Часть 4. Имитация (1/2)

Золотистые люстры с хрустальными каплями – огромные, свисающие с многометровых потолков, бархатные портьеры на длинных узких окнах от пола до потолка, антикварная мебель и перенасыщенный вычурный интерьер – здесь всё было из себя слишком. Владелец огромного имения явно любитель эпохи барокко, раз превратил свой дом в подобие Версальского дворца. Кому вообще приятно жить в подобном месте в 21 веке? Минхо с интересом осматривался, прохаживаясь вдоль огромного дома, чертежи которого изучал на днях. Он знал наизусть расположение всех комнат, но не представлял насколько помпезное у них наполнение.

Как опрометчиво со стороны назревающей жертвы проводить настолько открытые приёмы, совсем не заботясь о собственной безопасности и впуская в дом кого попало. Парень внутренне порадовался такому замечательному стечению обстоятельств, грозившему для него быстрой и чёткой работой по делу. Он позволил себе опрокинуть бокал вина и закусить его какими-то тарталетками с икрой. Наедаться было некогда и незачем, действовать нужно было в пределах отведённого на заказ времени, иначе следующей возможности подобраться к жертве настолько близко может и не представиться.

Ликвидировать предстояло какую-то очередную влиятельную гниду, что на публике был примерным законопослушным гражданином, регулярно жертвующим деньги на благотворительность, а не деле был паскудой, что изнасиловал множество молодых девушек, которых брал на работу в качестве прислуги. Обычно по поводу убийства настолько мерзких ублюдков в душе Минхо ничего не шевелилось – ни жалости, ни совести, ни пощады. Деньги везде пахнут одинаково, а очищать мир от скверны в какой-то степени благородно.

Конечно же, он не планировал делать заказные убийства своей карьерой, это, скорее, была вынужденная мера заработка, противная и временная. Всё это время он понемногу копил, в надежде когда-нибудь покончить с жизнью на съемной квартире, в которой они жили втроем с младшим братом и Феликсом последние года три, не растрачивая деньги попусту и складывая на сберегательном счету на будущее. Очередной крупный заказ, что ему предстоит сегодня выполнить, может быть весьма оплачиваемым, если всё пройдет удачно, ибо за него обещают кругленькую сумму.

Минхо оценивающе проходится взглядом по обстановке, выискивая цель, чтобы начать и закончить всё как можно скорее, однако начинает чувствовать уже ставший таким знакомым внезапный прилив адреналина. Он нервно жмурится, выруливая в уборную, чтобы умыться холодной водой и постараться успокоиться. Стоя у раковины напротив зеркала, он буравит взглядом струю воды и понимает, что ничего и нихрена не помогает.

«Какого черта опять? Ты представляешь насколько мешаешь мне работать и даже просто жить?!» – Лино гневно гоняет по кругу мысли, адресованные соулмейту. Захлёстывающее чувство заставляет резко накрениться в сторону, с губ срывается полустон.

«Соберись, мать твою» - шепчет он одними губами теперь уже себе и получает заряд трезвости. Пистолет сегодня отменяется – руки слишком дрожат. Придется идти методами Чонина, благо у него с собой всегда припрятаны колбочки с сильнодействующими ядами. Заказчик желал пулевое, но в нынешних обстоятельствах… Возможно так будет даже легче.

Подмешать в алкоголь крохотные пылинки, что растворяются в нем в мгновение ока, не составляет никакого труда. Как и замаскироваться под официанта – просто сняв пиджак и повязав на пояс фартук, брошенный кем-то из обслуги на ближайшем столике. Жертва – любитель выпивки, поэтому вливает в себя пойло в несусветных количествах, совершенно без разбора протягивая руки к одному подносу за другим. Тем лучше.

Его найдут в течении следующего часа в качестве уже бездыханного тела в коридоре третьего этажа, ведущего к нежилым комнатам со сгруженной в них неиспользуемой устаревшей мебелью.

