Глава 41 (2/2)
Шагнув ближе, он направил воду Гермионе на живот, во второй раз смывая свое семя.
Очистив и себя, Драко протянул лейку.
— Подержи ее немного, — потянувшись за гелем для лица, бросила Гермиона.
Намылившись, она освободила руку Драко и подавила робкую улыбку, когда он снова отвернулся.
— Я все, — окликнув через пару минут, сообщила она твердо. — Хочешь, я одолжу тебе своего геля для интимной гигиены? — забавляясь ситуацией, поинтересовалась она у нахмурившегося лица.
— Грейнджер, — выхватив несчастную лейку, прорычал он сквозь зубы.
Вновь вцепившись взглядом в стену, Гермиона проглотила смех.
Когда шум воды стих, она неспешно развернулась.
Вытянув руку, Драко призвал большое полотенце и шагнул ближе.
Выправив волосы, когда он ее завернул, Гермиона проследила за скользнувшей вниз по его телу капелькой, упавшей с подбородка.
Скрутив свои кудри, пока Малфой с особой увлеченностью вытирал ее тело, она отжала их и потянула полотенце на себя.
— Халат, — сказала она тихо, наклонившись вниз.
Обернув вокруг волос освободившееся полотенце, Гермиона подняла глаза, наткнувшись на стоящего с халатом Драко.
Надев на нее ткань, он призвал второе полотенце.
Наскоро вытерев себя, он обернул его вокруг бедер и шагнул из ванны, тут же подавая руку ей.
Вновь оказавшись на полу, она уставилась на Драко.
— Я пошел переодеваться и звать Топси, — призвав палочку и вмиг очистив помещение от беспорядка, сказал он, улавливая новый вой ее проголодавшегося желудка.
Оставшись в одиночестве посреди ванной, Гермиона встретилась с застывшим отражением отмершего от воздуха открытой двери зеркала.
Едва проясняясь сквозь запотевшее стекло, стоящая фигура приоткрылась ее взору.
Она была видна не до конца.
Она стояла с тюрбаном на голове посреди пахнущей цветочным садом и пороком ванной.
Она стояла посреди разрушенного мира в одиночестве и вдалеке.
— Ты хочешь рыбу? — окликнувший голос из спальни внезапно проявил позади Гермионы неясный вид.
Нет.
Этот вид стоял не сзади.
— Да.
Прохладный образ вдруг начал прорисовываться рядом с ней.
Она стояла не одна.
С ней рядом стоял Драко.
— А можно я поужинаю в халате? — выходя из ванной через пару мгновений, громко спросила Гермиона.
В черной атласной пижаме — снова — с идеальным видом Малфой возвышался около комода.
Замечая сумку на полу, она убрала с лица улыбку.
— Во втором ящике есть место, — шагнув к нему, проговорила она тихо. — Положи вещи туда.
Остановив ее протянутые руки, Драко сжал трясущиеся пальцы.
— Грейнджер.
— Я давно должна была сказать тебе, — не смотря на Драко, бормотала Гермиона. — Извини. Я освобожу тебе его.
— Грейнджер.
— И в ванной тоже.
— Ты же знаешь, что мне все равно придется вернуться в подземелья в конце каникул, — севшим голосом оставил он. — Ты же знаешь, что я все равно не смогу остаться.
Холодные осколки вновь зашевелились у нее под кожей, оцарапав давно порванную плоть.
Сколько еще часов будет струиться кровь, пока не выльются все капли?
— Еще неделя, — прошептала Гермиона, устремившись взглядом в пол. — Еще… Еще целая неделя.
Кап.
Еще семь дней.
Кап.
Семь дней скрытого рая посреди пылающего царства.
Тяжело вздохнув, Драко прошелся по ее плечам наверх и обхватил опущенные щеки.
— Хорошо, — сказал он едва слышно. — Давай я положу туда свои вещи.
Вновь утонув в его растекшейся от пара ртути, Гермиона сжалась пальцами вокруг запястий.
— Правда? — тонким голосом спросила она тихо.
Отняв ладони, Малфой наклонился и достал оставшиеся вещи.
Вцепившись взглядом в заплывающий янтарь, он выжидающе встал перед Гермионой.
