Глава седьмая (1/2)
В среду мои уроки с четвёртым и пятым курсом проходят, как по маслу, и неприятное чувство, оставшееся после вчерашней дуэли с Малфоем, несколько отпускает меня.
В программу четвёртого курса больше, хвала Мерлину и директору МакГонагалл, не входят Непростительные Заклятия, как в то смутное, тревожное время, когда я сам учился в Хогвартсе, и мне не надо истязать несчастных пауков Круциатусом на глазах у хрупкой юной поэтессы Мэри МакДональд.
Вместо этого я рассказываю о драконах, обитающих в разных уголках волшебного мира. Драконы, конечно, не те создания, которых Отдел Контроля за Магическими Существами может прислать мне в «Чемоданчике Скамандера». Нам с ребятами приходится довольствоваться крошечными живыми фигурками, точь-в-точь такими, какие были выданы участникам Турнира Трёх Волшебников перед первым испытанием. На свой двадцатилетний юбилей я получил коллекцию этих впечатляюще реалистичных фигурок от Чарли Уизли. Среди них есть и великолепный алый Китайский Огненный Шар, и Перуанский Змеезуб (кстати, переносчик драконьей оспы!), и миролюбивый Валлийский, красивого зелёного цвета, издающий неожиданно нежный, мелодичный звон, и многие другие.
Я показываю ученикам мою любимую Венгерскую Хвосторогу. Она недовольно зыркает на столпившихся вокруг стола детей, лениво пыхает огнём и, потоптавшись на месте, демонстративно укладывается спать на моих конспектах.
— Ой, какая лапушка! — восхищённо повизгивают девочки.
— Это та самая, с которой Вы сражались на Турнире, профессор? — с придыханием спрашивает Флоранс Акерли, активистка, организовавшая на прошлой неделе выпуск значков со стихами, прославляющими мои подвиги. Она заговорщически переглядывается с Мэри МакДональд.
— Никаких стихов в честь моих поединков с драконами! — строго предупреждаю я.
— А просто о драконах можно? — робко спрашивает Мэри МакДональд.
— Думаю, каждое из этих прекрасных созданий заслуживает оды в свою честь, — соглашаюсь я в надежде, что сочинение стихов о более, чем двадцати видах драконов, надолго отвлечёт гриффиндорскую поэтессу от моей персоны.
*****
На урок к пятикурсникам я приношу Омут Памяти и торжественно объявляю, что сегодня мы начнём собирать «Копилку счастливых воспоминаний». Ведь умение отыскать в глубине своей памяти счастливые моменты является основополагающим при вызове Патронуса.
— Сегодня это не должны быть очень личные воспоминания, — объясняю я. — Ведь их смогут увидеть все одноклассники. А уж потом, когда вы приступите к отработке заклинания Патронуса, будете использовать любые моменты вашей жизни, в которые вы ощущали себя по-настоящему радостными и счастливыми.
— А для чего нам нужна эта Копилка, профессор? — интересуется одна из девочек.
— Она нужна для того, чтобы вы поняли, почувствовали, какие разные вещи и события могут делать людей счастливыми. У всех они свои, но, возможно, чьи-то светлые воспоминания вдохновят вас на то, чтобы найти в своей памяти нечто подобное, нечто, хранящееся в её сокровенных глубинах: первая метла, подаренная отцом, покупка книззла, первый друг в Хогвартсе и первое «Превосходно» по трансфигурации…
Девочки и мальчики застывают с сосредоточенными лицами, пытаясь откопать в своей памяти что-то приятное и вдохновляющее, но при этом, не слишком личное, чтобы не испытывать смущение, когда это воспоминание, помещённое в общий Омут, увидят другие. Затем они по очереди подходят к моему столу и, приложив волшебную палочку к виску, осторожно вытягивают серебристые нити воспоминаний и аккуратно помещают их в Омут Памяти.
*****
В четверг у меня по расписанию — любвеобильные, обуреваемые гормонами шестикурсники. Я добрых пятнадцать минут распинаюсь у доски, разъясняя отличия призраков от инферналов, пока, взглянув на свой класс, не понимаю, что этим подросткам нет и в ближайшее время не будет никакого дела до инферналов, даже если эти монстры прямо сейчас появятся в кабинете ЗОТИ.
Да и действительно, кого, в самом деле, могут волновать какие-то там инферналы, когда Пенелопа Харпер со Слизерина рассталась с гриффиндорским ловцом Реджинальдом Прюэттом, хаффлпаффец Септимус Коул изменил своей сокурснице Оливии Робертс со слизеринкой Венделиной Уоррингтон, а гриффиндорец Уильям О'Салливан вчера совершил внезапный каминг-аут и начал встречаться с рейвенкловцем Кеннетом Бёрком, жестоко разбив сердце слизеринской красавицы Пернеллы Нотт?!
Отчаявшись разобраться в этих романтических хитросплетениях, напрямую влияющих на эффективность учебного процесса, я принимаю гениальное решение: использовать детективную доску, присланную мне Робардсом, отображая на ней при помощи красных нитей запутанные любовные связи моих шестикурсников!
*****
Моё настроение значительно улучшается, тем более, что сегодня я иду на урок к Филиппу Роджерсу и, возможно, смогу наконец набраться смелости и позвать его в эту субботу на свидание в Хогсмид.
Профессор Роджерс тепло приветствует меня, улыбаясь своей открытой, почти детской улыбкой, так непохожей на ядовитую ухмылку, которую обычно адресует мне Малфой. У Роджерса очень приятное, благородное, но без этой напыщенной аристократичности лицо, умные, глубокого серого цвета глаза под густыми бровями, тёмные волосы, уложенные с нарочитой небрежностью. Филипп производит впечатление человека доброго и мягкого, внимательного и чуткого, словом, такого, от которого не будешь ежеминутно ждать подвоха и очередной шпильки в свой адрес.