Часть 37 (1/2)

Если бы мадам Помфри не отловила и не пригрозила рассказать родителям о вечерних похождениях в больничное крыло, когда вот уже час активно работало правило «после восьми вечера студентам запрещено покидать гостиную», Лео пробрался бы к Барти гораздо раньше.

Он не мог есть. Не мог учиться. Не мог расслабиться. Не мог спать после отбоя. В его мыслях был только Барти.

Вечером Лео отловил первокурсников, бывших на уроке тренера, и аккуратно выспросил о произошедшем, потому что папа, как оказалось, сам не знал деталей, и… подробности оказались чудовищными. Спасая Микки, Барти практически пожертвовал собой. Во всяком случае, здоровьем точно, которое предстоит усиленно восстанавливать.

В пять утра Редтер был уже на ногах. В пять тридцать выходил из гостиной, как самая ранняя пташка. Он знал, что приём начинается в семь утра. Не раньше. И всё равно целенаправленно шёл к Барти. Мадам Помфри должна войти в положение. Ни для кого из взрослых их отношения не были секретом. Выглядят они, возможно, неправильно, Барти, в конце концов, являлся почти преподавателем, а Лео до сих пор студент, но их случай особенный. Они вместе с тех пор, как оба являлись студентами. Сейчас их связь только укрепилась.

— Нет, стоп, молодой человек!

А вот и преграда. Лео притормозил перед ладонью мед.сестры.

— Пожалуйста, мадам Помфри. Дайте его увидеть. Я буду тихонько сидеть.

— А ну исчезни отсюда! — строго прикрикнула женщина. — Мне предстоит менять мистеру Краучу повязку. А от тебя чтобы, минимум, час здесь духу не было!

— Я не уйду, — настойчиво ответил Лео и скрестил руки на груди в защитном жесте. Пусть хоть магию против него применяют, сам он с места не сдвинется.

Спорить с ним женщина не стала. Просто захлопнула дверь больничного крыла перед носом, обрекая на томительное ожидание. Жестоко, но Лео вытерпит. Сутки уже прошли. Обождать ещё час он в состоянии. Сон уж точно не смотрит. Он вообще не был уверен, что сможет ближайшие дни нормально спать. Да и есть.

Голова начинала болеть, появлялась тошнота, но Лео не обращал на это внимание. Сидел у двери, на холодном полу, поджав ноги к груди, и ждал. Просто ждал разрешения. Потерявшись в густом сиропе времени. Как вдруг обратил внимание на приоткрывшуюся дверь. А в образовавшуюся щёлку хитрой лисой выглянул Барти

— Заходи, Барсучок, она ушла.

Выглядел альфа бодро и обхватил рукой Лео в неловком объятии. Вторую руку прятал.

На несколько секунд омега просто… отупел. Ничего не понимал. А как осознал…

— Барти!

Крепко, и всё равно осторожно, — на подсознательном уровне помня о сильном ранении, никакие сильные эмоции не могли это заглушить, — обнял альфу. Слёзы облегчения потекли по щекам. Он в порядке. Не прикован к постели. Как отец и сказал, на следующий день уже сам встанет…

— Тише, малыш. Пойдём, я лягу. Со мной всё будет хорошо, — приговаривал Барти, медленно идя к кровати, чтобы колдомедик его не поймала, — пару дней ещё рука поболит, и я вернусь в строй.

Лео прицепился к нему, как клещ. Крепко, не оторвать. На постель забрался следом. Кивал головой, что-то тихо мычал в подтверждение и не ослаблял хватку.

— Барсучок, ну ты что? Всё хорошо. Я справлюсь. Не надо так переживать, — нежно поцеловал его в лоб Барти и приподнял лицо с очевидными признаками усталости. — Тц, какая мордочка помятая… Всю ночь не спал, да?

С тихим кивком и почти скулением, что вышло подтверждением, губы задрожали и слёзы усилились. Лео обхватил здоровую руку Барти, прижался к ней щекой и крепко зажмурился.

— Вот и зря. Со мной всё будет в порядке. Уже сегодня выйду. А через пару дней бинты снимут, ну? — Барти снова поцеловал в макушку, — не грусти.

