Глава №1 - Наследие и письмо (1/2)

Маленькая комнатка в общежитии казалась скромным тёмным уголком.

Мэйбл Пайнс пришлось туда заселиться из-за безвыходного положения пару месяцев назад.

Стоило приметить сразу, что бывший жилец этой комнатушки жил так, как придётся, а не так, как надо. В углах, на тумбе, под кроватью и у окна скопилось слишком много пыли и паутины. Кругом были художественные принадлежности: папки с эскизами, кучи корреспонденции, тушь для рисования. Вероятно, тут жил художник, не удосужившийся даже забрать некоторые свои вещи. Или, быть может, вдохновение его внезапно покинуло.

Зачастую случается, что любимое занятие может надоесть. Она не судила его за это. Не имела права.

Привыкнуть к новой жизни оказалось для молодой девушки на удивление легко. Несмотря на безденежье, некоторые проблемы, она понимала, что в этой жизни у неё есть лишь она сама. И что нужно двигаться дальше. Начать жить.

Мэйбл опустилась на кровать с навалившейся на её плечи усталостью. Очередной день в попытках найти подходящую работу пролетел и остался безрезультатным. Не то что бы она ничего не умела, просто… из-за некоторых аспектов её жизни, случившихся в прошлом, немного не везёт.

Она потянулась рукой к свече, дрожащими пальцами поднеся к холодному воску спички. Маленькая комната, обустроенная куда лучше, чем у прежнего жильца, озарилась тусклым, но приятным светом. Запах гари растворился дымкой, не оставив после себя даже легкого шлейфа, и тогда Мэйбл наконец притронулась к письму в конверте.

Сердце очень быстро билось в груди от накатившего волнения, от страха, от всех неприятных чувств, связанных с пугающим предвкушением. Это было письмо от матери, которую она не видела около года. У них не было связи. В один момент миссис Пайнс просто исчезла из её жизни, что стало для Мэйбл некоторым шоком. Ведь отношения у них были очень и очень теплыми. Никого роднее не существовало.

Этим вечером её ждало письмо в почтовом ящике. И, надо же… казалось бы, судьба. Мэйбл скуки ради, всего-то из привычки заглянула туда и там, на самом дне, оказался конверт. Правда вот, от неизвестного ей адресата. Но от знакомого ей адреса, с которого отправить что-то ей могла только мать. Никто более не мог.

Она разорвала конверт по контуру липкого зажима и потянула бумагу вверх.

Не ошиблась.

Тут же узнала почерк родного человека.

«Моя дорогая Мэйбл.

Я рада снова писать тебе, как делала это раньше. Должно быть, у тебя много вопросов из-за моей внезапной пропажи, поэтому это письмо оказалось у тебя.

Для начала хочу сказать, что ты дочь, о которой мать может только мечтать. Красивая, умная, честная. Мы через многое прошли, и, я знаю, порой тебе приходилось очень нелегко, — особенно последние несколько лет, но… вспомни, что я сказала тебе после твоей речи на выпускном. Это было много лет назад, но, уверена, ты помнишь об этом».</p>

Мэйбл согласно хмыкнула.

Столкнувшись с драконом, нужно взять в руки щит и меч. — Прозвучали слова женщины так, будто бы она услышала их только что.

«Порой наступает время, когда понимаешь, что пора склониться перед драконом», — недовольно подумала Пайнс.

«Я всегда считала тебя сильной. Той, что не боится трудностей и, столкнувшись с преградой, может взять в руки оружие и броситься в бой. Мы никогда не говорили о том, что произошло с <s>Эдгаром</s> твоим отцом. Но сейчас я решила поделиться с тобой, пока моя болезнь не разлучила нас. Прости, если это шокирует тебя, но лейкоз стал единственной причиной, почему я больше не смогла приезжать к тебе, чтобы навестить в… ладно, сейчас не об этом, милая».</p>

— Что?.. — Обреченно прошептала себе под нос Мэйбл, когда поняла, что глаза наполнились слезами. Она представляла себе любой-другой исход, тысячи других причин по типу «было много работы», но болезнь… зачем мама скрывала от неё это целый год?

«Шесть лет назад роман твоего отца с той молодой девушкой навеки разрушил нашу семью. Я прекрасно понимаю, что ты чувствовала в тот момент, как только узнала, что предательство твоего отца уже никак не исправить».</p>

«Моего отца для меня больше не существует», — напомнила себе Пайнс, — «после того инцидента я доверяла только матери».

«Я рада, что всегда была с тобой. Когда ты только начинала играть на скрипке, когда никто тебя не поддерживал — я всегда оставалась с тобой, чтобы дать тебе поддержку, мотивацию.

