Часть 1. Освобождение (2/2)

– Нужно поговорить… Не сегодня правда, но нужно, – сбивающимся голосом прохрипел Феликс, распластавшись как морская звезда и смотря в бесконечно далекий потолок.

***</p>

Хёнджин добрался до окраин города к вечеру. Людных мест он тщательно избегал, стараясь не привлекать лишнего внимания и перемещаться среди деревьев. Его внешний облик не вызывал доверия, если присматриваться – дорогая одежда на несколько размеров больше чем положено, подозрительная сумка, потрёпанный и всё ещё крайне ошарашенный вид. Он думал о том, куда податься и что делать дальше. Пришлось через какое-то время сесть на скамейку в отдаленном лесопарке, очень зеленом и непривычно пустом.

С такими большими деньгами можно было сделать очень многое, но нужно было тщательно всё взвесить, а сейчас Хёнджин был явно не в состоянии. Ему бы просто поспать и немного поесть, просто сделать гребаную паузу, отдохнуть и может быть постараться сдержать эмоции и дальше… Парень почувствовал, как по щекам текут слезы – неудержимые и обжигающие, сотрясающие нутро до извержений вулкана и сдвигов тектонических плит. Внутри бушевала буря, и если бы он дал ей волю, то заревел бы сейчас на всю округу, крича от переполняющей боли и пережитого кошмара. Он всё ещё не мог оправиться, не мог поверить, что он больше не там, что теперь он свободен и может жить дальше. Мозг неистово метался, ища подтверждение тому, что окружающая действительность не его воспалённая фантазия о несбыточном.

Он уронил голову на сложенные на коленях руки и подавил крики, закусив кожу до кровавой отметины. Рукава рубашки мгновенно пропитались соленой влагой, бесконтрольно текущей из глаз. От рук всё ещё несло железом, несмотря на то, что он тёр их мылом до покраснения. Глядя на них всё это время, он видел их окрашенными бордовой липкой жидкостью, видел перерезанное горло и мертвое лицо, искажённое в ужасающей гримасе. Это было мучительно. Он пообещал себе взять себя в руки как можно скорее и сделать всё возможное, чтобы стереть этот момент из своей памяти на веки вечные. Пришлось постараться привести себя в порядок глубоким дыханием, что постепенно едва ли, но стало помогать.

Вдруг недалеко от него послышался обеспокоенный участливый голос:

– Эй, ты в порядке? Тебе нужна помощь?

Хёнджин поднял лицо и уставился на незнакомца. Высокий, спортивного телосложения парень, явно старше Хвана. Выглядел вполне как человек, который может прямо сейчас его избить в ближайшей подворотне, отобрав деньги и может быть даже и жизнь. Но на удивление, у него был приятный спокойный голос, в котором не слышалось ни единой агрессивной нотки. Хёнджин вообще не помнил, когда в последний раз к нему так обращались. Может он начал принимать желаемое за действительное, но ему вдруг очень захотелось поверить парню на слово. Что бы тот не сказал. В конце концов, жизнь – это бесконечный риск. И ходить по краю он начал с сегодняшнего дня, так что нужно начинать привыкать в этот самый момент.

Он поднял на незнакомца голову и лишь коротко кивнул. Наверняка он выглядел в какой-то степени жалко. Парень осмотрел его с легким беспокойством, про себя обращая внимание на детали, говорившие о многом, что ему пришлось пережить за последние двенадцать часов.

– Дай угадаю – тебе сегодня некуда идти?

Хван снова нерешительно кивнул, смотря стеклянным взглядом куда-то вперед и вниз.

– Да, встречал я таких как ты, к сожалению чаще, чем хотелось бы. Вставай, пойдем со мной. Я тут недалеко живу. Предоставлю кров, пищу и горячий душ, а потом подумаешь, что дальше делать.