После успешно выполненного заказа Минхо неистово тянет в случайную гостевую комнату, которую он оккупирует на ближайшие несколько минут, закрывая за собой двери на ключ, падая на кровать и приспустив брюки. Адреналин, азарт, безумие, что испытывает его долбаный соулмейт, имеют побочные эффекты в виде порой не поддающегося никакому контролю чувству сильнейшего сексуального возбуждения. Мысли, что приходят в голову в эти моменты, не имеют ни форм, ни звуков, ни хоть чего-либо вразумительного, оставаясь абстрактными, но заводят, влекут и плавят без огня.

Лино кусает губы, прикасаясь к себе. В эти моменты обуревающих чувств с ним творится что-то совершенно безумное. С губ срываются стоны против его воли, глаза остаются закрытыми в попытках вызвать хоть какие-то фантазии, но фон эмоций соулмейта заслоняет собой всё, оставляя разве что крошечную, но яркую картинку, где вместо его рук чужие, мягкие, трепетные и мужские.

Минхо никому не рассказывал о том, что на его метке парень. Неизвестный парень – имя на его пояснице было ему не знакомо, а поиски в интернете не увенчались успехом. В их мире именами уже мало кто пользовался в открытую, предпочитая клички и позывные, даже его самого по имени знали всего несколько человек, что сводило вероятность встречи со своим меченым к таким низким значениям, что лишали всякой надежды. Но он все равно надеялся. Не знал на что, но понимал, что от судьбы не убежишь и она все равно рано или поздно тебя настигнет.

Как и подбирающийся, словно Цунами к берегу, оргазм… Движения ускоряются, мечты о чужих руках становятся очень яркими образами в голове, закрепленными не только как концепт, но и как цель. Чувства соулмейта слишком яркие – он знает, что делает Минхо в эти моменты, и в них чувствуется отзывчивость, понимание. Что-то вроде «Я знаю, чем ты занимаешься, когда я бьюсь в экстазе, и, если честно, я совершенно не против, а очень даже за».

***</p>

Чонин стонет под очередным случайным парнем, которого подцепил на открытой студенческой вечеринке. Всё тело горит, сотрясаемое сильнейшими противоречиями. Он так сильно хотел разрядки, что получил её, но не может ею насытиться. Под закрытыми веками лишь одно желанное лицо, что не оставляет в покое даже во снах. Фантазии очень яркие, практически настоящие, в них было бы легко поверить, если бы проклятая связь меток не чуяла, что это не он, не Чан. Природу и судьбу не обмануть. Ему больно. Так нестерпимо больно – скорее морально, чем физически - что хочется сдохнуть.

Чудовищное отвращение к себе смешивается со жгучим желанием быть с возлюбленным и делится пополам на невозможность это осуществить. Он не достоин и никогда достоин не будет. Нужно постараться смириться, но у него нет сил, он слишком слаб. При виде Чана его сердце забывает, что ему нужно биться в определенном ритме, иначе его владелец может просто умереть на месте. И ведь умирает. Умирает каждый день, если просто ловит теплый взгляд в свою сторону. Когда ощущает заботу и понимание со стороны вожака, когда жмет ему руку и чувствует насколько она мягкая, сухая и крепкая. Каково это – держать её в своей, переплетая пальцы? Или ощущать на своем затылке, будучи притянутым в горячий поцелуй? Или скользящей по члену вместо своей?..

Он никогда не узнает. Просто не разрешит себе приблизиться. Чан достоин кого-то, кто, как и он сам – целая вселенная, безупречный лидер и просто невероятный человек. И мысль о том, что кто-то сможет быть с ним рядом, касаться, целовать и обнимать – делает еще больнее. Каждый раз Чонин кончает именно с этой мыслью.

Ровно через полчаса, когда парень, чьего имени он даже не запомнил, засыпает и уже видит десятый сон, Лис сидит на краю кровати, обхватив колени руками и стараясь не замечать обжигающих щёки слез. В один момент, когда очередной секс-партнер хочет сорвать с его шеи пластырь, закрывающий метку, чтобы пройтись по ней языком, Чонин думает о том, что мог бы запросто его убить. Потому что когда один единственный раз это случилось, ощущения были настолько ужасающими, что он чуть не потерял сознание. Словно кожу прижгли каленым железом.

