Глава 40 (1/2)

30 декабря 1996 год, Башня старост

— Хочешь воды? — негромко спросил Драко, нежно перебирая ее пряди.

Его пылающее серебро плескалось искрами горящих огоньков, тихо мерцающих блеском гирлянды.

— Хочу, — едва слышно ответила Гермиона, попытавшись выпутаться из кокона, в который ее замотал Малфой. — Только распутай меня, пожалуйста.

Усмехнувшись, он приподнял ее, неспешно ослабляя шерстяную ткань.

— Почему ты не накрылся сам? — изо всех сил стараясь не таращиться на его вид, спросила она, принимая протянутый стакан.

— Размер этого пледа предполагал бы тесный контакт, Грейнджер, — сиплым басом прохрипел он, глядя на ее глотки.

О.

Закончив с водой, она неловко отдала пустой стакан, скользя тускнеющей сетчаткой по мурашкам на тончайшей коже Драко.

Опуская веки вниз и заглядывая в проем между их тел, она попыталась отыскать его оставленное древко.

— Что ты ищешь?

— Твою палочку, — продолжая рыскать по его пустым рукам, в которых несколько секунд назад был тот самый предмет, бросила не глядя Гермиона.

Замерев на пару секунд, она смущенно обратилась к Драко.

— Я… — заикнувшись, она замялась. — Я могу ей воспользоваться, пожалуйста?

Двинувшись к ней, он едва уловимо дрогнул уголками губ, пряча искаженную улыбку, и дотянулся до проема.

Достав запрятанное древко, Малфой подал его Гермионе.

Робко улыбнувшись, она приняла его и медленно взмахнула, направив на расправленную ткань.

Расширив плед, Гермиона протянула палочку обратно.

— Теперь нам хватит на двоих, — растягивая звуки, заявила она.

Прищурившись, Драко недоверчиво оглядел увеличенную шерсть.

Шумно вздохнув, он еще раз мазнул по ухмыляющемуся лицу затихшим взглядом и принял кусок пледа, неспешно путаясь всем телом в нем.

Придвинувшись, Гермиона опустила мягкий поцелуй, оставив след на дрогнувшей скуле.

Обхватив ее, Драко наклонил два тела вниз, вновь уложив их на диване.

Утонув в его руках, Гермиона спрятала счастливый вид в колючей шерсти пледа.

— Я еще ни разу не разжигала камин, — пробормотала она, ощущая его выдохи в своих кудрях.

— Почему? — не переставая обдавать ее ветрами эвкалипта, хриплым басом спросил Драко.

Красные огоньки со вкусом чересчур сладкого пламени детства острыми ножами прострелили ее взгляд.

Сглотнув навязчивые ароматы, Гермиона глубоко вдохнула, ерзая под легкими прикосновениями сквозь щекочущую ткань.

— Мне хватало тепла, и я не задумывалась об этом, — тихо отозвалась она. — Но мне кажется, где-то в глубине я просто боялась, что это напомнит мне о тех днях, которых уже больше не будет.

Ослабший смех под натиском заглушенного крика.

Мутная рябь, что навсегда забрала цвет.

— Наверное, мне даже повезло, — поникшим голосом продолжила негромко Гермиона, но она знала, он все четко слышал, и она знала, он переживал с ней эти буквы ровно так же, как она. — Ведь, наверное, лишиться чего-то сразу ощущается не так больно, как постепенно это видеть и терять, — едва двигая языком, не утихала Гермиона. — Мне почему-то кажется, что это ужасно больно — видеть, как погибает дружба, — сглатывая соль, она перевела дыхание, уставившись на небольшой комок на ткани пледа. — Не просто это потерять, а наблюдать и понимать, что это происходит; чувствовать, но не иметь возможности что-либо сделать, либо делать, но не получать успех.

Выпутав ладонь, она зацепилась пальцами за нитку и попыталась ее оторвать.

— Возможно… Возможно, я и так все это понимала… — потянув сильнее, она заставила тонкую нить распустить часть узора дальше. — Или, возможно, я просто не хотела видеть или верить, но… — прервав свои невнятные бормотания, она расцепила пальцы на распущенном материале. — Наверное, мне все же повезло, что я лишилась этого так резко.

