Часть 9. Растущий аппетит (1/2)

От клуба «Вега» Минхо решает возвращаться в логово пешком, несмотря на то, что путь займет пару часов. Стараясь заглушить непонятные чувства, которыми его накрыло за последние сутки, он просто глубоко дышал, шел в размеренном ритме и слушал музыку. Как назло, в плейлисте попадалось либо что-то сопливое с названием «Sorry, I love you», либо совсем уж тоскливое как «Lonely St.» Минхо с рыком обрубил потоковые рекомендации, найдя заводные треки и освобождая голову от совершенно ненужного сейчас мусора, пускаясь в пляс по безлюдным улицам.

В его крови всё ещё было много алкоголя, анестезирующего все внутренние переживания, а энергичные мелодии вытесняли все назойливые мысли. Погода стояла распрекрасная, настроение чудесное – он даже не обращал внимание на людей, что начинали просыпаться и выползать из дома на работу, поглядывая на танцующего парня с фиолетовыми волосами. Ему просто было хорошо и плохо одновременно. Феликс как-то при нем назвал такое состояние «плохорошо» и это слово сейчас подходило как нельзя кстати.

Об Аяксе и их спонтанно проведенной вместе ночи он старался не думать, а ещё лучше вытеснить эти воспоминания напрочь и больше никогда к ним не возвращаться. Да, было здорово, но здорово по-страшному. Минхо ещё никогда так не размазывало, до дрожи в теле и совершенного отказа мозга. Одно сердце осталось рулить штурвалом, направляя корабль с названием «Душа», прямо на рифы, с сиренами и прочими глубоководными чудовищами. Это всё было противоестественно жутко. Если бы парень верил во всякую мистическую хрень, он бы подумал, что его прокляли, сглазили или ещё чего похуже. Объяснение всему происходящему напрашивалось одно, но оно было совершенно безосновательным и лишенным логики – Аякс его соулмейт. Иначе как трактовать эту тягу и отсутствие боли?

Но нет, такого просто не могло быть. Какова вероятность? Хан Джисон, чье имя Минхо носил на пояснице, был кем угодно, только не Аяксом. Это просто никак не вязалось. Не могло быть такого. Парень даже чувствовал перед соулмейтом вину – может это он кайфовал пару часов, а меченый изнывал в агонии, испытывая боль за двоих? Ох, час от часу не легче…

Когда Лино заявился в логово, было всё ещё слишком рано. Войдя в необъятную гостиную, он вдруг натыкается на умилительную картину своего спящего младшего брата, свернувшегося клубочком в объятиях Чана. Во сне они прижались друг к другу так тесно, что свободного пространства не осталось вовсе. Не улыбнуться просто не получилось, аж скулы защемило. Минхо усилием воли подавил в себе желание сфотографировать это действо, на носочках ретировавшись на кухню.

Уже находясь там, он постарался не слишком греметь посудой, как это обычно делает Черён, и заняться приготовлением завтрака. Разумеется, лишь на себя одного, отмечая, что остальные справятся как-нибудь сами, и вообще пускай не наглеют.

На моменте поджаривания яичницы с беконом, он оборачивается на звук выразительного «мяу» с восторженными глазами и улыбкой на всё лицо. Пушистик Юны прибегает на запах жареного мяса и ластится, потираясь о ногу Лино, который сбавляет огонь, чтобы потискать котика. Саранг млеет в руках парня, прикрывая глазки, давая почесать за ушком и даже погладить брюшко. Самым приятным в их взаимодействии Минхо считал факт того, что Саранг больше никого кроме Юны так близко к себе не подпускает. Чувствовал себя избранным.

Под звуки благодарного урчания, Минхо застает розового как помидор Чонина, что плетется в кухню, сонно потирая глаза и садясь на стул около островка. Он старается замаскировать смущение, но у него совершенно не выходит, что только добавляет ему очарования.

– Доброе утро, – приветствует Минхо брата, не отрываясь от котика.

