Глава 18. Миг осознания. (1/2)

В полутёмном помещении было душно и прокурено, стук шаров о бортики столов заглушал тихо играющий на фоне джаз и резко бил по ушам. Ханма сморщил нос от особо громкого удара за спиной и губами пошевелил тлеющую сигарету, искоса наблюдая за Кисаки. Тот вальяжно обходил стол по периметру, вглядываясь в бильярдное поле, ища лучшее место для удара, и будто бы не замечал горящего негодующего взгляда зама. А тот и в правду был очень недоволен сложившейся ситуацией: вместо заслуженного выходного из-за раны на руке, который он планировал провести в постели, и желательно, не один, он стоит здесь, в бильярдном клубе, и играет с Кисаки. Они ожидали прихода одного из важного партнёра по бизнесу, и просто прожигали время в игре. И если Кисаки устраивала эта временная передышка, то вот Ханма бесился всё больше и больше, едва сдерживая гнев.

- От того, что ты ходишь кругами вокруг стола, шары место не поменяют, - поторопил друга Ханма, перекатывая сигарету из одного угла рта в другой. Он стоял чуть поодаль, скрестив ладони на кие и опустив на них подбородок. В очках его отражался тлеющий огонёк сигареты, который придавал жёлтым глазам ещё больше дьявольского оттенка.

- Я и без тебя знаю. Дай подумать спокойно, - ответил ему Тетта, перехватывая кий и останавливаясь на противоположной стороне. Он бросил короткий взгляд на коллегу, чуть нахмурив брови. – Хрен ли ты вечно недовольный? Только это дело, и всё, отдыхай, сколько хочешь.

- Да заебал ты, - в сердцах выдохнул Шуджи, сминая недокуренный бычок в пепельницу. Он подошёл ближе к столу, наблюдая, как Кисаки прицеливается кием по белому шару, выбирая силу удара. – Ты мне все планы в очередной раз разрушил, ебана. Я не единственный в банде, хуль ты вечно меня тащишь. Я, конечно, всегда за твоей спиной, но отдохнуть то можно.

- В тебе сейчас говорит твой недотрах. – Едко ответил глава «Свастонов», и резким движением выдвинул кий вперёд, ударяя по шару. Тот с громким звуком ударился о стенку стола и столкнулся с другим шаром, который упал точно в лунку. Мужчина довольно сощурил глаза, и поднял их на ещё больше нахмурившегося Ханму. – Я не хочу напоминать, но придётся: ты единственный, кому я могу спокойно доверять из банды. Ты прошёл со мной рядом весь этот путь, и тебе поздно выебываться. А эта твоя новая девчонка занимает тебя больше, чем дело всей нашей жизни, - Ханма недовольно цыкнул, закатывая глаза к небу, - и нехуй тут глазами крутить, ты только из-за неё сейчас тут ворчишь, как старый пень.

- Да, она одна из причин, - согласился Ханма, присев на край стола, отвернувшись от друга. В сумерках помещения виднелись силуэты множества людей: это место было довольно популярно, что у простого народа, что у богатых людей, уютное и спокойное, удобно расположенное в центре города. От столов слышались голоса, иногда яркие вспышки смеха разрезали мерный фоновый шум. – Но не только из-за неё. Устал я, сам знаешь, вот и попадаюсь на ножики чужие, - мужчина невольно провёл рукой по плечу, чувствуя сквозь рукав белой рубашки шероховатость бинта. – Я думал спокойно отоспаться, обожраться и нажраться, по-хорошему ещё и поебаться, а тут ты. И твой блядский звонок. «Пошли, тут надо кое-кому крышу оформить», - передразнил Ханма, чем вызвал недоуменный взгляд Кисаки и ещё нескольких людей от соседних столиков, - Чё зыришь? Бесишь ты меня этим иногда.