Отчаянно пытаясь не позволить разуму уйти под глубь растекшихся в потоке сорванного пламени льдов, Гермиона протолкнула через силу удушающие спазмы.

— То есть… — заплетаясь, вновь затараторила она поспешно. — Я знаю, что это моя вина, — выпалила она быстро. — Если бы я… Если бы я захотела, наверное… Наверное, я смогла бы просто… Я смогла бы сохранить это… — не поднимая глаз, говорила Гермиона хрипло. — Но я так устала… Я устала все время пытаться что-то сохранить или что-то проконтролировать, когда вокруг меня никто другой не хочет этим заниматься и когда вокруг меня никто не замечает эту брешь, — с трудом сдержав позыв к навязчивому кашлю, оставила она сквозь зубы. — Поэтому…

— Грейнджер, — вибрацией у ее век окликнул Драко.

Откинув плед и приподнявшись, он забрал ее опущенные щеки в ворот рук и поднял вверх, заставив прикоснуться смятыми зрачками.

Едва нащупав вперенное серебро и сев удобнее напротив, она столкнулась с огнедышащими парами.

— Это они потеряли тебя, а не ты их, — впиваясь в заплывающий янтарь, сказал ледяным тоном Малфой. — Здесь нет твоей вины. Ты и не должна была ничего пытаться сохранить, — оросив ее внезапно появившейся из глубин злобой, отрезал он, сжав крепче на ней пальцы. — Нужно быть совсем законченными кретинами…

— Не надо, — оборвав слова, вставила Гермиона. — Не… Не надо.

Поджав скривившиеся губы, Драко шумно сглотнул, проталкивая скомканные буквы.

Пройдясь ладонями, он осторожно отодвинул ее волосы назад, открыв ключицы, что выглядывали из раскрывшейся рубашки.

Скользя по его кистям, Гермиона опустила веки вниз, втянув морозный воздух.

Раскрыв их через несколько секунд, она вновь оказалась в самом теплом облаке его увядшего тумана.

— Можно… — робко начала Гермиона. — Можно я снова воспользуюсь твоей палочкой?

Застыв на ней прохладной ртутью, Драко тяжело вздохнул и вытащил из ниоткуда свое древко.

Вновь обхватив отданную палочку, Гермиона обернулась на ни разу не явивший свое пламя камень и направила золотой луч в камин.

Вспыхнув шумным треском, многолетние поленья загорелись, освещая комнату запахом тусклого огня.

Вернув свое лицо на ожидающего Драко, она опустила палочку на подлокотник и неспешно подняла глаза.

— Мне кажется, пора создать новые воспоминания, — тихо сказала Гермиона, придвинувшись обратно к напряженному лицу.

Оставив быстрый поцелуй на шее, она опустилась на его плечо, в который раз наполнив легкие древесным жаром хвойного сандала и теплеющего кедра ледяной зимой.

Если бы магия с подобным видом где-нибудь существовала, она заставила бы его запах навсегда остаться в ней; чтобы он каждое мгновение мерцал в холодных легких, циркулируя спорами яда; чтобы он каждый час напоминал; чтобы ни один вдох, ни один миг, ни один разлученный день не чувствовался раскаленными металлами; чтобы лишь только этот обжигающий металл свой каждый вдох ее полосовал.

Медленно отстранив опущенные янтари, она невольно зацепилась ими за расслабленную руку.

Чернеющий узор, запачкавший фарфоровую кожу, в свой первый раз в свете пряных огней призвал ее увядший взор.

Замечая взгляд, направленный на Метку, Драко в одно мгновение оброс цепями, так отчетливо звенящими в двух склонившихся под гнетом головах.

Сжав дрогнувшие пальцы в обессиленный кулак, он развернул предплечье, спрятав темные чернила.

Поймав его запястье, она вперилась в бледную кожу, вновь возвращая образ страшного клейма.

— Грейнджер, — пытаясь вырвать руку, умершим шепотом сопротивлялся Малфой.

— Ты заметил, что у меня на бедре есть отвратительный шрам? — внезапно у него спросила Гермиона, метнувшись запылавшими зрачками вверх. — Я тебе теперь нравлюсь меньше из-за него?