– И тебе доброе. У тебя кстати что-то на сковороде горит, – хихикает Чонин. Минхо меняется в лице, аккуратно приземляя Саранга обратно на пол и зло шипя себе под нос. Ругая всё на свете, он старается спасти яичницу, что уже знатно подгорела по краям. Ладно, это всё ещё съедобно, всё не так уж плохо.

– С тобой поделиться? – спрашивает Минхо у брата, скорее из вежливости, чем из искреннего желания.

– Нет уж, спасибо, обойдусь. Сам жуй свою гарь.

– Тц, – цокает старший, накладывая себе еды в тарелку и разыскивая в холодильнике какие-нибудь соусы и овощи. Находит целый ящик и жалеет, что не пожарил их вместе с яйцами – вышло бы вкуснее.

– Не могу не отметить твои теплые отношения с Сарангом, – Чонин пытается подозвать кота к себе, но серое пушистое недоразумение его показательно игнорирует, раздраженно виляя хвостом. Минхо садится напротив брата, уплетая завтрак.

– Не могу не отметить твои теплые отношения с Чаном, – отправляет старший в рот кусочек яичницы, лукаво поглядывая на Лиса, что мгновенно краснеет и озирается.

– Тише ты! – он прячет взгляд, не зная, что сказать на подобное замечание.

– Вы спали в обнимку и ты, конечно же, сбежал, когда это обнаружил, да? – Лис закрывает лицо руками, стараясь подавить эмоции, что рвутся наружу в виде невразумительных звуков. – Я давно заметил, что вас друг к другу тянет.

– Да не нас, а только меня. Чан просто заботится обо мне… Я же самый младший, – он достает из дозатора салфетку и начинает её мять, чтобы хоть чем-то занять руки.

– Ты давно уже не самый младший, после тебя в стае ещё не раз случалось пополнение, сейчас самые младшие – Джуён и Кюджин. И что-то я не видел, чтобы он сажал их к себе на колени и гипнотизировал плотоядным взглядом.

Чонин краснеет пуще прежнего.

– Кто у тебя на метке? – спокойно спрашивает Лино, подозревая, что знает ответ. Но брат упрямо партизанит, решая контратаковать в ответ:

– А у тебя кто? – он вдруг мгновенно наглеет, превращаясь из Чонина в Айена. От прежней скромности не осталось и следа. Ах ты ж паршивец…

– Тц, – снова цокает парень с фиолетовыми волосами. – Когда-нибудь мы обязательно об этом поговорим, идет?

– Идет, – соглашается парень. – Когда-нибудь.

***</p>

Телефон Чана разрывается назойливой вибрацией под подушкой. Он открывает глаза, сонно потягиваясь и чувствуя пустоту рядом с собой, что ещё недавно заполнял собой лисёнок.

«Сбежал».

Волк позволяет себе тихий разочарованный стон, учуяв его запах, оставшийся на своей одежде и подушке. Он въедается в сердце и мозг, и Чан снова и снова проматывает в голове бесценный момент, как Айен засыпает в его объятиях, и он ещё с час не может насладиться этим зрелищем, боясь пошевелиться и потревожить парня, слушая его сопение в районе своей груди и утыкаясь носом в темную макушку.

Трубку всё-таки приходится взять.

– Алло? – он трет глаза, слушая старших на другом конце провода.

– Стая вызывает вожака, – гордо возвещает один из парней. – Шучу, босс.

– Я просил меня так не называть, – Чан принимает сидячее положение, проводя ладонью по лицу. Даже она всё ещё пахнет… – Что там у вас стряслось?

– Очередной сброд нападает на наших, предположительно снова стервятники. Грозятся перерезать всю стаю, если Волк не явится. Ничего нового, достали уже.

– Передай тому, кто эту заварушку устроил, что я явлюсь по их душу в ближайшее время, если им так не терпится со мной поболтать, - едко чеканит в трубку вожак. - Но, если они доставят нашим ещё больше проблем, я церемониться не буду и с целыми ебальниками оттуда ни один из них сбежать не успеет. – иногда другие банды забывают, что Волка лучше не злить и не злоупотреблять его бесценным дружелюбием.