Чан разбирался в ситуациях и людях гораздо больше, чем даже думал сам. У него первоклассно выходило считывать подобные вещи. И он всегда стремился помочь. За это стремительно растущая банда его и уважала. Чан – это сила, авторитет, непоколебимая уверенность и в то же время сочувствие, сострадание и поддержка в трудные минуты.

Хёнджин нерешительно встал со скамейки на совершенно ватных ногах. Силы, что он вложил в свой побег, закончились уже где-то с час назад, когда он перестал контролировать эмоции и очень сильно себя за это корил. К тому же было ощущение, что он заставил переживать и своего соулмейта… Это были новые для него эмоции. Хёнджин в принципе разочаровался в связи соулмейтов давным-давно, поэтому не придал никакого особенного значения появлению метки на своем теле. Его родители были мечеными, и все равно развелись – видимо их связь была недостаточно сильной. Мать пропала еще в раннем детстве, а отец просто со временем забил на него, бросив жить и выкручиваться самому, как повезет.

Едва Хёнджину стукнуло пятнадцать, его поймали бредущим по обочине, усадили в какую-то тонированную машину и больше он света белого не видел. Всё это время он мечтал свести счеты с жизнью каждый гребаный день, пока не понял, что свет клином не сошелся ни на проклятом отце, что бросил его и просто забыл о его существовании, ни на чертовом Мидасе, что пытался его сломать, ни на том, чтобы быть до конца своих дней в рабстве, пока тебя не убьют по случайности, ни на соулмейтах этих, черт бы их побрал… Из всего дерьма, что окружало его в жизни, он откопал, отряхнул от грязи и выбрал себя. Он отымеет эту жизнь, которая принесла ему столько страданий. Но может быть чуть попозже, когда наконец получит немного передышки, чтобы начать бороться с новыми силами…

До указанного дома они шли молча. Парень не расспрашивал Хёнджина ни о чем, будто знал на подсознательном уровне, что лезть не стоит. Он думал только о том, что было бы неплохо такого загнанного парня взять к себе под крыло, но понимал, что этот судя по всему одиночка - он в любом случае пойдёт своей дорогой и не станет никого слушать. Отчего-то это казалось правдой. Опять же, чутье Чана никогда не подводило.

Хёнджин же был все еще мысленно где-то далеко. Буря в душе на какое-то время улеглась, разрешив немного абстрагироваться от реальности. В голове было пусто. Он просто смотрел по сторонам, отмечая, что они идут дорогами, по которыми никто не ездит, к огромному сооружению, от которого исходила совершенно определенная атмосфера места, служащего пристанищем заблудших душ. В какой-то степени Хёнджина посетила мысль о том, что он мог бы и остаться – ему показалось, что этот парень вполне мог предложить что-то подобное, но он уже всё для себя решил. Он никому не сможет доверять на сто процентов, никому больше не сможет подчиняться и тем более считать авторитетом. Он сам по себе. Отныне и желательно на веки.

Войдя в здание, оказавшееся обустроенным для жизни складским помещением, Хёнджин осмотрелся. Здесь было даже в какой-то степени уютно. Повсюду были следы пребывания людей, с разными вкусами и интересами, бардак, намекающий на большое количество проживающих и вместе с тем живая атмосфера. От нее веяло дружбой, солидарностью и семейными отношениями в коллективе. Хёнджин никогда такого не встречал и хоть это было ему чуждо, он оценил подобное по достоинству. По крайней мере он не почувствовал запаха разочарований, равнодушия и предательства. И почему-то ему подумалось, что в этих стенах подобные вещи никогда не произойдут.

– Логово нашей банды. Не дворец, конечно, но живём. Не беспокойся за свою сумку – в ближайшие пару суток тут кроме нас никого не будет, – Чан обратил внимание на то, как Хёнджин всё это время прижимал эту самую сумку к себе. – Разве что только… Эй, белокурое чудо, ты дома? – Чан крикнул на второй этаж. Ответа не последовало. – Наверное спит, умотался тоже.