— Метка убийцы и приспешника психопата и твой шрам на бедре — это разные вещи, Грейнджер, — выдавил он, стиснув челюсть и снова потянув обратно свои пальцы.

— Нет, не разные, — сжавшись крепче, она подалась вперед, шипя на него своим вдохом. — Потому что обе эти вещи ничего не значат.

— Грейнджер.

— Да когда же ты уже поймешь это? — придвинувшись вплотную и замерев у искривленных губ, выдохнула Гермиона. — Я хочу всего тебя, — скользя ладонью вверх и накрывая вздутые от гнева вены, говорила она, выпуская мягкий кислород. — Все твои части. Без исключений.

— А я не хочу, — вонзая вновь плохо заточенный клинок ей прямо в сердце, выплюнул сорвавшимся от хрипа голосом дрожащий Драко. — Я не хочу их.

Прозрачные кристаллы самых диких, острых, раскаленных в дыме жидкого азота льдов в который раз осыпали свой пепел на сетчатку глаза; в который раз ни разу не затянутая полость разрасталась вширь; в который раз день обрастал неясной тенью; в который раз темнейший свет — и тот погас.

Что делать, если в ее пальцах были лишь кривые зеркала его бессилия?

Что делать, если все, что она могла, — молча плакать на его руках и обнимать?

Зачем ему объятия, в которых нет ни капли утешения?

Зачем ему слова в том месте, где звук голоса отныне грех?

Она даже не могла снять свое кольцо и сделать что-нибудь, чтобы облегчить его ношу теми чертовыми силами, которые только для этого и были ей даны.

В какой из дней их шаткий дом развеет чары солнечного света?

— Это закончится, — мокрыми буквами сквозь соль, стекающую на его плечо, шептала Гермиона. — Вот увидишь, все пройдет.

В какой из дней сплетение их рук на пике выдоха коснется пола?

— Однажды мы будем счастливы, Драко. Я чувствую.

В какой из дней последний час, последний вдох смешавшегося пряного сандала, кедра и жасмина, едва перебирая травяные вкусы, преломленные лучи, капли плохо закрученного крана, первое начало и живительный конец, наконец, ступит на их пальцы, наконец, явит тот заблудший цвет и аромат сирени, флоксов?

— Конечно, Грейнджер.

В какой из дней их рай придет?

Мягко скользнув на позвонки, Малфой уронил свой лоб в изгиб пульсирующей шеи.

Прижимаясь крепче, два заблудших путника на перепутье оказались в неизвестной комнате с холодным воздухом, который даже выдохи двух тел были не в силах отогреть.

Десять.

Еще не время.

Десять.

Не в этот раз.

До жжения втянув аромат зарытого в безвольной дымной пелене; пропитанного кислыми и горькими следами сада, Гермиона выдохнула кислород, мгновенно впившийся в бледную кожу, и не спеша приподнялась с его плеча.

Вновь обращаясь взглядом к ангелу, вновь обращая взгляд на спрятанные крылья, которым сломанные кости из последних сил пытались так отчаянно не позволять упасть, Гермиона медленно взмахнула пальцами наверх и робко обхватила драгоценность.

С трепетом поглаживая маленький цветок, она тонула в ярко вспыхнувшем огне, которым в один миг взорвали черные зрачки пространство.

— Спасибо, — отнимая кисть от розового золота, сказала Гермиона. — Мне очень понравилось, — подаваясь ближе, она опустила на бледнеющую щеку мягкий поцелуй. — Спасибо.

Растягивая самодовольную усмешку, Малфой резко обернулся, уловив второй — так и не опущенный на щеку — поцелуй, и сжал одной ладонью ее подбородок.

Смыкаясь с силой, он прикусил разомкнутые губы, вынудив Гермиону замычать.

Отстранившись со смешком, Драко хитро прищурился, явно довольный своим видом.

— Я буду носить твои подарки не снимая, — размеренно начала Гермиона, натыкаясь на горящий жар растекшегося во ртути серебра. — Могу ли я рассчитывать на то, что мою пижаму с динозаврами ты будешь надевать с такой же периодичностью?

— Никогда, — оскалив зубы, выдавил он злобно.

То есть это он думал, что выглядел злобно.

Подавив улыбку, она закатила глаза.

— Мне нужно в душ, — негромко сказала Гермиона, потянув на себя плед.