– Непременно, – вызов завершается тихим разъяренным рыком, что тем не менее слышен даже парням в другом конце здания.

Чан на каких-то пару секунд появляется на кухне, чтобы залпом выпить стакан воды, орошая сухое горло, бегло бросает «доброе утро», недовольным тоном и удаляется, оповестив, что его вызывают на очередные разборки. Да, прямо вот так - ни свет, ни заря. Даже не успевает осмотреть братьев. Хотя намеренно избегает взгляда Айена, чтобы не захотелось вдруг остаться и проспать вместе в обнимку хотя бы до обеда.

Хлопнув дверью и оседлав байк, Чан дал по газам и покинул территорию логова. Расстроенный Лис только и мог что смотреть грустными глазами на дверь, что уже минут пять как закрылась. Минхо в попытках вырвать Айена из оков меланхолии, тихонько начал напевать себе под нос, всё ещё находясь в одном блютуз-наушнике. Приставучая песня с названием «Drive», которой он уже какое-то время доставал брата, гоняя её на репите. Что-то там про «мотор», «жар внутри» и «всю ночь». Чонин упорно слышал в этом треке намеки на секс, считая её неприличной, но Лино убеждал его, что она целиком и полностью про мотоциклы, не более. Конечно же издевательски обманывая брата и вгоняя того в краску. Можно сказать, что доставать младшего было одним из его любимых занятий, помимо того, что это весьма действенный способ отвлечь его от хандры.

***</p>

Аякс неспешно поднимается на лифте в апартаменты своего друга, которого не наблюдал уже где-то с полторы недели, с тех пор как тот надумал приручить себе дикого ангела, выиграв у него дурацкое пари. Они практически не общались, а разведать обстановку хотелось до жути. Охрана и консьерж беспрепятственно пропустили Хана, которого уже знали в лицо и даже оказывали ему теплый прием на проходной.

Он ожидал увидеть всё что угодно, но с порога застыл как вкопанный, даже не успев возвестить о своем появлении. На весь дом, под обалдевшие от жизни лица телохранителей, что обычно всегда принимали нечитаемое выражение, раздавался трехэтажный мат вперемешку со смехом. Едкие колкости, которыми ссорящиеся осыпали друг друга, принадлежали Энджелу и Кайдену. Картина перед глазами Хана предстала не менее впечатляющая: повсюду следы борьбы, опрокинутая мебель и разбитая посуда. Сложно было представить, что здесь вообще такого могло произойти, чтобы гостиная выглядела так, будто по ней пронесся ураган.

Не замечая вошедшего Хана, что так и стоял на пороге, сливаясь со стеной, в комнату вбегает Энджел – в полурасстегнутой блузке и шортах, за которым несется Кайден, пытаясь поймать того хоть за рукав, хоть за лодыжку – уже плевать. Рубашка на нем порвана и держится на честном слове, под ней облегающая майка, что слава богу не тронута, и домашние спортивные штаны. За ними выбегают Хо и Чонг, что всё ещё следят за происходящим, не в силах ни вмешаться, ни помешать, ни помочь хоть кому-либо из парней.

– А ну иди сюда, кому говорят! – кричит Кайден. При ближайшем рассмотрении Хан замечает на его предплечье следы царапин и капли крови на губах. Лицо, как ни странно, не выражает ни одной негативной эмоции. Это выражение Аякс знает, как свои пять пальцев – обуревающий азарт, захлестывающий адреналин. Его не спутать ни с чем.

– Пошел ты нахуй, мудак! Чтобы я ещё хоть раз дверь оставил незапертой?! – ехидно бросает блондин с обновленной прической – Хан отмечает, что ему очень идет. И снова то же самое выражение лица. Ему хочется согнуться в приступе истерического хохота от этой картины, пока не случается следующая череда событий, заставляющая Хана, Хо и Чонга одновременно задержать дыхание.