Отмирая и развеивая свое облако оцепенения, она раскрыла скрипнувший комод.
— Я даже не сомневался, — смотря на то, как она отодвигает в сторону пижамы, проворчал Малфой.
— Посмотри, как красиво! — восторженно взглянув спустя пару мгновений на его — идеально вписавшуюся — пижаму с динозаврами, вскрикнула Гермиона.
— Загляденье, — издевательски пропел Драко.
Толкнув его в плечо, Гермиона продолжила наблюдать за тем, как он укладывает вещи.
— Все, — закрыв ящик, отрезал Малфой. — Пошли есть, — двинувшись прямо на нее, он обхватил ее за талию и развернул, подталкивая своим шагом.
— Я иду! — вырываясь, пропищала она.
Сбежав по лестнице вниз, она прошла к дивану и уселась перед усеянным едой столом.
— Ты опять? — оглядывая тарелки и снимая полотенце с головы, удрученно выдохнула Гермиона.
— Ты голодная, — опускаясь рядом, заявил Малфой.
— И что? — откладывая влажное полотенце на подлокотник и протягивая ладонь к вилке, она поджала ногу под себя.
Взяв тарелку в руки, Гермиона приступила к своему блюду, едва не закатив глаза от наслаждения.
Когда спустя двадцать минут ее желудок вновь оказался полным, она откинулась на спинку дивана.
Уловив смешок Драко, она вернула опустевшую тарелку на стол и сделала пару глотков воды.
Лишь на одну секунду ей внезапно показалось, что у жидкости немного странный вкус, но ощущение прошло, как только Гермиона вновь словила вперенные взоры.
Опустив ногу вниз и слегка смутившись, она обратилась к Драко.
— Вы не оскорблены моими манерами, мистер Малфой?
Отложив приборы и промокнув уголки губ салфеткой, он насмешливо прошелся по ее слегка раскрытому халату.
— Нисколько, мисс Грейнджер, — отозвался он, подобно ей откинувшись на спинку. — Вы вольны делать все, что пожелает ваша душа.
— Прямо все-все?
— Мисс Грейнджер, ваш тон заставляет меня насторожиться.
Сдвинувшись с места, Гермиона подползла ближе к опасливо оглядывающему ее вид Малфою.
Сжав дрогнувшие пальцы на пару секунд в кулак, она разжала их и протянула к скрытому тканью предплечью.
— Грейнджер, — удушливым потоком воздуха выдавил Драко, мгновенно убирая руку.
— Дай мне снова на нее посмотреть, — обращаясь на вновь искаженное лицо, она негромко попросила.
Даже если бы их ночь не освещалась тусклыми огнями золотой гирлянды, ее сетчатка уловила бы отсвет огня — не мерно плавающего в камине, зажженного немногим раньше. Нет. Этот огонь пропах бы кислым ароматом обожженного металла, каждый раз туже застывающего вокруг наклоненной вниз головы.
— Зачем? — отчаянно отводя глаза, задыхался Малфой. — Зачем тебе это?
— Пожалуйста, — опустив кисть на напряженную скулу, сказала Гермиона. — Пожалуйста, — погладив дрогнувшие мышцы, выдавила она хрипло, придвигаясь.
Несмело опустившись вниз, она вернула его обессиленную руку.
Зацепившись за манжету, Гермиона замерла.
— Можно я посмотрю?
По-прежнему не отвечая, Малфой с каждым вдохом, что давался ему тяжело, являл их тихой комнате ни разу не отпущенные страхи.
Пройдясь еще одним взмахом ресниц по его желвакам, она расстегнула пуговицу и медленно сдвинула ткань наверх.
Когда атлас открыл первую часть темнейшего пятна, его легкие окончательно оставили свою работу.
Сквозь силу проглотив застывшую слюну, Гермиона полностью открыла Метку.
— Зачем ты делаешь это? — звуком из пыльного кошмара, спрятанного втайне ото всех, он полоснул — в который раз подвластный лишь ему; в который раз украденный по его воле — по ее открытым ранам, венам, полостям, навеки отданной ему душе. — Тебе нравится унижать меня?