Когда ты проплакала всю ночь в комнате из-за проблем с учёбой. Когда произошёл вопиющий случай, который оставил отпечаток в твоей жизни из-за твоего отца… А ещё, когда ты целовалась с Гейбом в канун Рождества.

Ха-ха, ты знаешь, Гейб был хорошим мальчиком и, пускай я об этом почти никогда не говорила, но ещё тогда я чувствовала, что у вас не будет много тем для общения. Интересы отличались.

Ты спокойная, не раскрываешься всем сразу, а он безгранично раскрепощен, открыт к любому, душа компании.

Общение — это основа любых отношений. Если вы не говорите — вы отдаляетесь друг от друга.

Ах, да. Немного ушла от нашей темы…

Осталось так мало времени… Чем меньше у нас его остаётся, тем больше мне хочется тебе сказать, родная. Прежде всего, я должна попросить у тебя прощения. За себя, за Эдгара…»</p>

В голове отчётливо предстала картина похорон отца. Много людей, работавших с ним, пришли почтить его память. Были некоторые его друзья, с которыми сохранилось общение, даже некоторые родственники той девушки, — кажется, Виктории, — с которой он изменял миссис Пайнс. И, в конечном итоге, она сама. Освобождённая буквально на день по договорённости, после подписи множества бумаг, над которыми постаралась Амели Пайнс, её мать.

Удивительно, что даже для похорон такого человека, как Эдгар, приходилось стараться. Он не стоил ни одной слезинки. Ни дочери, ни ранее любимой жены.

В тот день раскаты грома раздавались за кронами елей, лил дождь, бил каплями по крышке чёрного гроба, в котором покоилось мёртвое тело, будто сам мир торжествовал над смертью этого человека.

И конечно же слёзы были пролиты. Но лишь по воспоминаниям, хорошим. Тем, которые успели сохраниться об Эдгаре, как о примерном семьянине и лучшем отце. До тех пор, пока что-то не изменилось в его планах.

«Мне никогда не приходило в голову, что ярость — достойное чувство доброго человека. Но она помогла мне справиться с болью. Я не хочу, чтобы ты прожила свою жизнь также, как я, моя любимая девочка. Я хочу, чтобы ты освободилась от прошлого раз и навсегда. Поэтому я хочу, чтобы ты сделала то, о чем я тебя попрошу. Продай наш отель».</p>

«Наш отель…» — Мысленно повторила Мэйбл, ощутив, как её затрясло. Она понимала, почему письмо было от другого адресата и то, почему от мамы проливалось столько сентиментальных слов, почему вообще дошло до всего этого. Миссис Пайнс скончалась, и речь шла уже о вступлении в наследство. Об их отеле. — «Боже, мама…»

«Отель всегда принадлежал и будет принадлежать моей семье. По наследству он твой. Ты должна вернуться, Мэйбл.

Я наняла адвоката в Хелене. Его зовут мистер Уилсон и он обещал отправить тебе это письмо, как только… всё закончится для меня. Точнее, когда меня не станет.

Проведи быстрый осмотр, подпиши бумаги, продай эти стены, внутри которых не осталось ничего, кроме ненависти. Оставь деньги себе, поезжай куда-нибудь, где почувствуешь себя дома, и пусть эта история закончится для нас раз и навсегда».</p>

Мэйбл увереннее сжала пальцами бумагу с письмом, но перед этим проронила несколько слёз.

«Именно. Нужно закончить эту историю».

«Я всегда верила в тебя, и мы всегда поддерживали друг друга. Мне жаль, что я не смогу осилить этот тяжёлый путь вместе с тобой. не смогу быть рядом, видеть тебя в будущем, побывать на твоей свадебной церемонии, увидеть внуков.

Боюсь, это всё.

Неизвестно сколько отведённого времени нам осталось, но я советую каждый час, отведённый тебе, посвятить любви. Это единственное ради чего стоит жить и за что бороться, умирать. Поверь мне.

Я люблю тебя больше всего на свете».

Амели Пайнс, твоя мать.

17 сентября 2017г.</p></p>

***</p>

Отель, расположенный чуть ли не богом забытом месте — в национальном лесном заповеднике Хелена, Монтана, куда вела длинная извилистая дорога. Обычно в отеле останавливались местные трудяги, строители, дальнобойщики, а ещё мажоры, важные представители… но сегодня, раздобыв деньги всего на один билет, туда отправилась Мэйбл Пайнс. С тяжёлым грузом на сердце, поддавшаяся своим воспоминаниям, она в волнении перебирала пальцами, думая о последующих исходах и будущей жизни.