Легко говорить — сложно сделать. Успокоение Барти, его уверенное убеждение в том, что всё хорошо, помогали наполовину. Лео верил. В противном случае, Барти не смог бы встать и на его лице отчётливо прослеживалась бы боль. Но омега не мог прийти к спокойствию, не мог просто улыбнуться и заговорить. Одно только представление, через что прошёл Барти, и проходит до сих пор болезненный процесс, причиняло боль. Оно сидело внутри… Ворошилось… Скреблось.

— Поцелуешь меня?

Лео поднял голову и увидел в тёплых глазах напротив ласковую просьбу, нежность к нему, любовь… И поддался навстречу. Обхватил лицо альфы и накрыл его губы своими, крепко, любяще. Поцелуй внушал уверенность. С Барти действительно всё будет хорошо. Он будет рядом. Нужно всего лишь пережить мелкую неприятность. Лео ведь и сам получал травмы, и всегда излечивался. С крепким альфой ему нет смысла волноваться.

— Я тебя люблю, — тихо произнес, сразу, как получил возможность говорить. Как губы Барти перестали нежно обхватывать его, даря как успокоение, так и наслаждение, — люблю.

— Я тоже люблю тебя, Лео. Мой сладкий Барсучок, — с невероятной нежностью сказал альфа и прижал парня покрепче к себе. Признание Лео каждый раз трогали самые глубокие струны души, — никому не отдам. Только мой.

— Только твой, — подтвердил Лео и за долгое время впервые позволили себе улыбку.

Да. Теперь все хорошо. Рука Барти… Глядя на неё, становилось больно за него. Но он быстро поправится. Омега убеждал себя, теперь ещё и себя, и волнение отпускало. Становилось легче.

— Если мадам Помфри зайдёт и увидит, что я с тобой на одной койке, она точно меня проклянет.

— Поэтому пересядь на стул. А ещё лучше — удели время сну. Тебе надо отдыхать, — напомнил альфа.

За здоровьем омежки требовалось приглядывать. Из-за ошибки, этой чертовой руки, которую Крауч не успел вовремя убрать, мог обхватить ребёнка двумя и избежать серьёзной травмы, он доставил проблем. Своему малышу. Его родителям. Своим коллегам. Дети были напуганы. Они видели, что случилось… и это ужасно!

Впереди Барти ждало масса объяснительных, ведь Макгонагалл справедлива, но сурова. Предстояло поговорить с мадам Трюк о неисправности метёл, о поставке новых в школу в ближайшее время, и о возможном действии проклятья-сглаза, наложенного на метлу первокурсника. Привести в тонус своего омежку. И обязательно поблагодарить мистера Реддла. Барти был в сознании вчера, когда шёл процесс сращивания, и несмотря на ужасную боль, всё слышал и понимал. Благодаря оказанию первой помощи отца Лео, его идее убрать из руки раздробленные кости, Крауч избежал ампутации. На восстановление целой руки ушёл бы месяц, а то и больше. А так он почти управился за сутки. Разница существенна.

Противнейший раствор по выращиванию костей уже действовал. Барти ощущал. Рука наливалась твёрдостью. Уже после обеда, вероятно, он покинет больничное крыло. Отдохнуть и в своих покоях можно. Нечего просиживать зад на больничной койке.

Лео пересел на стул, но перед этим чмокнул в щеку, вызывая у Барти улыбку. А как устроился, взял здоровую руку альфы и положил себе на колени.

— Ты расскажешь, как всё случилось?

— Мальчик не удержал контроль над метлой, она его унесла. Я за ним. Еле догнал. Уже на возврате метла дернулась в мою сторону, от чего я, до этого держа крепко за ручку, потерял контроль. Она отнесла нас к крыше, на которой стояла горгулья. Мы в неё врезались. А когда уже приземлились… Ну, так уж вышло, что кусок отвалился.

— Метла для первокурсников ведь стандартные, да? Те, которыми впору пол подметать, а не летать. Почему директриса до сих пор не задумалась о новой партии?

— Это уже не в моей власти. Но скажу, что эта метла летела со скоростью гоночной. Без шуток! Можешь себе представить?

— Могу. Я ведь и сам на таких не так давно рассекал, — чуть усмехнулся Лео.