Часть 5 (1/2)

Удар. Удар. Накиме неспешно бьёт по струнам бивы, тихо напевая старую песенку. Доума оглядывается по сторонам. Никого.

— Накиме — Доума опасливо приближается к девушке. — А где всё? Я прибыл самым первым?

— Господин захотел поговорить с каждым отдельно — женщина даже головы не повернула. — Всё уже прошли через это. Остался лишь ты.

Ещё удар по струнам, и Доума был уже в совершенно другом зале. Вернее, комнате. Господин в своём мужском обличии стоял у стола, листая какую-то книгу. Доума покорно рухнул на колени, не поднимая глаз.

— Почему от тебя несёт глицинией?

От столь неожиданного вопроса Вторую Высшую передернуло. Нет, он конечно знал, что у господина нюх лучше, чем у кого-либо из демонов. Но чтобы учуять ничтожные остатки яда Шинобу в его крови, это было немыслимо. Немыслимо было и врать Первому демону.

— Павший столп Бабочки, ранила меня во время тренировки, яд ещё не до конца выветрился.

— Ты слишком беспечен. Она ведь тебя убьет.

Доума промолчал. Не стоит спорить с господином. Каждое его слово, утверждение — аксиома. По простому, не требует доказательств.

— Впрочем, не суть — Кибуцуджи отложил свою книгу. — Я отдал под твой контроль весь регион Тюбу. Как продвигаются поиски?

— Мой господин, мои слуги и я, лично ночи напролёт обыскиваем каждый куст и каждый луг. Но пока, увы — безрезультатно.

— Неужели — Музан усмехнулся, и посмотрел прямо на Вторую Высшую. Неспешно подошёл к нему, и схватив за волосы, потянул наверх его голову. — Так ты ищешь? Удивительно. Кокушибо вот заявил мне, что более не намерен заниматься поисками «мифа». Вот так вот, представляешь?

— Это невообразимая наглость, господин! — вскрикнул Доума. Его волосы натянули ещё сильнее.

— Да, согласен. Это просто наглость — Музан лениво накручивал золотые пряди на палец. — Но я даже уважаю его, эту наглость. Наглость порой даже хороша, если в меру. Но впрочём… — Кибуцуджи резко отпустил золотую шевелюру, от чего Доума ударился головой об пол. — Это относится только лишь к нему одному. Он и без того, достаточно сделал для меня, в прошлом.

На минуту в комнате повисла тишина. Музан думал. Доума инстинктивно напрягся. Эти его минуты сомнения, редко заканчивались чем-то хорошим.

— Я советую тебе ускориться — наконец произнёс прародитель. — Если так посмотреть, Кокушибо уже нечего терять, потому он и не стремится исполнять мою волю. А вот что до тебя, Доума — имя подчинённого Музан выделил особенной интонацией. — Сегодня я сказал кое-что Аказе, и её побоюсь повториться. Нет ничего, чего нельзя было бы сокрушить. Всегда можно изменить русло реки, затушить огонь, прихлопнуть цветастую бабочку… Вообщем, много чего можно сделать, если приложить достаточно усилий. Ты меня понял.

Доума судорожно закивал.

— Тогда иди — по легкому мановению руки Музана, двери открылись. Стоило подавленному Доуме покинуть пределы комнаты, как они с громким стуком захлопнулись прямо у него за спиной.

Сомнений в том, о чём говорил господин, у Доумы не было. Первый пример был просто как предисловие, вступление. Второе предупреждение звучало для Аказы. А третье… Доума даже думать об этом не хотел. Прародитель мог пригрозить ему многим: лишить титула, убить Шестых, его любимых детей, убить в конце концов его самого. Но из всех возможных вариантов он выбрал именно тот, при котором он сам ничего не потеряет. А потому, сомнений не было — он без капли сожаления, исполнит свою угрозу. Что значит для него павший столп Бабочки? Ничего. Просто игрушка, одного из подчинённых. Ему нет, не было, и вряд ли когда-нибудь будет дело до своих верных слуг. Было лишь два исключения — Низшие Луны — Энму и Руи. Но они мертвы. А значит, ждать жалости от господина, не придётся.

Доума не помнил, как дошёл до Накиме. Просто в какой-то момент снова услышал мерные удары по струнам.

Накиме тоже наплевать. Всем наплевать. Такова уж жизнь среди демонов. Все заботятся лишь о себе, как бы заполучить больше крови господина, и не попасться мечникам. Доума тоже когда-то был таким. Когда-то. До встречи с Шинобу Кочо.

Удар по струнам. Доума снова посреди коридора в своём поместье.

***</p>

Стоило дверям захлопнуться, Музан положил книгу в сумку. Да, это то, что нужно. Кокушибо умеет добывать всё самое нужное. Стоило запаху Доумы пропасть, двери отворились сами собой. Кибуцуджи неспешно прошёл по кривым лестницам, и бесконечным коридорам. Запах Накиме стал сильнее. Вот и она сама с неизменной бивой в руках.

— Кого-то ещё призвать, господин?

— Никого. Перенеси меня домой.

Девушка коротко кивает, и несколько раз бьёт по струнам. И вот Кибуцуджи уже в своей прихожей, с забитыми наглухо окнами и нескончаемыми канделябрами.

— С возвращением, г-господин — голос демона-слуги всего на секунду искажается дрожью. Но Кибуцуджи достаточно и этого, чтобы понять, что что-то произошло.

Беднягу хватают за ворот рубашки, и вздергивают наверх. Красные глаза, полные гнева, прожигают слугу. Музан пытается залезть в его мысли, но не успевает: от страха несчастный теряет сознание, его тело обвисает бездвижным мешком. Кибуцуджи брезгливо отбрасывает демона в сторону, и вдруг содрогается, заслышав неподалеку детский плач.