– Я в общем-то Бан Чан, ну или просто Чан, или Крис, если что. У тебя то самого имя есть? – парень провел Хвану небольшую экскурсию, отвел одну из комнат и показал, где ванная. Пообещал даже накормить. На последнее предложение организм отреагировал бурнее всего.

– Кайден, – коротко выдал брюнет. – Вряд ли я когда-нибудь ещё буду пользоваться своим старым настоящим именем, – до этого он толком с Чаном не разговаривал. Последняя же сказанная фраза была пропитана какой-то тягучей горечью. Чан сочувственно вздохнул, больше ни слова не сказав. Он вежливо ретировался, дав Хёнджину наставления принять душ, переодеться, после чего спуститься на кухню и перекусить перед сном. Брюнет мысленно поблагодарил его за ненавязчивость.

Комната запиралась на ключ, так что Хван оставил в ней сумку с деньгами и пошел в ванную. Раздевшись полностью, он подошел к зеркалу, чтобы наконец-то рассмотреть судьбоносную отметину. Небольшая надпись ровными буквами прямо над сердцем, как с издевкой. Кожа вокруг всё ещё горела, как от ожога, и была красноватой. Брюнет опустил взгляд на грудь и совсем невесомо провел по буквам пальцами. Прикосновение отозвалось самыми странными ощущениями, что он только испытывал – лёгкая боль вперемешку с возбуждением.

Он резко отнял от надписи руку, ошарашенно уставившись на неё в отражение. Что это еще за хрень? Почему он о таком не слышал? Появилось странное чувство, как будто что-то было рядом с ним, как будто кто-то дышал в затылок. Очень четко почувствовалось явное человеческой присутствие, но это был полный бред – он же в ванной один. Какого черта? Это немного пугало. Ощущение пропало за доли секунды, но, если он прикасался к метке, оно снова плавно возвращалось. Он не мог ответить точно – этот необычный факт его только что как-либо обрадовал или больше рассердил.

Жутко захотелось подрочить. Просто избавиться от накопившегося стресса. В чужой ванной заниматься подобным было не совсем этично, но подавить желание не вышло от слова совсем, как бы ни хотелось. «Не надо было трогать эту дрянь» – подумалось Хёнджину, и он всё же позволил себе, прислонившись лбом к стене и закрыв глаза, снять напряжение. Ещё какое-то время он просто стоял под горячими струями приходя в адекватное состояние и смывая с себя остатки своей прошлой жизни, её запахи, оттенки и воспоминания. Все стекало в сливное отверстие и терялось в глубинах канализации, где ему и место.

Из душа брюнет вышел обновленным человеком. Метку он больше не трогал.

– О, освежился? Выглядишь значительно лучше. Иди сюда, тут ещё немного съестного осталось, вчера ребята готовили. Не знаю, конечно, что ты ешь, но тут всего по чуть-чуть, так что выбирай, не стесняйся, тебе нужны силы, – Чан помахал ему рукой из-за угла. Видеть очевидно лидера какой-то банды суетящимся на кухне в домашних шмотках было забавно. Хёнджин сел за стол, уставленный едой и впервые за день почувствовал адский голод. Желудок заурчал, требуя внимания, так что брюнет налетел на еду, стараясь сдержать себя от переедания. Его цель – восстановить силы, а не набить брюхо до отвала, какой бы привлекательной не выступала перспектива последнего.

Хёнджин ел, благодаря все высшие силы, если они есть, за то, что послали ему эту возможность перевести дух и восстановиться. Еда была вкуснейшей – домашней, сытной, ароматной. Во дворце Мидаса тоже неплохо кормили рабов, но в основном небольшими порциями, чтобы не дай бог не допустить набора веса и мышечной массы, и частенько морили голодом за малейшие проступки и неповиновение. Хёнджин разозлился мыслям, что снова вернулись в то ужасное русло, и мысленно приказал себе собраться.