Заниматься сексом с кем-либо кроме своих соулмейтов всегда больно – это преподают еще в старших классах школы, это знают все и каждый. Просто, как и болевой порог, порог восприимчивости к связи с соулмейтом у всех разный. Кто-то может менять партнеров как перчатки, а кому-то боль приносят даже прикосновения чужих людей. Так уж устроена природа. Чонин был из тех, кто мог заниматься сексом с левыми людьми, но также чувствовал и невыносимую боль, надеясь, что в эти моменты она не передается Чану. О, если бы он только знал…

***</p>

В «Домино» сегодня не слишком людно. В основном зал заполнен посетителями, любящими вечера поспокойнее, оттого и общий настрой в клубе скорее умиротворяющий, как на тематической джазовой вечеринке. Музыка, под которую танцоры извиваются на своих платформах, плавная, влекущая и глубокая. Всё вокруг будто пытается заставить время идти медленнее.

Это был как раз тот тип атмосферы, витающей в воздухе, которую каждый понимает по-своему, ввиду своего нынешнего эмоционального состояния: кто-то погружается в пучину отчаяния, позволив себе слабость быть разбитым вдребезги, кто-то предается печальным воспоминаниям, от которых обыкновенно убегает как от проказы, кто-то просто расслабляется, вымученный жизненными трудностями…

Бан Чан сегодня мог отнести себя к каждому из этих состояний, в той или иной степени. Свой выходной он против своей воли проводит в баре, уставившись в стакан невидящим взглядом и стараясь справиться с паршивым расположением духа. Айен и Лино сегодня тоже были на выходном, отсутствуя и занимаясь своими собственными делами. Один только Феликс стоял за барной стойкой как ни в чем не бывало, будто не его за последнюю неделю пытались грохнуть и изнасиловать, и поглядывал на такого непривычно разбитого вожака.

Чан не привык показывать себя слабым или подавленным даже самым близким, но Феликс был исключением из всех правил. Он был с ним ещё в те времена, когда Волчья стая была уличной шпаной, а не полноценной бандой, держащей в узде половину города. Ещё в те времена уличив лидера Чана в ужасном состоянии, он спросил у того напрямую о том, что с ним происходит. Полученный ответ его не слишком удивил – это всё проделки судьбы. Связь с соулмейтом причиняет ему боль. Не физическую – душевную.

Это случалось не так уж часто, но с каждым годом ему будто становилось всё хуже и хуже, как например сейчас: Чан опрокидывает уже который по счету бокал, пытаясь заглушить эти ужасные чувства, от которых иногда хочется выть в голос.

– Расскажешь? – нагибается над стойкой Энджел, внимательно вглядываясь в лицо друга, готовый выслушать всё, что угодно.

– Да нечего рассказывать, – тускло улыбается Чан. – Всё как обычно. Разве что только усугубляется из раза в раз… – он залпом допивает содержимое стакана, жмурясь от крепости. Феликс сочувственно молчит, ожидая пока Волк решится обнажить душу.

– Мне так паршиво, кто бы знал. Он как будто хочет моей смерти, – это он про меченого. – Я не представляю, что с ним происходит. Если бы я знал, как его найти, я бы помог, я бы был рядом, иначе зачем всё это создано в природе?

– На что это похоже? – придвигается Феликс, чтобы слышать лучше.

– На эмоциональную мясорубку это похоже. Ему больно и плохо, он… Я не знаю. В очень сильном отвращении к себе как будто. Я не могу сказать точно, саму эмоцию я чувствую, но ее оттенки распознать тяжел,. – Чан подпирает голову рукой и бесцельно разглядывает полки со всевозможным алкоголем напротив. – Я специально за все эти годы назывался только настоящим именем, не скрываясь. Меня знает множество людей, еще больше обо мне просто хотя бы слышали. Я надеялся, что в таком случае он сам меня найдет. Я же не зверь какой-нибудь… Ты знаешь, о чем я.

Феликс понимающе кивает.