Тетта ничего на это не ответил, лишь обреченно вздохнул, подняв глаза к небу, и, поправив очки, вновь наклонился к столу, целясь в шар. Он привык, что Ханма всегда высказывает свои мысли открыто, не скрываясь, и это ему даже нравилось – всегда знаешь, что на уме у партнёра, но иногда эта черта характера раздражала. Кий послушно покачивался в руках, едва касаясь тонких аккуратных пальцев: в отличие от Шуджи, он никогда не марал ручки в деле, предпочитая руководить пешками, а не быть ею. Тонкие пальцы без шрамов и мозолей едва опирались на зелёный бархат бильярдного стола, регулируя угол кия, на сосредоточенном мужском лице осела глубока морщинка между бровями. Ханма замолчал, наблюдая, и коротким прыжком спустился со стола после удара Кисаки, который закончился шаром, остановившимся буквально в сантиметре от лунки. Тетта чертыхнулся под нос, отступая от стола, позволяя Ханме войти в игру.

Пока Шуджи оглядывал стол, Кисаки взял стакан с тёмной жидкостью с рядом стоящим столиком и немного отпил, краем глаза наблюдая за соперником. Мужчина, широко развёл ладони и опёрся о бортик стола, глазами шаря по столу, прицениваясь, находя лучший и удобный угол для удара. За тонкими стеклами очков быстро шевелились глаза, и одна бровь была приподнята в задумчивости. Будто почувствовав на себе взгляд, Ханма оторвался от изучения «поле боя» и обернулся к Кисаки.

- Долго ты меня взглядом пилить будешь? Есть что сказать – говори, - проговорил он сквозь зубы, перекидывая кий в другую руку и обходя стол. – Хотя мне, если честно, похуй на твои слова, учти это сразу.

- Я даже не удивлён, - проговорил себе под нос Кисаки, снимая очки. Помассировав веки пальцами, он продолжил уже чуть громче: - Твоя одержимость этой девчонкой переходит все границы. Ты забываешь, кем являешься в этом мире, и какая-то шаромыга не должна отвлекать от дела всей нашей жизни. Рано или поздно она почувствует, что властна над тобой, и начнёт манипулировать. Эта девка уже слишком дерзкая, а вы просто ебётесь.

- Ты так говоришь, будто специалист по отношениям.

- В отличие от тебя, у меня была возлюбленная… - Начал было Кисаки, но Ханма с нервным смешком прервал его:

- Ага, которую сам и угандошил. – Один меткий выпад кия, и два шара с громким звуком провалились в одну лунку. Ханма присвистнул от самодовольства и с победной улыбкой поднял глаза на покрасневшего от сдерживаемой ярости Тетту: - Ой, да не делай вид, будто я не прав. Она тебе не дала, вот и бесишься.

Кисаки открыл было рот, чтобы поставить того на место, но тут же закрыл, передумав, понимая, что этого чёртового весельчака не переспоришь. Глубоко вздохнул, он присел на край стола спиной к игровому полю, и оглядел помещение клуба, чуть сощурив глаза, пытаясь в темноте высмотреть хоть что-нибудь. Он задумался, как донести до Шуджи, что эта одержимость не доведёт до добра такого эмоционального и нестабильного человека, как он. При чем, не доведёт до добра именно для девушки: как бы не бесила его Альба, назвать её глупой он не мог, скорее наоборот. Девушка была умна и расчётлива, и, судя по словам Ханмы, знала, что лезть в дела банды не стоит. Она не первая, кто так поступает, взять ту же самую Рейчел, невесту Такаши, но первая, кто при этом открыто выступает против самого главы. Смотрит в глаза, отвечает резко, задает вопросы, и будто бы совсем не считается с ним. Они были как… на равных? Кисаки бы согласился с этим выражением, будь у девушки хоть намёк на бандитское прошлое, но в её биографии, которую он изучил вдоль и поперёк, ни слова не мелькало про это. Он был заинтересован в ней после того задания с крысой в рядах, приятно удивлённый таким мастерством. Альба плавала в этом всём, как рыба в воде, что восхищало и раздражало одновременно. Звук покатившегося шара отвлёк его от размышлений, и громкое нецензурное ругательство от Ханмы показало, что цель не была достигнута.