– Я уйду рано утром, – твёрдо выдал Хёнджин, закончив с трапезой и обращаясь к Чану, что сейчас стоял к нему спиной, наводя порядки на столешнице. – Не в моих правилах злоупотреблять гостеприимством. Но я очень за все благодарен, правда. – Хвану хотелось бы выразить гораздо больше своей благодарности и признательности, но вышло суховато. Он просто не мог проявить больше эмоций, это всё ещё было морально тяжело. Чан это понял и без слов. Он с пониманием кивнул и пожелал брюнету спокойной ночи. Ему этого сейчас крайне не хватало.

В небольшой темной комнате, уже лежа на самой обыкновенной кровати, Хёнджин думал о чем-то отвлеченном, наслаждаясь ощущением расслабленности во всем теле. Мысли больше не возвращались к пережитому – он уже в фоновом режиме начал вполне успешно выстраивать от них стену. Вместо этого он едва ощутимо и чисто инстинктивно коснулся метки пальцами, снова вызвав ощущение чьего-то незримого присутствия.

– Не знаю кто ты такой, Ли Ёнбок, – обратился Хван в пустоту с решимостью в голосе. – но надеюсь, что в твоей жизни такого дерьма, как у меня, никогда не случится. Врагу не пожелаешь… И надеюсь, что мы никогда не пересечемся.

Хёнджин зашипел от боли, потому что на последней фразе метку прожгло.

«Ясно – не отрицать связь с меченым, ибо меткам это не нравится» - записал Хван мысленно, после чего провалился в долгожданный сон без сновидений, блаженно опустошенный и максимально расслабленный.

***</p>

Рано утром, как и говорил, брюнет проснулся, собрался и спустился на первый этаж, где на диване дремал Чан. За окном только рассвело, но Хёнджин не хотел оставаться дольше и сильнее напитываться этой атмосферой, проникаться ею и привыкать. У него в сжатые сроки нарисовался определенный курс, которому он собирался следовать. Он легонько тронул Чана за плечо, отчего тот разлепил сонные глаза и зевнул в кулак.

– Уже уходишь? – Хван коротко кивнул. – Хорошо, пойдем проведу.

Они двинулись на выход, где Чан открыл огромные двери, выпуская парня наружу, в его новую жизнь.

– Спасибо за всё, – Хёнджин выдал это искренне. Если бы не Бан Чан, кто знает, как бы он выкручивался дальше. Они пожали друг другу руки.

– Рад был помочь. Удачи, Кайден. Надеюсь, ты найдешь то, что ищешь.

Тряхнув копной чистых темных волос, что мелькнули в дверном проеме, привлекая внимание только что спустившегося из своей комнаты Феликса, Хван ушел, скрывшись из виду. Громадная дверь захлопнулась и Чан развернулся в сторону блондина.

Феликс стоял босиком в домашнем спортивном костюме на пару размеров больше чем он сам, сонно потирал глаза и с любопытством смотрел на Чана.

– Кто это был?

– Так, парень один. Я ему помог немного. Ты чего так рано подорвался?

Феликс осёкся.

– Меня как будто подорвало с постели… У меня вчера метка появилась. Я хотел сказать сразу, просто немного… опешил. И вымотался. Дерьмовые ощущения если честно. Я ееё ещё даже не видел толком… – он почему-то посмотрел на свои руки, которые тут же отряхнул, как будто от воды.

– А ну покажи, – попросил Чан. Феликс задрал футболку, демонстрируя надпись над сердцем, что всё ещё слегка горела, и зажмурился, как будто ожидая услышать смертельный диагноз. – Хмм…

– У тебя много знакомых, ты не знаешь кто это?

– «Хван Хёнджин». Нет, определенно нет. Не слышал ни разу.

– У меня были такие странные ощущения… – Феликс хотел было признаться во всём, что чувствовал, но почему-то стушевался и порозовел в последний момент, вспомнив как ночью на него накатило сильнейшее возбуждение из ниоткуда. Это было как-то стыдно. И почему-то вдруг он проснулся от ощущения тянущей тоски. Будто отняли что-то дорогое. Очень странное чувство. Возможно когда-нибудь позже они с Чаном еще это обсудят.