— Я схожу после тебя.

Замерев на одну секунду, она заговорщически хмыкнула и не спеша приподнялась с дивана, продолжая тянуть ткань.

— Пошли со мной, — легким тоном бросила она, еще больше обнажая Драко.

Оставив небольшой кусок на нижней части тела Малфоя, она вперила янтарь в навеки потерявший светлые оттенки цвет и замерла, затихнув в ожидании.

— Грейнджер, — низким рычанием выплевывая звук, он наклонился к ней, схватившись за остатки пледа.

— Только… — полностью игнорируя его плескавшийся вокруг них огонь, продолжила Гермиона беззаботно. — Только мне сначала нужно… — нервно заморгав, она покрылась пятнами. — Тебе нужно дать мне две минуты в уединении.

Выпустив хриплый смешок, Драко откинулся на спинку старого дивана, вновь обводя ее фигуру, обернувшуюся в плед, насмешливым потоком ртути.

— А что, до этого уровня наши отношения еще не доросли? — посмеиваясь, поинтересовался Малфой.

— Дурак, — рванув на себя плед, отрезала она и тут же развернулась, направляясь к лестнице и не смотря — изо всех сил — на его обнаженный вид. — Жду тебя через две минуты в душе, — крикнула она, шагая по холодной лестнице.

Забежав в комнату, Гермиона скинула с себя колющую шерсть и проскользнула в ванную.

Стоя спустя почти пять минут в клубах поднявшегося пара, она наконец услышала щелчок двери.

Оставаясь лицом к покрывшейся испариной ребристой плитке, Гермиона сквозь шум воды была не в силах различить по звукам действия затихшего у нее сзади Драко.

Сто двадцать две.

Ровно через сто двадцать две секунды к ее лопаткам прикоснулся теплый воздух появившегося тела.

Затаившись за ее спиной, Малфой молча стоял безликой тенью.

Глотая влажный кислород, Гермиона со всей своей гриффиндорской храбростью медленно обернулась, тут же натыкаясь на умершую в потоке глины вязь.

Одна.

Ему понадобилась ровно одна секунда, чтобы потерять давно уже потерянный контроль.

— Блять, — кинувшись вперед и опоясав талию рукой, Малфой сквозь зубы прорычал, прижав ее к холодной плитке. — Это абсолютно точно была плохая идея.

Наваливаясь на зажмурившееся ото льда на дрогнувших лопатках тело, Драко припал губами к шее, жадно скользнув ладонью вниз.

— Ах ты маленькая коварная ведьма, — сжимая грудь, пробормотал он низким хрипом. — Ты знала, что так будет.

Ощутив теплую плоть на своем животе, Гермиона подавила стон, прикусывая губы.

— О, я на это надеялась, — теряясь в чувствах мокрых поцелуев на плечах, шептала она, запрокинув шею.

Обдавая выстрелом усмешки, Малфой пропустил сквозь пальцы в один миг вставший сосок.

— Грейнджер, ты такая распутница.

Двинув бедрами вперед, Малфой проехался по ее коже, вынудив Гермиону судорожно вскинуть руки и схватиться за его плечо.

— Распутница? — рассмеялась она, но была вынуждена проглотить свой смех, когда Драко в очередной раз к ней толкнулся, потираясь о живот.

— Ага, — промурлыкал он, с силой сжимая ее грудь.

— Кажется, ты доволен этим фактом, — растягивая уголки губ в кривой улыбке, она чувствовала, как он следует по ее телу вниз, не прекращая опалять дыханием откинутую шею.

Сквозь брызги капель, что едва ссыпались на тела, отталкиваясь ото дна ванны и шумя где-то вблизи двух душ, в который раз нашедших склеенные части друг у друга, маленькая комната впитала запахи туманного потока пара и тепла, и ни одна из составляющих не была выпущена водной гранью.

Его сандал и пряный кедр; их запахи хвои, уда и дождя; жасмин, ветивер, летний сад и звезды — в который раз обосновались в хрупком доме навсегда.

Ступая ниже и скользя по животу, его ладонь погладила пылающую кожу и метнулась вбок, мгновенно обхватив бедро.

Оторвав от пола и закинув ее ногу на себя, Драко вынудил Гермиону крепче сжать трепещущие пальцы на его склонившемся плече.