– Может вы просто в совсем разных кругах вертитесь? Вдруг он адвокат какой-нибудь, врач или студент-программист…

– Нет, исключено. Я его чувствую. Он из наших. Я не знаю почему я в этом так уверен, можешь считать это обостренным волчьим чутьем, – он снова выдает из себя слабую улыбку. На нее почти ощутимо больно смотреть. – Может я просто ему не нужен?

– Не говори так! – Феликс вспыхивает. – Я был бы счастлив, если бы моим соулмейтом оказался ты или кто-то вроде тебя, – он кладет руку на плечо Криса, чтобы тот почувствовал поддержку. – Да и поверь мне, если от тебя отказываются, это пиздец как больно. – Он поежился. Чан вопросительно уставился в его лицо расфокусированным взглядом.

– Мой меченый терпеть не может нашу связь. Я чувствую, когда он начинает её отрицать. Ощущается так, как будто тебя живьем на кол насаживают. Если бы я его знал, я бы ему врезал, – Феликс зло потирает кулак. – Заебал, честное слово. Хотя нужно отдать ему должное – последнее время он более спокоен, но поначалу я думал, что просто сдохну.

– А что твой меченый чувствует большую часть времени? – Чану отчаянно хочется переключиться и отвлечься. Слушать о чужих злоключениях по крайней мере не так больно.

– О, это интересно! Он зануда, – Блондин хихикнул и тут же ойкнул, почувствовав жжение метки и обращаясь к ней. – Да, сволочь, я о тебе говорю! – он повернул голову к Чану, заставляя того улыбнуться и хохотнуть. – Ему не нравится, когда я в его сторону негатив испытываю видите ли! Ты думаешь тебе можно, а мне нельзя? – он шлепнул себя по груди и снова согнулся, шипя. – Блядь.

Чан хрипло засмеялся в сложенные руки.

– Он, короче, кажется какой-то… – Феликс постарался поискать цензурный синоним слову «мудак». – Ладно, пускай будет сноб. Я большую часть времени чувствую его скуку и разочарование жизнью. Его практически нихрена не цепляет, что бы он не делал. А внутренне он сдерживает огромное количество злости и ненависти. Это ужасно бесит порой! – он всплескивает руками. – Иногда мне хочется причинить себе физические увечья, чтобы ему стало ощутимо больно, чтобы он поорал, сделал что-нибудь, и успокоился наконец, мечущийся и запертый в себе придурок.

Сынмин появляется из ниоткуда рядом с ними, обращаясь к Феликсу:

– Ликс, подмени кого-нибудь из девочек с танцами, пожалуйста. Там Рюджин просится на перерыв.

– Знаю я, куда она просится… – недовольно бросает на девушку взгляд из-за стойки Феликс, подозревая, что та сейчас побежит к своей ненаглядной меченой Йеджи в гримерку. Счастливицы чертовы. Та возвращает ему взгляд с насмешкой. Хоть бы сымитировала виноватое лицо, негодница. – Иди! Я выхожу. – отжестикулировал ей Энджел. Рюджин послала ему сердечко из ладошек и быстро смылась.

– А я, наверное, пойду домой и как следует отосплюсь, пока еще есть такая возможность, – встает из-за стойки Чан. – Сынмо, будь на связи, если что, я тебя умоляю, звони сразу же, если что-то не так, не хочу, чтобы было как в прошлый раз… Если что, Йеджи за старшую, пока Лино нет.

***</p>

Алкоголь разливается под завораживающую музыку на заднем плане. По бархатному столу, утопающему в полумраке и сигаретном дыме, перекатываются кости и рассыпаются фишки, игроки обмахиваются веерами из игральных карт, делая баснословно высокие ставки. Посреди всего этого великолепия, утопая в азартном экстазе сидит Джисон, что хитро переглядывается с противниками, которые посматривают на него с пренебрежительным недоверием.

Одной из приятнейших особенностей его состояний в моменты крупного выигрыша являются чувства, обуревающие в этот момент его соулмейта, что передаются и ему. Никто даже не догадывается, но с повышением ставок и все больше растущим напряжением, их обоих накрывает сильнейшим возбуждением. Хан чувствует это кожей, сердцем, душой и телом. Он знает, что меченый нетерпелив и обладает скрытой темпераментной натурой – он всегда заканчивает начатое. В данном случае – получает долгожданную разрядку. Глаза Джисона буквально закатываются, ощущая ментально физический оргазм соулмейта.