Очередной звенящий взрыв, отдавшийся вибрацией по телу, разорвал все ее органы внутри.
Склоняясь вниз, она дыханием коснулась бьющегося пульса.
Опустив губы на запястье, она поцеловала незапачканную кожу в миллиметре от смеющейся своим оскалом морды затаившейся змеи.
— Не прикасайся к ней, — прорычал Драко.
Подняв голову наверх, она столкнулась к искаженным профилем, расфокусированно вглядывающимся в стену.
— Она красивая, — заставив ожесточенное лицо мгновенно развернуться, заявила Гермиона. — Тебе нравится она?
Мертвой хваткой уцепившись за его предплечье, она сомкнулась вокруг Метки.
— Помнишь, как ты называл меня грязнокровкой? — вынудив Малфоя кинуться прямо на нее, выплюнула Гермиона.
— Заткнись, Грейнджер! — проорал он, навалившись.
— Ты ведь принял ее по своей воле, да? — вдыхая запахи его разнесшегося пламени, продолжала она сдавленно шептать. — Тебе нравится исполнять приказы Волан-де-Морта; тебе нравится служить ему; ты поддерживаешь его политику, да?
Уставившись на нее как на сумасшедшую, Драко, загнанно дыша, с каждой оставленной на воле буквой все сильнее опалял ее гремучей смесью гнева.
— Почему молчишь? — прошипела она, подавшись на оскаленного Малфоя. — Подтверди мои слова.
— Прекрати, блять! — окатив ее лавиной злобы, закричал он в напряженное лицо.
— Почему? — схватившись за его плечо, спросила Гермиона. — Мои слова звучат как-то не так, Драко? — сжимая с силой ткань в своей ладони, выдыхала она хрипло. — Почему мне прекратить?
— Прекрати!
— Почему? Почему мне прекратить? — слыша глухой отзвук чего-то треснувшего у нее перед глазами, в свой последний раз спросила Гермиона.
— Потому что я, блять, никогда этого не хотел! — вновь заорал Малфой на всю уставшую от криков Башню. — Я, блять, никогда этого не хотел!
Кинувшись назад, он резко выпрямился, отстранившись.
Не давая Малфою покинуть омертвевшее пространство, Гермиона поднялась к нему и обхватила дрогнувшими пальцами за плечи.
Зарывшись носом в его грудь, она почувствовала когти страшного чудовища у себя на лопатках, в который раз стремящегося ее спугнуть.
— Не трогай меня, Грейнджер, — пытаясь оттолкнуть ее трясущимися частями, рычало обозленное от боли существо.
— Она ничего не значит, — шепча в атлас, выдохнула Гермиона. — Она ничего не значит, Драко. Она не влияет ни на что, — вжимаясь в него, продолжала Гермиона. — Она не определяет тебя. Она не значит ничего.
— Я хочу уйти.
— Пожалуйста, Драко, — забираясь на его колени, она обвилась вокруг Малфоя и сжала изо всех возможных сил. — Пожалуйста.
— Слезь с меня.
— Нет, — вцепившись крепче, возразила Гермиона.
— Ты хочешь, чтобы я обидел тебя, Грейнджер?
Оторвав свое лицо и вперив в него подборок, она вновь столкнулась с утонувшим в черной вязи серебром.
Ощущая тремор его мышц под пальцами, она свела до боли ноги, заключив Драко в тиски, и потянулась вверх, желая навсегда заполнить свои легкие парами дыма, лишь бы его разломанные ребра снова совершили вдох.
— Я хочу, чтобы ты понял, что твоя Метка ничего не значит, — начала Гермиона. — Я хочу, чтобы ты перестал смотреть на меня, всякий раз, когда я прикасаюсь к твоему предплечью, так, как будто ты секундой раньше меня осквернил, — поймав пытающееся отнять свой взгляд лицо, проговорила она тихо. — Я хочу, чтобы ты не отталкивал меня, — обхватив сцепленную челюсть и забрав в свои ладони, не прекращала она шептать. — Я хочу, чтобы ты понял, что ты в этом не виноват, — едва удерживая его в своих пальцах сквозь кричащий спазм — на обоих оболочках, — сдавленно она пробормотала.