Поддерживая ногу на весу и прижимаясь ближе, второй рукой Малфой проехался по телу вниз, не разрывая поцелуев на пульсирующих точках.

Накрыв подушечками пальцев клитор, он словил ее затихший вдох.

Сомкнувшись на раскрывшихся губах, он неспешно начал выводить круги, без остановки наслаждаясь пойманными всхлипами.

Лениво проскользнув сквозь зубы языком, Драко в который раз смешал два мягких вкуса.

Ведя ладонью вниз по его телу и пытаясь нащупать оторвавшуюся от нее несколько мгновений раньше часть, Гермиона натолкнулась на рычащий рык, с которым он отнял от нее руку.

Обхватив запястье, так отчаянно стремящееся коснуться его плоти, Малфой закинул его на свое плечо и с силой впился в ее губы.

Вновь вернув пальцы и обосновав их между ее ног, он еще один раз потер набухший клитор, прежде чем осторожно скользнуть вниз, остановившись у намокшего от ее влаги входа.

Сжав ладонь крепче под коленкой и в который раз столкнув два языка, Драко немного надавил, кончиком погружаясь во влагалище и сглатывая ее приостановившийся без вздохов всхлип.

Замирая у нее внутри и размыкая губы, он склонился свои лбом к ее, тихо дыша и опаляя ее робким вдохом.

— Все хорошо? — едва слышно прошептал он севшим басом.

Приоткрыв закрывшиеся веки и попытавшись отыскать его зовущий вид, Гермиона медленно вдохнула и мгновенно сократила расстояние разомкнутых по его воле губ.

— Да, — выдохнула она, подаваясь ближе и в который раз крадя прохладный вкус.

Отвечая на неспешный поцелуй, Драко прижался к ноющему клитору ладонью, продолжая проникать.

Не прекращая обводить ее язык своим, он неглубоко ввел в нее палец и начал двигать им, растягивая узкий вход.

Схватившись крепче за плечо и запустив трепещущую кисть в серебряные волны, Гермиона шумно выдохнула в его рот, когда Драко в очередной раз двинулся сквозь влагу.

Внезапно Малфой вышел из нее и оторвал свой вдох.

Оросив следами ее шею, он проследил дорожку к уху и несильно прикусил.

Его ладонь скользила по всей ее плоти, размеренно размазывая влагу по распухшим половым губам и каждый раз надавливая на желающий прикосновений клитор.

Зарывшись носом в шелковые пряди, что склонились к ее мочке вниз, Гермиона глухо простонала, когда Драко сжал между пальцами ее пульсирующий нерв.

Она почти увидела мурашки, вмиг покрывшие фарфоровую кожу, но опустившиеся веки не дали ей отчетливо этот рисунок уловить.

Проехавшись по ее влаге, Малфой вновь надавил на вход, заставив Гермиону остановить дыхание.

Она чувствовала, как Драко пытался двумя пальцами проникнуть глубже, но едва дышащий огонь на тонких тканях вынудил Гермиону тихо хмыкнуть, пряча сморщенный от дискомфорта нос в его склонившемся плече.

Повернув к ней шею и прижавшись теплыми губами к гулко бьющейся под кожей вене, Малфой оставил быстрый поцелуй и замер, оставаясь в ней едва внутри.

— Тише, — низкой вибрацией проговорил ей Драко. — Тише, расслабься.

Гермиона ощутила, как непроизвольно сжала его еще больше, и зажмурилась сильнее, попытавшись втянуть запах его кожи и пустить в свою застывшую без кислорода кровь.

Выскользнув из нее, Малфой снова погладил ее клитор, что-то невнятно прошептав в разметанные кудри.

Она прекрасно поняла еще минутами назад в гостиной, что без подготовки ей его никогда так сразу не принять.

Но осознание того, что это пламя, робко опаляющее хрупкие от растяжения, натянутые части, лишь от аккуратного проникновения его кончиков пальцев, так отчетливо горит внутри, заставило ее прикусить губы.

Подняв лицо и вынудив заплывший в дыме тьмы янтарь столкнуться с серебром, Драко вонзил в нее свой взгляд, не прекращая гладить клитор.