- Какое тебе вообще дело, с кем я трахаюсь? – Продолжил разговор Ханма, отступая, позволяя своему сопернику подойти к столу ближе. – Ты же уже мне говорил, что она очередная девочка на ночь, а теперь интересуешься ею не меньше, чем я.

- Точнее, чем твой член, ты хотел сказать, - проговорил Кисаки, отпивая из стакана и отставляя его в сторону. Покачивая кий в пальцах, он оторвался взгляд от стола и задумчиво посмотрел на хихикающего коллегу, и решил высказать свои мысли: - Тебе не кажется странным, как она себя ведёт? Она будто когда-то тоже участвовала в бандитской жизни, и при этом не в школьной потасовке, а именно в серьезном деле. Очень она себя уверенно себя чувствует в нашей компании, быстро добывает информацию, говорит чётко и по делу. И умеет драться, помнишь, как она метким ударом обезвредила одного из наших? Подозрительно это всё, - мужчина нахмурился, с презрением в голосе продолжив: - А тебя будто второе половое созревание случилось, трахаешься с ней, как ума лишенный, ничего вокруг не замечая.

- Ах, как она хороша~ - пропел Ханма, оскалившись, и тихо похихикал от обреченного вздоха Кисаки. – Да понял я, о чем ты, - он вмиг стал серьезным, и, присев на край стола, откинул голову назад, разминая шею до хруста. – Меня это не интересует так же, как её дела банды. Мы вообще не касаемся этих тем. Говорим мало, но, знаешь… - Ханма склонил голову на бок, и Кисаки оторвался от стола, где готовился к удару, всмотревшись в своего друга, уловив эту смену интонации.

Вся оболочка сумасшедшего администратора банды будто испарилась, открыв перед глазами Кисаки взрослого состоявшегося уставшего мужчину. Поникшие плечи, чуть сгорбленная поза, руки спрятаны в карманах, и было видно, как беспокойно шевелятся пальцы под тканью. Жёлтые глаза были затуманены воспоминаниями, а на лице не было ни намёка на старую знакомую усмешку. Ханма вдруг резко превратился во взрослого, напомнив Тетте, насколько он его старше, и невольно заставив прислушаться. Глава понимал, что что-то случилось с его старым знакомым, которым уже мог назвать старым другом, и подошёл ближе, на миг оторвавшись от игры.