Кайден в этот момент мирно распивает виски за столом рядом, с удовольствием откинувшись в одиночестве на огромном мягком диванчике, наблюдая за этим придурком с едва заметной улыбкой. Ему всё ещё кажется, что рано или поздно Аякса поймают за руку на каком-нибудь очевидном хитром трюке и придет конец его карточно-азартным делам. Параллельно он оглядывает клуб, внутренне отмечая, что давно было пора сменить обстановку и посещать «Домино» почаще, ибо атмосфера здесь была адекватная до нереалистичности.

Славясь непоколебимыми принципами, Бан Чан пускал сюда только самых достойных. Тех же, кто мог единожды подебоширить или повести себя неподобающе, навсегда вносили в черный список и не впускали повторно ни за какие деньги. Принципиальность Волка в подобных вопросах просто поражала. Кайден был приятно удивлен, что вожак стаи считает их с Аяксом настолько людьми своего круга, что позволяет появляться здесь несмотря на весь их криминальный бэкграунд. То, что под его крылом припрятаны киллеры, мошенники и кибер-преступники, его почему-то даже не слишком очерняло. Наверное, всё дело в том, как именно стая использует своих людей и предоставленные возможности – никто из них никогда не вёл дела против кого-либо или ради получения выгоды нечестными путями.

Хван внутренне усмехнулся своим мыслям – с каких пор его вообще волнуют моральные принципы и прочая благородная чушь, чтобы вообще об этом думать, пусть даже мельком? Совсем недавно он и думать не желал о том, чтобы появляться здесь чаще, чем никогда. Внутренний голос пытался намекнуть, что душа его обладателя ещё не настолько прогнила, чтобы записаться добровольцами на последние круги ада, однако ему всё же было более чем комфортно в подобной среде. До шевелящихся волос на затылке. Странно было ощущать себя в безопасности. Почему бы тогда со всем вышеобдуманным Волку не назвать свой клуб, к примеру, «Haven»? Ему было бы в самый раз.

За всеми этими мыслями и слегка затуманенным алкоголем разумом Хёнджин совсем поплыл. В его представлении весь этот чертов клуб – слишком райское место для таких заблудших душ, что пришли сюда просто скитаться, а не грехи замаливать. Вокруг ходят и танцуют самые настоящие ангелы… кстати об ангелах. Пьяный взгляд заскользил по знакомой фигуре, движущейся в так музыке далеко в другом конце зала на светящейся стилизованной платформе под неоновым светом – шесты в этом заведении не пользовались почетом. Светлые волосы метались вокруг головы, а тело было облачено, по иронии, во что-то белоснежное. Красивый костюм – эротичный, с прорезями и прозрачными сетчатыми вставками, но скрывающий большую часть тела, распаляющий фантазию. Хёнджин засмотрелся.

Осознание резко сжало мозг в тиски, заставив мгновенно протрезветь и податься вперед, в попытке разглядеть – не показалось ли? Нет, не показалось. Это был тот самый Энджел – небесно-прекрасная сволочь, недостижимо-непостижимое чудо(вище). Никто не рассказывал Хвану, что он танцор. Что-то в душе Кайдена загорелось, как в прошлый раз – с неистовой силой, с непреодолимой тягой. Он встал и решительный шагом направился искать администратора или любого другого человека, который сможет ответить на парочку его вопросов и небольших просьб. Аякс всё равно еще долго и планомерно будет доводить своих карточных противников до истерики, как раз можно выделить немного времени на себя.

На стойке оказалась приятной наружности девушка с надписью «Йеджи» на бейдже с эмблемой клуба и логотипом в виде волчьей головы, воющей на луну, что говорила по-тайски по телефону, отмечая что-то в блокноте. Закончив разговор, она отключилась и приветливо улыбнулась брюнету.

– Лунной ночи, Кайден. Чем я могу вам помочь?