Казалось бы вот, она свободна, но без гроша в кармане, как тут ей на руки взгромоздились огромные деньги, сбереженные её матерью в одном чеке, пришедшем вместе с конвертом, и сам отель. Обналичивать чек она побоялась: это могло принести излишних проблем с полицией, которые тут же бы стали копать её биографию, которая, мягко говоря, была не очень для человека её возраста.

Поэтому вместо комфортного такси она медленно, но верно, ехала в автобусе. Попутчиков было немного: какая-то одинокая старушка, задремавшая на полпути, и подросток лет пятнадцати, не снимавший своих наушников, чтобы огородиться от мрачности суровой реальности.

От скуки Мэйбл вспомнила о неприятном прошлом, и ненависть вспыхнула в её груди от каждого прожитого ею момента. Каждый раз, когда она вспоминала, хотелось и плакать, и истошно кричать, хвататься за голову. А затем каждый раз успокаивать себя, что это в прошлом. Ты прошла через это, Мэйбл. Вспомни, какая ты молодец.

 — Это несправедливо… Несправедливо, несправедливо, несправедливо, несправедливо, несправедливо, несправедливо, несправедливо! За что?! — Она порывисто вырывалась из рук санитаров, что, подхватив девушку, тянули к выходу из отеля. Мэйбл с покрасневшим и опухшим от слёз лицом кричала на весь холл, стараясь достучаться до отца, что с улыбкой вышел посмотреть на это представление.

На то самое шоу, которое он самолично устроил, наконец пристроив свою дочь в лучшую психлечебницу Калифорнии, за тысячи километров от дома. Когда нелегальный бизнес набрал свою популярность, а доверенное лицо и вместе с тем дорогая любовница была рядом — Эдгар Пайнс, известный в городе, как первый миллионер в Хелене, решил избавиться от собственной семьи.

Диппер Пайнс, брат-близнец Мэйбл, исчез и погиб при невыясненных обстоятельствах неделю назад. Тело до сих пор не нашли. Она с огромным усердием старалась подавить в себе депрессию, апатию и одиночество из-за утраты родного человека, и потому слишком долго игнорировала собственную семью. Именно тогда Эдгар понял, что проще избавиться от дочери, когда она такая. Когда её судьбой распорядиться проще простого.

От Диппера и избавляться даже не пришлось. Он исчез сам. В его очереди стояла любимая сестрёнка, которую удалось выставить невменяемой и сдать в психушку на последующие пару лет или, возможно, годы.

А над Амели не пришлось ломать голову. Буквально за месяц до установленного диагноза она сама узнала о его изменах. И, разумеется, не стала ничего предпринимать: ни прогонять его с отеля, точно зная, что он завещан дочери, ни реагировать на любовницу.

К слову, Виктория не была плохой. Несмотря на возраст, — семнадцать лет, — она была дружелюбной и полной жизни девушкой. Пыталась даже найти общий язык с миссис Пайнс, когда оставалась наедине с ней в огромном отеле. Всё жалела её из-за болезни и всеобщего семейного горя, но никто не шёл ей навстречу. Несчастному ребёнку вскружил голову сорокалетний мужчина, убедивший её в том, что он не женат, целиком и полностью воспользовавшись наивностью и её доверчивостью. Лёгкой влюблённостью в конце-концов. Сердцу разлюбить не прикажешь, да и не только любовь манила.

Сам статус девушки миллионера гарантировал ей приятную славу в столь маленьком городе.

Пробыв в психлечебнице около года, едва привыкнув к буйным соседям и некоторым нападкам со стороны неконтролируемых себя больных, Мэйбл поняла, что в один из обыденных дней мама пришла к ней с важными новостями. Она не могла вытащить её из того кошмара, через который таки пришлось пройти, но зато она донесла дочери то, что та желала услышать больше всего за последний год.

Эдгар погиб.

Зима в штате Монтана всегда беспощадна, поэтому их маленький городок всегда заметает огромными слоями снега. Иногда настолько сильно, что общественные транспорты и некоторые заведения не работают. Как раз в один из таких метелей Эдгар собирался покинуть отель для встречи с друзьями, однако так и не доехал, пожалев, что не слушал предупреждения СМИ о природном катаклизме.

Машина заглохла прямо на полпути, у проезжей части, и её замело. Эдгар умер в салоне шикарного автомобиля от обморожения. Его посиневшее тело обнаружили лишь тогда, когда погода успокоилась и снег более-менее подтаял.