- Знаешь, - после короткого вздоха продолжил Ханма, подняв глаза на приблизившегося Кисаки, но будто бы не видел его. – Эта мышь такая… Не такая. Не знаю, как объяснить, я не такой умный, как ты или как она. Я раньше относился к ней именно как ты и назвал – девочка на ночь. Весёлая мелочь, которая скалила свои зубки на меня, думая, что сможет меня оттолкнуть своей холодностью и дерзостью, а вышло как раз наоборот. – Ханма отставил кий в сторону, и достал из карманов брюк пачку сигарет и зажигалку. Кисаки молчал, позволяя другу высказать свои мысли до конца. Закурив, Шуджи глубоко затянулся, и, выдохнув облако дыма, продолжил: - Я сам не понял, когда эта девчонка начала занимать мои мысли, когда я стал желать с ней постоянных встреч, когда я стал интересоваться чем-то, помимо секса с ней. И сам догнать не могу, какого хуя со мной происходит. Типа, да, она прикольная, она так не похожа на тех фиф, которые вечно крутят своими жопами рядом с нами. Те хотят и на хуй сесть и рыбку съесть, ну бандой поуправлять из наших рук, сам это знаешь. – Ханма недовольно поморщился и резко затянулся, будто рассердился, вспомнив всех этих женщин, что надоедливыми мухами жужжали где-то неподалеку. Но тут же расслабился, когда продолжил говорить: - А эта мышь сразу мне сказала, чтобы я не впутывал её в дела банды, целее хочет быть. Её не интересует, чем я занимаюсь, не интересует мой кошёлек. Ей поебать на это всё. Интереснее мой байк, мои отношения с Джеки, моё здоровье… Бля, ты бы видел её глаза, когда я очнулся в её комнате, - Кисаки навострил уши, ожидая, что Ханма, наконец-то, расскажет, что произошло в день покушения. – Она хотела мне помочь, понимаешь? Просто помочь, не прося ничего взамен. Даже сегодня утром она мне тонко намекнула, что ты тот ещё гандон, раз пытаешься вытащить меня раненного из дома по пустякам… Ха-ха, не злись, - Ханма усмехнулся, похлопав закатившего глаза Кисаки по плечу, - Я с ней был полностью согласен, знаешь ли… В общем, сам не знаю, что со мной случилось. И узнать ни у кого не могу. Я просто хочу, чтобы она была рядом со мной целые сутки, хочу видеть её, читающей книги в моей квартире. Хочу слышать, как она в очередной раз посылает меня на своём чудном языке нахуй, когда я её подкалываю. Хочу, чтобы она так же аккуратно и бережно обрабатывала мои раны, как позавчера. Я напоминаю сам себе этого блядского наркомана из «Бонтена», помнишь того, со шрамами у губ? Как обдолбышь, готов горы свернуть, лишь видеть её рядом с собой. Ну, и? – Шуджи обернулся к Тетте, выдохнув в него густой горькопахнущий дым. Он с полуулыбкой смотрел на недовольного и задумчивого друга, ожидая его слов. - Твой вердикт, мистер Очкастая Всезнайка?

- Влюбился по уши. – Коротко ответил Кисаки, чем вызвал грустный смешок от Шуджи. Тот сгорбился ещё сильнее, и плечи его подрагивали от смеха, но на лице была лишь грустная усмешка. – Угораздило же тебя. И? Что ты ржёшь? Что дальше?

- Да хуй знает, - в сердцах прошептал Ханма, затягиваясь. В сумерках комнаты он заметил знакомый приближающийся силуэт одного из своих подчиненных, и в готовности встал со стола, ожидая, когда тот приблизится. – Я не знаю, что мне сейчас делать, прикинь.

- Да я не удивлен. Ты не интересовался женщинами долгое время. Тем более в таком плане, - Кисаки встал рядом с ним, откинув борты пиджака и засунув руки в карманы таких же полосатых брюк, как у Ханмы. Когда-то давно сказанная шутка из детства про «парные костюмы» стала реальностью, когда они оба взошли на вершину преступного мира. – Я не знаю, чем тебе сейчас помочь. Ты хочешь ей сказать об этом?

- Не, мало ли, с ума от счастья сойдёт, - насмешливо фыркнул Шуджи, и Кисаки резко обернулся к нему, намериваясь переубедить, но осекся, когда из темноты выскользнул светловолосый Кейдзи. Решив, что поговорит об этом с другом позже, он внутренне собрался: подчиненные просто так не прерывают их покой, если только не случилось что-то из ряда вон выходящее.

- Кисаки-сама, Ханма-сама, - парень низко поклонился, скрестив руки за спиной, и серьга с колокольчиком в его ухе слегка звякнула от движения. – Я с новостями.

- Докладывай, - выдохнул с дымом Ханма, движением руки поднимая Кейдзи из поклона.

- Клиент пожелал поменять место встречи, - отрапортировал парень, едва выпрямившись. Карие глаза его горели праведным гневом, но голос оставался спокойным, стараясь не показывать чувства владельца о сложившейся ситуации. – Хиоши выбрал менее людное место. Что прикажете сделать?