Хван не знал, что его удивило больше – необычное приветствие, видимо приходившееся фишкой заведения, или то, что девушка знает его имя. Скорее всего все старшие в стае знают Кайдена по имени и в лицо благодаря вожаку. Хёнджину это в очередной раз польстило. Он поздоровался в ответ и решился задать интересующий вопрос:

– Могу я поинтересоваться – можно ли у вас заказать приватный танец с одним из танцоров? – он бросил беглый взгляд на Энджела, безмятежно отдающегося музыке плавными волнами. Йеджи, несмотря на такую неявность, взгляд заметила, загадочно ухмыльнувшись краешком губ.

– Да, можно. Только хочу вас предупредить сразу – наши сотрудники только танцуют. У нас не раздеваются и не практикуют…

– Я понял, можете не пояснять. Целомудрие, – тактично остановил девушку Хван, вызвав благодарную улыбку. Она оценила адекватность клиента. – Я отношу себя к категории ценителей танцев, красоты и эстетики. Мне нужен приват с Энджелом.

Порешав все вопросы с предоставлением услуги и оплатой, Йеджи выцепила из персонала какую-то девочку и попросила сопроводить гостя. Проведя Хёнджина до нужной двери, девушка ретировалась. В специальной приватной комнате было даже уютно. Камерное помещение со звукоизоляцией и интерьером, не отличающимся от клубного ровным счетом ничем, казалось просто уединенной просторной кабинкой. Хёнджин отметил про себя, что заказывал бы себе такую комнату вообще всякий раз в абсолютно любом клубе, просто чтобы посидеть в приятном заведении в полнейшей изоляции от любых раздражающих факторов и абстрагироваться от своей реальности хоть ненадолго.

Сейчас же он с нетерпением ждал появления Энджела, страстно желая увидеть его лицо перед собой в такой непосредственной близости. Мысль об этом будоражила все внутри, заставляя организм изнывать от нетерпения. Хотелось снова встретиться с огненным Феликсом, жадно впитать любые эмоции, на которые он будет способен. Хёнджин чувствовал в этом какую-то физическую потребность. Ненормальную и необъяснимую даже для себя самого.

Энджела с платформы окликает Юна, хихикая и неоднозначно поглядывая в сторону.

– Ну чего тебе? Давай, выкладывай.

– Тебя заказали в приват, уже все оплачено.

– Вообще-то я немного устал и хотел попросить о подмене, а не о подставе, – Он бросает взгляд на Йеджи, но та делает вид, что занята своими административными обязанностями. – Кто-то из постоянных клиентов?

– Вообще-то нет. Новенький. Парень. Красивый как сам Дьявол, если честно, да и аура от него соответствующая… Мне аж не по себе. Я бы подумала, что маньяк, но Чан кого попало к нам не пустит, так что… Восьмая комната. Удачи! – она неловко улыбается и убегает за новыми поручениями на стойку.

– Спасибо, что предупредила, – недовольно высказывает Феликс себе под нос, стреляя глазами в удаляющуюся спину девчонки.

Ему бы впору разозлиться на такое стечение обстоятельств, однако вопреки законам логики, он начинает испытывать лишь странное предвкушение от предстоящего привата. Он вроде бы не пил сегодня, так что не совсем понимал, чем вызваны подобные ощущения. Уже стоя перед дверью, за которой его уже ожидал клиент, Энджел поймал себя на нервном сглатывании слюны и был уверен, что зрачки его сейчас были расширены, на что намекало беспокойно бьющееся сердце.

Открыв дверь, он ожидал увидеть кого угодно судя по описанию Юны, только не его…

Хёнджин встречается глазами с Энджелом, что выглядит просто потрясающе, намного лучше, чем издалека, а ещё более соблазнительным его делает появившаяся на кукольном лице презрительная гримаса. Это заставляет брюнета улыбнуться, предвкушая занятные следующие несколько минут, что они проведут вместе в этом запертом помещении один на один.

– Ты не можешь отказаться от привата, мне уже сообщили, – расплывается в улыбке с издевательскими нотками парень, что расселся на диване, закинув ногу на ногу, а руки раскинув на его спинке.