Смотря в ее глаза, он осторожно сдвинулся ладонью вниз и, сжав удобнее ее колено, все еще крепко сцепленное и прикованное к теплому бедру, начал входить в нее двумя пальцами снова.

Оставив все движения расширившихся легких, Гермиона изо всех возможных сил старалась не позволить своему лицу принять вид маски того дискомфорта, который ощущала зона между ее ног.

— Дыши, цветочек, — тихо сказал Драко, продвинувшись немного глубже.

Она знала, что он вошел в нее совсем чуть-чуть, и она знала, что он никогда не причинит ей боли.

Его лицо прямо сейчас было самым прекрасным олицетворением всей нежности на этой давно взорванной планете.

Драко был так нежен и так осторожен, что распускающиеся соцветия цветов в ее груди вполне способны были облегчить своим вниманием тот непривычный жар, которым опалились ее части.

Нервно заморгав, когда он вновь скользнул немного дальше, и громко выдохнув зажатый воздух через рот, она почувствовала, как он вытащил из нее пальцы.

Поймав его запястье, Гермиона подалась вперед, крепче соприкасаясь бедрами.

Направив напряженную ладонь в который раз между раскрытых ног, она прижалась к нему своим вкусом.

— Грейнджер, — глухо выдохнул пытающийся отстраниться Малфой.

— Все хорошо, — шепча губами на его губах, заверила прильнувшая поближе Гермиона, надавливая его пальцами на свою плоть.

— Грейнджер, тебе не нужно…

— Пожалуйста, Драко, — вновь не позволив ему отстраниться, перебила она жалящие буквы. — Все хорошо, — не размыкая своих пальцев на его, тихо она пробормотала.

Скользя в бурлящие сомнением, едва подрагивающие губы, Гермиона мягко выдохнула в его рот, придвинувшись плотнее.

Она почувствовала, как ладонь на ней вновь ожила, накрыв пылающие части.

Ослабив хватку, она провела по его телу вверх, обрисовав напрягшиеся мышцы, и обосновалась на привычном месте.

Подаваясь на нее, Драко в который раз прижал ее плотнее к давно выросшей в заплывших градусах стене и снова опустился пальцами к раскрывшемуся входу.

Несмело надавив, он принялся растягивать тонкие ткани.

Разомкнув их общий вдох, Малфой мгновенно опустил влажные губы на разгоряченную скулу, а потом щеку, шею, мочку и ключицы.

Осыпая нежными поцелуями все близлежащие для него зоны, он вновь заставил Гермиону утонуть в мерцающем потоке зимнего дождя.

Опаляя ее самым трепетным и самым нежным, чутким и прекрасным сном, тихо шепча ей в перерывах между смятыми следами, опадающими на лицо, Драко медленно вводил с каждым затихшим вдохом пальцы глубже, неспешно двигаясь вперед.

Сжав крепче его наклонившиеся плечи, Гермиона повернула голову к нему, поймав очередной упавший поцелуй на ее щеку.

Зарываясь носом и соприкасаясь с ним; вдыхая запахи сандала и паря в смешавшихся туманах плотного потока пара, опаляющего два лица, Гермиона, тихо хныча и прикусывая губы, ощутила, как он полностью вошел, остановившись где-то в глубине.

Едва пылая робким пламенем растянутой вокруг его костяшек части, она шумно выдохнула в распалившееся серебро его растрепанной макушки.

Оставаясь неподвижным несколько мгновений, Драко опустился большим пальцем на набухший клитор и несильно надавил, заставив ее вновь захныкать.

Погладив еще раз, он мягко двинулся назад, принимаясь медленно толкаться, с каждым выдохом немного ускоряя темп.

По-прежнему надавливая на клитор, по-прежнему посасывая кожу, что пылала на щеках, на шее, на дрогнувших ключицах, Малфой вынуждал вцепившуюся в него Гермиону тихо всхлипывать и хрипло выдыхать, отчаянно хватаясь за склонившиеся плечи.

Не прекращая двигаться, с каждым толчком впиваясь с новой силой и растягивая вновь и вновь, он медленно являл ей неизвестные мотивы, которые лишь раз — по его воле — звонкими колоколами зазвучали в ее голове.

Это… Это было приятно.

И не совсем.