Ханма переглянулся с Кисаки, и на губах его медленно расцветала плотоядная усмешка. Они оба понимали, что, раз этот дурачок позвал их на «пустырь», значит, что-то скрывает, и дело пахнет жареным. Кисаки едва слышно вздохнул, и поймал себя на мысли, что слишком часто вздыхает.

- Какие же они все наивные идиоты… - Пропел Ханма, отходя к столу, забирая с него кии, а Кисаки тем временем отдавал приказы серьезному и сосредоточенному Кейдзи:

- Прикажи подать машину к входу. Лучше пускай будет мерседес Ханмы, так можно запутать. И позови ко мне Яратаки и Йобуру, будем созывать людей. Отошли им адрес нового места, надо знать все входы и выходы, все возможные лазейки. И да, самое главное: пусть все подготовят оружие. Похоже, мы не будем заключать новый договор…

**

В Токио вернулась жара, и солнце вновь нещадно мучило людей; на небе не было ни облачка, чтобы хоть ненадолго прикрыть палящее светило. Сухой ветерок поднимал пыль с асфальта, теребил шумно листочки кустарников, чей шорох перекрывался гудками автомобилей и шумными голосами людей. Альба, периодически зевая, хмуро оглядывала толпу из-под козырька кепки, сидя на открытой террасе кафе в тени навеса, высматривая знакомую светлую макушку подруги. Наушники в ушах тихо шептали слова песни, и девушка сквозь них слышала всё окружение, ожидая приветственного окрика Айки. Они планировали эту встречу давно, и Альба не хотела рушить свои планы из-за спонтанных ночных покатушек с мелированным чёртом, особенно зная, как тяжело Айке было выбить этот выходной день. Их встречи заметно сократились, ночные пьянки и дневные прогулки резко оборвались, и девушка понимала, что скучала по этой взбалмошной девчонке.

Альба ещё раз оглядела толпу и откинулась на резную спинку стула, вытягивая обнажённые ноги. Жара вынудила её открыться, и любимые джинсы сменились шортами, а кофты на простую белую майку. Чтобы не привлекать к себе больше внимания, она накинула на плечи клетчатую рубашку, и теперь периодически ловила её, вечно сползающую с плеча. Правда, была ещё одна причина такого ненужного атрибута одежды сейчас: Ханма вновь обкусал её шею и плечи до кровавого месива, будто дикий зверь. И если синяки прошли довольно быстро, хотя часть и пришлось немного скрыть консильером, то вот крупный укус на плече нещадно ныл и зудел. Альба улыбнулась, вспомнив, как утром на него отреагировал Ханма: «Ха, теперь не у одного меня будут ныть плечо! Тоже можешь косить под крутую бандитку, мышонок!». Прикрыв глаза, она откинула голову назад, продолжая улыбаться, вспомнив заодно, как тот заржал, когда она высказала весь свой запас матерных слов, смешав и японский, и польский. Одна из причин, почему Альба решилась пойти с подругой гулять вместо того, чтобы отсыпаться, была именно в этих воспоминаниях о сегодняшнем утре, запомненных до мельчайших подробностей, и ими хотелось настолько сильно поделиться, что распирало грудь и тряслись руки. Казалось, ещё немного, и рёбра треснут, освобождая крик: «Похоже, я ему не безразлична!», но Альба успокаивала себя, медленно считая до ста, чтобы утихомирить бурю чувств. Много ли надо влюбленному сердцу для счастья, кроме как мимолётные знаки внимая от объекта обожания?