Блондин сцепляется с брюнетом руками, пытаясь сбить того с ног, но у него не получается, и они только какое-то время безуспешно борются друг с другом. Затем оббегают диван, поскальзываются на небольшом коврике, что съезжает по гладкому полу, теряют равновесие и падают на кофейный столик, обхватив друг друга в приступе ярости. Столик, сделанный из тонкого дерева и стекла звонко хрустит под весом двух взрослых парней, разлетаясь в щепки и осколки, а им хоть бы что.

– Эй, вы! А ну прекратили оба, вы что совсем больные? – подает наконец голос Аякс, смеряя их взглядом полнейшего недоумения пополам с восхищением такой непреодолимой дуростью. – Нет, не поймите меня неправильно, Энджел – ты красавчик, но ты, друг… – он делает паузу, акцентируя внимание на вложение тайного смысла во фразу с уклоном в осуждение. Парочка, лежащая в осколках сломанного столика, перестает шевелиться, замирая, когда к ним обращаются, и удивленно таращась на Аякса, так неожиданно ставшего на сторону Феликса и которого до сих пор никто их них не заметил.

Буквально на секунду в гостиной воцаряется гнетущая тишина, после чего Кайден предпринимает попытку встать, щурясь от пока ещё легкой боли. Он протягивает руку Энджелу, что хмыкает со всей нарочитой надменностью, игнорируя жест помощи, вставая и отряхиваясь от стекла и щепок самостоятельно. Про себя он не без удовольствия отмечает о том, что ему повезло больше, ведь он отделался всего парой царапин, в то время как в спину и руки Кайдена врезалось по паре крупных осколков, а его дорогая любимая рубашка безвозвратно испорчена – ах, какая жалость. Этого даже было мало за всю его наглость. Карма – вещь пытливая, настигает не сразу. Феликс ещё дождется своего звездного часа.

– Доброе утро, Аякс. Ничего не имею против, но уж извольте, я удаляюсь на завтрак, – без лишних слов бросает Энджел, разворачиваясь на голых пятках, перепрыгивая через мусор и удаляясь в сторону столовой, оставив Кайдена со своим ненаглядным дружком. Брюнет, уже не щадя собственную вещь, просит у Чонга нож, отрезает от рубашки кусочек и прикладывает к кровоточащей губе. Они с Аяксом садятся друг напротив друга в кресла, подальше от опрокинутого дивана и разломанного столика.

– Итак… – оглядывает Хан друга, на лице которого если не намек на умопомешательство, то явно что-то очень к нему близкое. – Это что сейчас, мать вашу, такое было? – он опирается локтями на колени, чтобы устроить озадаченное лицо на сложенных руках.

– Это весьма занятная история, - хрипло пытается посмеяться Кайден, что всё ещё тяжело дышит после бега, но тут же жмурится и болезненно шипит, вытягивая где-то со стороны спины окровавленный осколок размером с большой палец и отбрасывая его в общую кучу.

– Давай помогу, – встает Хан и огибает кресло, чтобы рассмотреть спину товарища на предмет увечий. Тот не возражает, наклоняясь вперед, чтобы дать Аяксу лучший обзор. – Рассказывай.

– Феликс – очень темпераментный. И такой горячий… Блядь, больно! Осторожнее, я тебя умоляю, – снова шипит он, когда Джисон находит ещё один крупный кусок стекла. – Ты его видел вообще? Я с ума схожу просто находясь с ним рядом. – он закатывает глаза.

– Шею покажи. У тебя волосы отросли немного, приподними, – просит Джисон. Хван послушно убирает пряди повыше ладонью.

– Чисто, опускай.

– Я подумываю их отрастить. Я как-то подслушал, что Феликсу нравятся парни с длинными волосами…

– Не перескакивай с темы на тему, – командует Хан, стряхивая пыль и задевая царапины. – Снимай эту рвань, всё равно с неё толка нет, а я ещё плечи и руки осмотрю.

– В общем… – Хан резким движением вынимает из раны крохотный кусочек, что вонзился глубже прочих. - Я тебе врежу, если ещё раз так сделаешь! – поворачивает он голову и сверлит друга рассерженным взглядом.

