Глава девятнадцатая (2/2)
— Я должен ещё рассказать тебе, о чём мы договорились с русалками, — его голос чуть хриплый, заставляющий предвкушение разлиться по венам.
— Что там сказали русалки? — осторожными касаниями поглаживаю его колено.
— Они… они сказали, что могли бы… — дыхание Драко учащается и он слегка разводит ноги.
— Да? — поощряю я продолжить рассказ, грея руку между его бёдер, там, где в штанах уже начинает ощутимо твердеть.
— Могли бы разбросать по дну среди коряг ракушки с жемчужинами, и… ах! Гарри…
— К боггарту русалок! — шепчу я, сжимая его член через ткань брюк.
Легонько толкаю, так, чтобы он откинулся на спинку дивана, аккуратно расстёгиваю рубашку, нежно глажу подушечками пальцев каждый тонкий розовый шрам на груди — напоминание о моей безрассудности и вспыльчивости, и целую, целую, целую, задыхаясь от нежности. Спустившись поцелуями до пупка, вспоминаю, как ударил его в живот на пятом курсе во время стычки на квиддичном поле (Мерлин, каким же психом я был в подростковом возрасте!).
Драко отзывается на каждый поцелуй, каждое прикосновение, каждое нежное слово, которое я шепчу, лаская губами его кожу. Стонет, всхлипывает, вздрагивает, тянет меня за волосы, дёргает бёдрами. И я не отказываю ему, приподняв его бёдра, стаскиваю брюки и целую сквозь намокшую ткань боксеров.
— Поттер, изверг!
Ох ты, Его Высочество уже изволят гневаться! Что ж, я к Вашим услугам. Стягиваю и боксеры, облизываю скользкую от выделившейся смазки головку, наслаждаясь его шипением (мой Змеёныш!), а затем — насаживаюсь так глубоко, как могу, и усердно сосу, надеясь, что делаю это не так уж плохо для первого раза. Судя по доносящимся сверху сладким стонам, я справляюсь по меньшей мере на «Выше Ожидаемого». И вскоре громкий крик и тёплая солоноватая жидкость в моём горле не оставляют сомнений, что я успешно сдал зачёт. К тому времени, как Драко приходит в себя и приподнимается, чтобы расфокусированным взглядом посмотреть на меня, я уже несколькими грубыми, рваными движениями достигаю разрядки.
— Иди ко мне, — зовёт Драко.
Мы устраиваемся рядышком, лениво целуясь и ласкаясь ещё какое-то время, пока глаза Драко не начинают слипаться.
— Тебе не обязательно идти к себе, — тихо говорю я, перебирая его волосы. — У меня большая удобная кровать.
Он смотрит на меня с лёгким, непонятным испугом.
— Ох, — спохватываюсь я. — Я вовсе не имел в виду… Это не предложение переспать. Я не буду приставать к тебе, если ты не готов… Просто… останься со мной сегодня, Драко!
Утром я просыпаюсь задолго до Чар Будильника. Мой нос утыкается в шею тихо посапывающего Драко, а в моём паху уютно угнездилась его попка, словно это место и было предназначено именно для неё. Мой член абсолютно согласен с этим утверждением, и я, едва не застонав от невозможности яростно потереться об эту самую сладкую в мире попку (я обещал, что не стану приставать!), осторожно размыкаю объятия, чтобы не потревожить спящего Драко, и выскальзываю из постели.
В ванной комнате я, наложив Заглушающее, успокаиваю своё возмущённое таким суррогатом тело и тщательно чищу зубы в надежде на утренние поцелуи.
Я обещал не приставать к Драко, но вот не щекотать его я не обещал! Поэтому, устроившись позади него, я начинаю легонько дуть ему в шею, от чего белые волоски смешно топорщатся, и провожу подушечками пальцев по его рёбрам. Драко возмущённо лягает меня пяткой и бормочет:
— Draco dormiens nunquam titillandus!
— Что? — обалдеваю я.
— Поттер! — он поворачивает ко мне сонное лицо. — Ты что, не знаешь девиз Хогвартса?!
— В девизе Хогвартса говорится о тебе? — изумляюсь я.
Он закатывает глаза:
— Никогда не щекочи спящего дракона!
— А-а! — смеюсь я. — Ну что ж, Драко Малфой сумел пропихнуть своё имя в девиз Хогвартса, а Гарри Поттер всегда нарушает правила и предписания. Берегись!
Я щекочу его уже по-настоящему, и Драко хохочет и бьётся в моих объятиях, пока я не обнаруживаю нас крепко сплетёнными, с прижатыми друг к другу каменными членами. Ну, и какого соплохвоста я старался в ванной, спрашивается?
Мы жарко и мокро целуемся со всей энергией хорошо выспавшихся двадцатидвухлетних парней. Много времени не требуется, чтобы всё это кончилось двумя синхронными стонами друг другу в рот, мокрой, липкой постелью и ворчанием моего любимого: «Никакого покоя от тебя, Поттер!». Но я уже научился слышать счастливую улыбку в его капризном голосе.
*****
Выйдя из моей комнаты мы (конечно же) нос к носу сталкиваемся с Филом, лицо которого тут же становится таким несчастным, что у меня сводит живот. Чтобы сгладить возникшую неловкость, я бодрым голосом интересуюсь, как идёт подготовка к спектаклю по маггловским рождественским сказкам.
— Ох, — Фил немного оживляется, — Дамоклюс Блишвик записал в волшебники всех героев рождественских сказок: и Госпожу Метелицу, и Снежную Королеву, и господина Дроссельмейера…
— Я знаю господина Дроссельмейера, — встревает Драко, заставляя лицо Фила снова приобрести несчастное выражение, — он делает щелкунчиков для орехов. Его мастерская находится в Лютном, недалеко от «Белой Виверны».
Мы с Филом синхронно выпучиваем глаза.
— Что? — раздражённо спрашивает Драко. — Я иногда бываю в Лютном. Там можно достать любопытные ингредиенты для зелий!
— Дроссельмейер существует?! — хором спрашиваем мы с Филом.
— Ну, пока ещё не умер, — пожимает плечами Драко. — Ходят слухи, что давным-давно его любимого племянника прокляли и превратили в деревянного Щелкунчика. Старик сбрендил от горя и с тех пор с утра до вечера мастерит жутких уродцев, которые, впрочем, пользуются огромной популярностью, уж не знаю, почему!