- Альба-а-а! – Раздался зов, и девушка выпрямилась, открыв глаза, быстро оглядываясь. Она увидела спешащую к ней Айку, и невольно улыбнулась от её внешнего вида. Яркое пёстрое платье в пол колыхалось от каждого движения радужной волной, и казалось, что райская птичка случайно залетела в эти бетонные джунгли большого города. Запыхавшаяся девушка с облегченным стоном приземлись на стоящий напротив стул, закинув с грохотом сумочку на стол. – Я подумала, что никогда уже не выберусь из дома! Отцу приспичило найти какую-то книгу, и он не отвязался от меня, пока я не присоединилась к поискам. И знаешь, что? Этой книги даже дома нет! – Альба облокотилась на стол, с ласковой улыбкой слушая щебет подружки. В груди разливалось теплое чувство умиротворения, которое всегда появлялось рядом с Айкой, и прерывать этот поток слов она не решалась, наоборот, одним движением вытянула наушники, чтобы лучше слышать. - …И в итоге, я опоздала на поезд, и долго ждала следующий! Так бежала сюда, думала, за опоздание сожрешь меня с потрохами и не подавишься, а ты тут сидишь, лыбу давишь, - Айка, наконец, замолкла, и ехидно посмотрела на улыбающуюся подругу. – Вот она, сила постоянного секса. Даже польская фурия присмирела.

- Ой, не говори чушь. Я просто в хорошем настроении, тебе повезло, - фыркнула Альба в ответ на такое заявление, на что Айка лишь покивала головой, всем своим видом выражая сомнение в этих словах. – Можешь считать, что хочешь, твоё дело. Но давай пока не будем об этом. Как твои дела? Как на работе?

- Не увиливай, солнце моё, я вижу, что тебя распирает что-то рассказать, - Айка жестом подозвала лениво передвигающегося от жары официанта, и, пока молодой человек подходил, быстро протараторила: - У меня всё прекрасно, на работе каждодневный аврал. У нас установили кондиционеры, догадайся, ради чего теперь к нам приходят толпы людей с соседнего парка… Ванильное мороженое с орехами и капучино с корицей, пожалуйста, - Айка перевела вопросительный взгляд на подругу, и Альба кивнула ей в ответ. – А этой даме раф с лавандовым сиропом. Всё, спасибо.

- Будет готово в течение 15 минут, ожидайте. – Пробубнил молодой человек, записав заказ на блокноте с жёлтыми листочками. Лениво обведя девушек взглядом, будто говоря «что вы забыли здесь в такую жару, убогие», он ушёл в помещение кафе.

- Уф, грубиян, - пробурчала Айка, придвинув стул ближе к столику и облокотившись на столешницу, приблизив лицо к подруге, сокращая расстояние. – Ну, давай, рассказывай, что там у тебя с твоим мафиози? Ты так вся и светишься, что произошло?

- Ну, это довольно долгая история… - Начала Альба, закусывая от нервов нижнюю губу. – Я же тебе говорила, что буквально позавчера Ханма пришёл ко мне домой едва стоящий на ногах и с раной на плече? – Айка согласно закивала головой, глаза её загорелись от интереса. – Так вот, он хотел меня отблагодарить за помощь, хотя я отнекивалась. И вчера ночью мы покатались на байке…

- Ты же боялась их, как огня!

- Знаешь… - Альба задумчиво обвела глазами мелькавших мимо их столика людей, и улыбнулась своим мыслям уголками губ. – С ним было не страшно. Я ему сразу сказала, что никогда раньше не ездила на байках. И он, на удивление, отнесся с пониманием. Один раз у меня только душа в пятки ушла, когда он решил, что прокатится на одном колесе вдвоем с человеком, который очень боялся любого трюка – это классная идея. – Айка тихо засмеялась, освобождая место на столике, когда официант принёс их заказы. Дождавшись, когда он уйдёт, Альба продолжила: - Потом мы ненадолго заехали в тот самый клуб по его делам, но там буквально минут двадцать побыли. А потом… Потом мы поехали к нему домой, - Альба едва успела увернуться от брызг кофе, которое её подруга успела глотнуть, прежде чем услышала последнюю фразу. Кашляя, Айка торопливо вытирала салфетками лицо и столик, бросая на подругу негодующие взгляды: - Что? Я не ожидала, что ты так отреагируешь на эти слова.