– А как я по-твоему должен это менее болезненно сделать? – орет он.

– Не знаю, постарайся помедленнее! – кричит в ответ Кайден, но затыкается, устало опуская голову и понимая, что вспылил. – Дерзай, я молчу.

– Ты не молчи, ты рассказывай, – Хану не терпится услышать подробности.

– Он от меня запирается, наглец. А тут забыл, видимо. У меня теперь хобби: я просыпаюсь пораньше, проверяю двери в его комнате, и, если закрыто – иду заниматься своими делами, а если открыто – строю дальнейшие планы. До сих пор он не забывал, а тут… Я захожу, а он посреди этой необъятной кровати – такой милый и сексуальный… Я не сдержался. Наклонился, чтобы поцеловать, хотя бы во сне, а он резко просыпается, прокусывает мне губу и каким-то образом опрокидывает с кровати! Я пытаюсь встать, схватить его за ногу, а он убегает!

Эмоции на лице Кайдена сменяются по мере рассказа со скоростью света, он активно жестикулирует и машет руками, а Джисон всё сильнее проваливается в состояние шока. Это точно тот же самый Кайден, с которым он познакомился когда-то? Тот прошлый Кайден был настолько отстраненным и бесчувственным мудаком, жалующимся на жизнь, людей и скуку, что Джисону порой хотелось его прибить к чертовой матери. Эта его новая версия Хану нравилась куда больше. Он понятия не имел, каким невероятным образом Феликсу удалось вдохнуть в этого козла столько эмоций и энтузиазма, но он горел желанием поблагодарить блондина и посоветовать ему продолжать в том же духе.

– …И в общем, дальше ты уже сам видел.

– Ты мне одно скажи… - задумчиво начинает Аякс. – Почему именно он? – фраза не нуждается в лишнем пояснении. В неё вложено достаточно смысла, который Кайден понимает без труда.

– Это самое восхитительное ничтожество в моей жизни. Ненавижу его. Так бы и убил собственными руками. – он говорит ужасные вещи, но с лица не сходит блаженная улыбка, создавая некий диссонанс.

– Взаимно, мудила! – кричит Энджел из столовой.

«Занятно вы друг другу в чувствах признаетесь» - думает Джисон.

Агрессивно уплетая завтрак, Феликс строчит гневные сообщения Лино о том, что хочет позаимствовать один из его стволов или ядов Айена чтобы убить эту паскуду. Но сначала как следует попользуется всеми предоставленными привилегиями, к которым уже начал понемногу привыкать.

***</p>

Ещё через какое-то время Хван мотается целый день, буквально разъезжая из одной точки в другую и обратно. Сначала его вызывают в главный офис компании-подрядчика, что взялась за строительство его нового отеля. В будущем он станет одним из основных перевалочных пунктов контрабандистов, хакеров и прочих подсобных Кайдену людей и союзников, чтобы у них наконец-то была какая-то организованная точка сбора, штаб-квартира, поэтому требуется его непосредственное присутствие для согласования и утверждения окончательного плана здания.

Следом нужно навестить кое-каких неблагодарных отбросов, нагло воспользовавшихся благосклонностью Кайдена и всё ещё не вернувших в назначенные сроки достаточно крупную сумму денег. Встреча с ними затягивается, и вытряхивание средств с должников перерастает в разговор по душам в полуподвальном помещении, где под аккомпанемент испуганных криков поясняется четко и ясно, с кем именно они имеют дело и какие последствия их ждут в случае невыполнения обязательств. Хван не разбрасывается вторыми шансами просто так, но в последнее время у него достаточно неплохое настроение, так что получив последнее предупреждение, бандиты убегают, сверкая пятками и обещая не подвести господина Кайдена.

Ближе к вечеру его ждут несколько важных шишек на подписание очередных договоров о поставках и сотрудничестве, он уже даже не помнит кто эти люди и что они делают, у него есть грамотный секретарь Су, занимающийся всеми нужными вопросами, который просто организует встречи и договаривается с кем надо. Хёнджин понятия не имеет, что бы без него делал.