Отданное обещание; оставшаяся клятва, навсегда имеющая силу; все то, что было в том мгновении — немногим раньше, — почему сейчас ее отравленному разуму вновь захотелось это возродить, подобно вспышке; помутнению; клубам удушливого газа, как витал между ними в этот час.
Почему прохладный ветер, так привычно обивающий черные камни, заново завыл привкусом громкого потока рева прожитого ноября?
Почему скрипнули сбившие чьи-то упавшие без воли ноги половицы?
Почему прорезалась сквозь чугун щель?
Почему заколотые ставни распахнулись?
Почему звук раскрывшейся двери ее не отпугнул?
— В чем разница между тобой и теми Пожирателями, которые пришли к нему по своему желанию? — проталкивая звуки через спертый кислород, вновь обратилась Гермиона.
Сведя еще сильнее свои брови, Малфой едва не вгрызся раскаленными зрачками в ее плоть.
— В чем разница между убийствами, в котором один сделал это по своему желанию, а другой нет? — выплевывая на нее потоки эвкалипта, спросил Драко. — Я отвечу, милая, — растянув шире оскал, натянуто он улыбнулся. — Ее нет, — подавшись вперед, он сжал до боли ее оголенное бедро. — А знаешь, что есть? Два блядских трупа, которым поебать, кто из убийц сделал это по своей воле, а кто нет.
— Они уже мертвы, — стальным голосом проговорила Гермиона. — Этого не исправить. Им плевать на эту данность, — давно сидящее, давно не появлявшееся — со времен темной ночи Рождества, — прекраснейшее из созданий вынырнуло из глубин, медной ногой ударив по песчаному укладу. — Разница существует для того, кто скован.
— Да неужели ты не понимаешь, блять? — взревел Малфой. — Как я смогу туда вернуться, если позволю себе все это? — разнося свой вой по всем иссушенным цветам вмиг испарившегося сада, продолжал он срывать связки. — Какой из блядских вариантов ты мне предлагаешь? — вжимая в нее пальцы, рычал Драко. — Признаться, что я каждый раз мечтаю об Аваде в свою грудь, вместо тех жертв, которых я сам убиваю? Признаться, что я не хочу этой хуйни? Признаться самому себе, что моя блядская семья меня нагнула? — намотав второй ладонью ее влажные кудри на обессиленный кулак, плевался он не замолкая. — Признаться, что мне уже… — срываясь на последних буквах, прохрипел он звуками восставшего наяву ада. — Признаться, что моей матери уже плевать, какими еще способами я унижу ее память? Признаться, что я продолжаю… — заикнувшись, Драко крепче сжал в мокрых каштановых кудрях свои трепещущие пальцы. — Признаться, что я продолжаю это делать теперь только потому, что я хочу вернуться в твою Башню? — придвинув затаившиеся губы к своим обнажившимся клыкам, прошелестел негромко Малфой. — Ты это хотела услышать?
Застыв у ее губ, он отпустил бедро и медленно поднес трясущуюся кисть к лицу распятого им тела.
Стерев стекающую вниз слезу, Драко зло улыбнулся.
— Или мне принять тот факт, что это не исправить? — растянул он, поглаживая ее щеку. — Мне закрыть глаза на блядские убийства и перестать винить себя? Стать вторым вариантом из предложенного тобой несколько минут назад сравнения? — жестоким тоном обращался он в дрожащие уста. — Действительно, в чем смысл мне сопротивляться, если это уже так? — пропел он, заглушая выпущенный всхлип. — Как там говорят… — в наигранной задумчивости выдал Малфой. — Лежи и наслаждайся? Думай об Англии? — вновь дернув волосы, он оросил их мир спадающими каплями, стекающими с мокрых прядей. — В чем тогда будет разница между мной и другими, Грейнджер?
Слыша, как капает влага с ее волос, впиваясь выстрелами в старую обивку, Гермиона уловила запах крови на руках, и она знала, с этих пор жидкость лишилась своего сладкого вкуса.
— Где она уже сейчас? — выплюнул Драко, высвобождая намокшую ладонь.