Звучало страшно, никто и поспорить не мог, что снежное погребение заживо — это в самом деле ужасно.

Виктория схоронила его, но уже через несколько месяцев встретила другого мужчину. Смогла отпустить, пережить утрату. Сердце молодое и горит жизнью только от любви, поэтому глупо было бы терять время.

— Ах, — Мэйбл вздрогнула, когда в салоне автобуса раздался голос хрипящего радио, которое водитель настраивал под недовольное бурчание. Она схватилась за небольшую дорожную сумку, которую держала на коленях, и с облегчением выдохнула.

— …Непогода на территории Монтаны приобретает все характеристики атипичной бури. — Раздался голос вещательницы, когда водитель таки смог настроить радио. Мэйбл поудобнее расположилась и уставилась в окно, пока поля вдали заметало снегом. — Ухудшение оказалось сильнее, чем ожидалось, с сильнейшими ветрами и снегопадом, эпицентром которого придётся на национальный лесной заповедник Хелена.

«Как раз туда, куда я направляюсь», — с грустью подумала Пайнс.

— Национальная метеослужба настоятельно просит местных жителей следовать инструкциям властей и, по возможности, не выходить из дома. Некоторые метеорологи сравнивают этот шторм с тем, что случился в Биллингсе в девяностые годы, когда за одну ночь выпало около ста сантиметров снега. Неужели мы станем свидетелями самой страшной зимы в округе Льюис-энд-Кларк?

Метель поднялась настолько, что за окном почти ничего не было видно, кроме белого месива, однако, когда они уже подъехали к лесной заснеженной зоне — Мэйбл успела заметить огромную вывеску с названием города, что означало её скорое прибытие.

***</p>

Когда она открывала главные двери отеля ключами отца, её пальцы обдавало колющим холодом. Она не помнила, чтобы в последнее время нервничала настолько сильно. Она не осознавала даже, что вернётся сюда рано или поздно.

Воспоминания, пришедшие к ней вновь из-за одного только вида главного холла, разделяющегося на два крыла, не приносили какой-либо радости и былой ностальгии, по которой можно было скучать. За этими стенами она помнила лишь горе матери, родного брата и свой собственный крик, вырывающийся с её рта с истерическим визгом.

«Когда понимаешь, что спасения нет», — подумала девушка, — «когда родной отец убивает всё, что мне было дорого».

Здесь, посреди огромного помещения, Пайнс останавливается, опустив дорожную сумку на пол, подле своих ног. И осматривает всё своими голубыми глазами. Здесь почти ничего не изменилось. Быть может, иной вид и не вернул бы её в напоминания о том ужасе, но всё оставалось по-прежнему, как и шесть лет тому назад. Прискорбно, но с этим ничего не поделать.

Скоро она забудет всё. Как только продаст этот проклятый отель. Да, именно. Про-кля-тый. Из-за него пошли все беды, из-за него разрушилась семья. Эдгар Пайнс открыл нелегальное казино спустя полгода после завершения строительства, о нахождении которого никто из семьи не знал. Кроме Диппера, к которому было некоторое доверие отца. Он ему помогал, но чёрт знает чем.

И стал реже появляться на глазах, помогая отцу в его новом бизнесе, вероятно хотел его унаследовать, если бы вдруг… не исчез.

Именно в казино Эдгар повстречал Викторию. Дочь чиновника из Тимберлайна. У них быстро всё закрутилось-завертелось, и семьи со временем не стало, когда он решил найти в ней своё иное развлечение. Молодое тело привлекательной девушки было лучше больной постаревшей жены, поэтому о своих предпочтениях позже мужчина решил и вовсе не скрывать.

Мэйбл поднялась вверх по лестнице. Казалось бы, столько лет она не была здесь, но ноги сами несли её в офис. Первым делом нужно было забрать ключи от всех комнат для того, чтобы она могла обойти их и оценить внешнее состояние. Ей хотелось, чтобы покупатели отеля остались довольны тем, что приобрели. Мистер Уилсон сказал, что ключи находятся в кабинете отца, поэтому, как бы тяжело на сердце не было, ей пришлось туда войти.

Помимо всего прочего, её внимание в первую очередь привлекла голосовая почта на большом деревянном столе, рядом с которым был домашний телефон. Удивительно, что им ещё кто-то пользовался. Видимо, мистер Уилсон предпочитает делать всё по старинке.

Она нажала пальцем на кнопку проигрывателя, и тогда послышался голос мужчины средних лет.

— Здравствуйте, э-э… мисс Пайнс? Кхм. Это Уилсон, адвокат.