- А как ещё, по-твоему, я должна на них реагировать? – Хрипло проговорила Айка, периодически откашливая кофе. – Поехали к нему домой, боже… И? Что? Что там произошло такое, что ты такая… - Айка неопределенно показала рукой на всю улыбающуюся Альбу, не в силах подобрать слова. – Не такая, как обычно.

-Ну… - Девушка чуть прикрыла глаза, и улыбка, робкая и трогательная, которую Айка никогда не видела ранее, озарило лицо. – Скорее всего, я просто себе выдумываю, но всё-таки…

**

Пробуждение на утро было резким и неожиданным – Альба просто открыла глаза, чтобы тут же их зажмурить обратно, ослепленная отражением света от белого потолка. Слепо моргнув, привыкая к освещению, она обвела прищуренным взором комнату, вспоминая, где она, когда тихий всхрап рядом с ней окончательно пробудил воспоминания.

Они приехали в квартиру Ханмы уже ближе к рассвету, и, увидев, где живёт этот бандит, ей захотелось развернуться и вызвать такси до знакомой и уже ставшей родной маленькой квартирки, но крепкая рука, схватившая за ворот, просто не дала этого сделать, затаскивая в высотку бизнес класса. И теперь, лежа в большой двуспальной кровати, она думала, почему всё-таки не настояла на поездке домой, а осталась здесь. Не сказать, что Альба чувствовала себя некомфортно во всей этой роскоши в стиле «лофт», она, в конце концов, была дочерью влиятельного бизнесмена, и там, в Польше, остался её по праву особняк с большим количеством земли. Но свербящее чувство напряжения не уходило из головы; ей казалось, что она не на своём месте.

Тихо вздохнув, она повернула голову в сторону звука дыхания. Ханма лежал на спине, закрыв глаза локтём, чтобы не мешал свет, и едва слышно сопел, приоткрыв рот. На шее его красовались лёгкие розовые укусы, которые Альба успевала оставлять, прежде чем он, в очередной раз, перехватывал её за шею и вдавливал в кровать, не давая ей и шанса оставить более значительные следы. Беззвучно усмехнувшись, девушка перевернулась на бок, бесстыдно оглядывая мужчину. Приспущенное от жары одеяло открывало вид на поджарый торс с выступающими буграми мышц, вторая рука лежала на животе, поднимаясь в такт спокойному умиротворенному дыханию. Россыпь шрамов, от совсем маленьких до крупных, рваных и явно криво ушитых, покрывало тело. Девушка не раз чувствовала их шероховатость под пальцами, и почти наизусть знала, где какой находится, каждый раз оглаживая их во время секса, невольно, зная, что эта ласка почти не ощущается через ту страсть, которой он щедро одаривал её каждую совместную ночь. Один особенно большой привлёк внимание: от ожога, более розоватый, он широкой лентой тянулся от правого бока назад, на спину, и Альба нахмурилась, силясь понять, откуда он мог вообще появиться у мужчины.

Поддавшись порыву, она протянула руку и, едва касаясь, провела подушечками пальцев по нему, оглаживая каждую впадинку и выпуклость, исследуя. Сухая шероховатая кожа под пальцами была горячей, будто Ханма был печкой, непрерывно горящей и зажигающей всё вокруг. От прикосновения мужчина рвано вздохнул, и девушка испуганно одернула руку, боясь разбудить, но Шуджи лишь едва пошевелил губами и повернул лицо к девушке, продолжая спать. Сердце, что ушло в пятки от страха, вновь забилось где-то в груди, оглушая своим ритмом, и девушка рвано вдохнула, успокаиваясь. Альба заправила прядь своих выбившихся волос за ухо, чтобы чем-то занять вытянутую руку, рассматривая мужское лицо, изучая, запоминая.