Это снова было тяжело для объяснения, и это снова был очередной явившийся — по его воле — парадокс.

Как будто он владел неясным пунктом управления, ключом, который заставлял ее испытывать противоречащие чувства, противоречащие ощущения, эмоции, клубы явившегося пара, дым; как будто вновь, смотря на то, что это именно она эмпат, он выдавал ей что-то, до чего ее мертвый разум до сих пор не смог дойти, не смог добраться; как будто ее чувства даже не сформировались; как будто он, смотря на них, давно свои сформировал.

Робко постанывая в его грудь и утыкаясь в кожу, Гермиона даже не смогла вспомнить момент, в который Драко переместился выше; в который его губы оторвались от ее лица; в который ее обессиленные веки вновь упали в его омут; в который его пальцы вновь толкнулись с силой в ней.

Создав хлюпающий звук, Драко начал двигаться, поспешно набирая темп.

Выплевывая влажный воздух прямо на него, она крепче ухватилась за шумно дышащего над ее ухом Малфоя.

Гулкая рябь, гулко забившийся под ее вдохом ритм, гулкие звуки, буквы и оставшиеся песни — на диване, в хвойном облаке гостиной, в чьей-то жизни, что произошла веками раньше и опять произойдет — в который раз нашептывали тайны и в который раз толкали ее вниз.

— Драко, — вцепившись в него, Гермиона ощутила первые позывы к сокращению.

Крепче перехватив колено, он подался вперед.

Почувствовав, как дрогнула ее нога — единственная, создающая опору, — она вжалась в придавившего ее всем телом Драко и громко простонала, ощутив, как судорога выбила из легких его яд.

Дергаясь в волне накрывшего оргазма сквозь жжение растянутых частей и пламя, едва дышащего робкими остатками, Гермиона жалостливо завывала на его груди трясущимися буквами сквозь выбитые стоны, даже не пытаясь контролировать те звуки, что без остановки из нее текли.

Оставив все движения и замерев внутри, пока она сжималась вокруг его пальцев, Драко уронил голову к ней на макушку, хриплыми выдохами опаляя слух.

Содрогнувшись в свой последний раз, она глубоко вдохнула и неспешно выпустила кислород, иссохшим вкусом обдавая его кожу.

Еще минуту их заплывший образ оставался неподвижным, прежде чем Малфой медленно скользнул назад, неспешно выходя из Гермионы.

Не удержав почти неслышный всхлип от робко воспылавшего на тонких тканях дискомфорта, она прикусила губы, попытавшись не скривиться, когда Драко отпустил ее ногу и поднял освободившейся рукой лицо.

— Прости, — прошептал он, накрыв ладонью половые губы.

— Все хорошо, — мазнув носом по его скуле, она мягко расцепила сжавшиеся пальцы и нырнула ими в гладкий шелк разметанных от беспорядка прядей.

Оставив пульсирующую часть, Драко подался ближе, вновь заставляя ее ощутить твердую плоть на животе.

Соединяя их разорванный — давно объединенный — вкус, он той же рукой, которая мгновениями раньше проникала внутрь Гермионы, обхватил себя и медленно размазал по своей длине ее застывшую на его пальцах влагу.

Размеренно задвигав кулаком, с каждым мазком касаясь раскалившейся головкой ее живота, Малфой шумно дышал, ветрами эвкалипта выдыхая в приоткрывшиеся губы.

Несмело приподняв глаза, она натолкнулась на зажмурившиеся в блаженстве веки, отчаянно трепещущие от движений его рук.

Опуская янтари в проем — мельчайший — между тел, Гермиона, как завороженная самым мощнейшим заклинанием, уставилась на вид.

Вперив вторую руку около виска и заключив в тиски давно уже отдавшееся ему тело, Драко каждый свой взмах хрипло дышал, сквозь стиснутые зубы выбивая воздух.

Почему он не разрешил ей прикоснуться?

Ей нужно было прикоснуться к нему.

Больше всего на свете прямо сейчас ей нужно было к нему прикоснуться.

Подавшись вперед, Гермиона захватила пересохшими губами его маленький сосок, который ей хотелось облизать еще в гостиной.

Выпутывая одну кисть из прядей, она провела по его спине вниз, обняв как можно крепче.