Откинувшись на спину, он тяжело вздохнул, шумно выпустив воздух на парализованную Гермиону на его коленях.
Прикрыв глаза на несколько секунд, он вновь раскрыл пылающие искры.
— Я, блять, не встану ни в одно утро, если позволю своему разуму принять все эти факты, — негромко сказал Малфой, опускаясь взглядом на раскрывшийся халат.
Протянув руки к Гермионе, он крепче запахнул полы и потянулся к поясу.
— Это не тот возможный случай, Грейнджер, где чью-то душу можно излечить, — подвязывая крепче, сказал Драко.
Вновь отняв пальцы от остановившей свои вдохи Гермионы, он уставился на дверь некогда светлой Башни.
Застывшим профилем сквозь тени опадающего серебра, унявшего свечение — насильно, не по своей воле, — он распылил в который раз уже давно обосновавшиеся в легких яды.
— Мне не нужно исцеление. Мне нужно, чтобы все это закончилось.
Вселенная; огромный мир; что-то, во что заблудший разум верил, — как выбирала она ту мечту, которая исполнится, — вот в этой жизни?
По каким рамкам и критериям где-то там свыше происходил отбор, который стал бы именно тем решающими исходом?
Почему не всем мечтам было суждено сбыться?
Ведь дело было далеко не в том, как сильно потерявшийся, отчаянный пытался и хотел; суть не всегда зависела от мелких лиц — довольно очевидно.
Так в чем же было дело? Столь невзрачное и мелкое лицо. Оно не заслужило? Было недостойно?
Его мечта была не так ценна для мира этого, как будет ценность еще выше где-нибудь в другом?
Может быть, в другой жизни?
В других мирах она исполнится мгновенно?
Почему не сейчас?
Почему жгучие металлы появлялись в сдавленной груди, когда смотрело оно на свою мечту ту самую, желанную и несвершившуюся в тех самых руках — других, чужих, что стали для нее достойнее; чей час пришел в этой вселенной и сейчас.
Почему?
Почему снова «почему» — этот вопрос из страшного кошмара, — почему он; в который раз — почему?
— Я знаю, — хрипло начал Драко. — Я знаю, что ты хочешь сделать как лучше, — едва слышно бормотал он, все еще уставившись на древо. — Но это не тот случай, Грейнджер, — тихо выдохнул он. — У меня сейчас нет никаких ресурсов, сил, возможностей все это принимать и осмыслять. Мне сейчас не нужно это, — сиплым басом говорил полуприкрытый облик. — Поэтому я буду благодарен, если ты оставишь эту тему.
Громко втянув воздух еще раз, Малфой вернул свой взгляд к ее опущенному лицу и подался вперед, протягивая руку.
— Давай высушим твои волосы и ляжем спать?
Заторможенно моргая, Гермиона едва уловила буквы.
Приподнявшись с колен, она неуклюже с него слезла, игнорируя предложенную ладонь.
Кап.
С трудом переставляя ноги по ступеням, она взглянула на решетчатые окна Башни.
Кап.
Наверное, нужно будет сказать или, вернее, нужно будет наложить заклинание.
Кап.
Наверное, прошло так много времени.
Кап.
Наверное, летящий ветер, что покрыл в одну секунду ее тело ледяными каплями, не удержался за стеклом.
Зайдя в спальню, Гермиона опустилась на колени и заглянула под кровать.
— Я знаю, что ты уже взрослая, — достав из-за спины плюшевого зайца, проговорила ее бабушка, — но, как только я его увидела, я сразу поняла, что этот господин мечтает попасть к тебе в руки.
С горящими глазами потянувшись к небольшой игрушке, она восхищенно выдохнула, забирая зайчика к себе.
— Пусть он станет твоим другом.
Вынимая из старого сундука своего забытого в одной из детских ночей друга, Гермиона с еще большим минусом на покрасневших от морозной стужи частях ощутила разносящийся по полу ветер.
Спрятав сундук обратно, она отряхнула зайчика и забралась в кровать, сворачиваясь на боку.
Обняв как можно крепче мягкую игрушку, она вдохнула запахи навечно пряных слез и горького сандала, и даже тихий шепот детских грез был не способен заглушить удушливые ароматы.