кругах не раз спасала ему жизнь, но она же и мешает ведению бизнеса и прочего… – Хо и Чонг всегда заступаются за него. Поразительная самоотверженность.

– Хозяин вежлив и хорошо воспитан для человека, изначально не принадлежащего к высшим сословиям. Ему не чужды такие понятия как честь и достоинство. К тому же он изысканный ценитель прекрасного, – Хитро щурится дворецкий, бросая на Феликса многозначительный взгляд, под этим самым «прекрасным» подразумевая его скромную персону.

Он бы подумал, что Кайден платит им заоблачные деньги, но в процессе общения с прислугой и телохранителями узнает постепенно, что почти каждый из них имел возможности работать в домах у знаменитостей, быть их личными помощниками и сопровождать на разные мероприятия в качестве охраны. И что предлагали им за такую работу гораздо больше. Но никто из них не ушел. Ну может пара человек, которые потом слезно умоляли вернуться на свои должности, но не получали второго шанса.

Феликсу казалось, что тот Кайден, которого он знает, и Кайден, которого описывают его люди – это два разных человека. Лично он знаком с пафосным богатеем, что по совместительству является озабоченным перфекционистом, извращенцем и редкостным мудаком, а его люди служат вполне себе милому обеспеченному молодому аристократу, с которым Феликс с превеликим удовольствием бы познакомился, потому что, судя по описанию, он прямо-таки душка.

Вот сейчас он приедет и учинит спонтанную кровавую расправу как раз-таки над тем, первым, пользуясь эффектом внезапности. Феликса подбрасывало на сидении от мысли снова его достать, нарваться, быть может вызвать очередной всплеск эмоций в свою сторону. Он чах без этого, как цветок без воды и света. Но когда он наконец приезжает, то застает дом поразительно пустым и тихим. Повсюду горит только ночное приглушенное освещение, прислуга с охраной наверняка отдыхают этажом ниже в своих отдельных апартаментах, а в пентхаусе он по всей видимости опять остался в одиночестве. Эта мысль почему-то сильно его расстраивает… Тогда он решает сходить в душ, закинуться чем-нибудь легким из холодильника и лечь спать.

Думая, что остался в доме один, Феликс без особого стеснения выходит из ванной с уже наклеенным на метку пластырем, лишь слегка подсушив волосы полотенцем, из одежды накинув на себя только боксеры от Calvin Klein и какую-то из многочисленных безразмерных рубашек, подобранных ему командой Амады Джинн. В этой черной, к примеру, он уже давно полюбил спать, потому что ткань у неё была просто божественная на ощупь. Он даже практически забыл, что она стоит около двух тысяч долларов…

Направляясь прямо на кухню и собираясь как следует порыться в холодильнике и шкафчиках, он вдруг слышит подозрительные шорохи. Если есть шорохи, значит дом не пустой и в нем определенно кто-то есть. Проходя на цыпочках на кухню, Феликс уже как заправский шеф-повар выбирает самый внушительный и удобный нож и начинает на носочках двигаться в сторону источника звука. Тревожные кнопки вызова охраны были только в кабинете Кайдена и непосредственно в его спальне, телефон Феликс с собой, конечно же, не брал – если кто-то проник в дом, у него была только возможность обороняться, ведь тут даже особо не спрячешься, несмотря на обилие комнат. Захотят убить – убьют. Если это конечно убийцы…

Он огибает коридор и поначалу кажется, что звук идет из его комнаты, но прислушавшись, он всё же слышит шорох из спальни брюнета. Дверь уже была приоткрыта, когда он вернулся из клуба? Феликс не помнил точно. Он пробирается в её сторону, отмечая про себя, что внутри темно. Это сбивает с толку. Взломщики либо включили бы свет, либо подсвечивали себе путь фонариками – зачем им ковыряться в темноте? Шорох давно стих, а Феликс всё не решался зайти. И когда он всё же набрал в легкие побольше воздуха и аккуратно проскользнул внутрь, то…

Нихрена не увидел. В смысле – никаких грабителей, убийц или иных посторонних лиц. В свете одной единственной тускло горящей красным на манер ночника светодиодной лампы он увидел лишь Кайдена, бессильно распластавшегося на кровати. На нем всё ещё были брюки и полурасстегнутая рубашка и лежал он на спине – все признаки указывали на то, что он очень устал, поэтому свалился как есть, даже не удосужившись раздеться.

Феликс сначала опешил в крайней степени, думая, что пора и честь знать, но его вдруг как будто что-то стало подталкивать в спину: «подойди ближе, коснись». По телу начал разливаться непривычный, неконтролируемый азарт, от него становилось горячо и сохло в горле. Он шумно сглотнул, стараясь понять какого черта происходит, но ничего не мог с собой поделать. Ноги сами несли его как можно ближе к кровати.

Такой умиротворенный и расслабленный Кайден был для Феликса в новинку. Застывшее на его лице безмятежное выражение словно обнуляло всю его раздражающую повседневную натуру, наконец делая просто привлекательным и красивым без бонуса в виде заносчивости и пафоса. В таком состоянии им хотелось любоваться, он был непреодолимо прекрасен. Однако метущемуся Феликсу было этого мало. Ему жутко хотелось воспользоваться ситуацией в своих личных целях. Каких именно? Он точно не знал, руководствуясь лишь порывом, завороженно влекущим его за собой.

Энджел тихо огибает кровать с правой стороны, подходя к ней вплотную, чтобы в следующую секунду медленно и плавно забраться прямо на Кайдена, аккуратно оседлав его и при этом не вынимая из руки ножа. Захлестывающий с головой адреналин начинает вскипать в нем с новой силой, когда до него начинает доходить насколько много власти над жизнью брюнета сейчас в его руках. Острие ножа призывно поблескивает в красном свете, и он крайне аккуратно опускает его на грудь парня, едва ощутимо скользя кончиком по коже между полами рубашки. Один неосторожный взмах – и он труп.

– Ты даже не подозреваешь, что я мог бы убить тебя… – начинает шептать блондин так тихо, что ему самому едва слышен свой собственный голос. Он ведет остриём вверх, к шее, ближе к сонной артерии, затем очерчивая контур челюсти и скул, испытывая непреодолимое чувство возбуждения, пока ещё не сексуального, но находящегося с ним в непосредственной близости. – …но не когда ты спишь, потому что видел бы ты своё идеальное лицо, черт бы тебя побрал… – он кусает губы, не понимая своего порыва. Остатки здравого смысла требуют прекратить играть с огнем, но в то же время всё внутри противится самой мысли о том, чтобы это остановить. Это жутко заводит. – Ты такой заносчивый подонок… Боже, как же я тебя ненавижу… Наверное, я даже завидую твоему соулмейту. Если вы всё же друг друга найдете, у него будет возможность ненавидеть тебя до конца своих дней. – он не может подавить нескольких хриплых тихих смешков, отчего тело подрагивает, и он ругает себя за это действие, которым можно разбудить брюнета. Что, собственно и происходит в следующую секунду…