Глава 25 (2/2)

Он что-то говорил ей?

Спустя несколько секунд Гермиона смогла услышать, что она все еще визжит, выкрикивая его имя.

— Тише-тише, все закончилось. Просто дыши.

Задыхаясь от палящей рези у себя в трахее, она сглотнула спертый кислород.

Внезапно теплая рука открыла ее рот, вливая жидкость.

— Давай, милая, это зелье.

Проглотив его скорее неосознанно, чем по своей воле, она почувствовала, что рука еще раз поднесла другую склянку.

— Примешь для меня еще одно, цветочек? Давай, — вливая жидкость, он держал ее лицо. — Вот так. Умница.

Пытаясь сфокусироваться на фарфоровом куске мерцающего света, Гермиона почувствовала под ногой обрыв.

Всхлипнув, она опять заплакала, ощутив его ладони на себе.

— Я же говорил тебе… — сдавленно прошептал Малфой.

— Драко, — вновь срываясь на рыдания, Гермиона вспомнила всю его боль.

— Грейнджер, тише. Тише, все хорошо.

Как ты способен жить с этим?

Почему?..

Почему?..

— Тише, милая, все закончилось, — убрав растрепанные волосы с лица, Малфой продолжил гладить ее щеки.

— Как ты терпишь это, Драко? — обессиленно спросила она, ощущая спазмы во всех органах внутри.

— Ты не должна была почувствовать все это, — прошептал он, ближе подавая ее на себя. — Зачем ты вообще…

Новый всхлип проехался ножами по двум неживым телам.

— Ладно, тише, — вновь вытирая влагу, что текла с ее лица, мягко остановил Драко. — Все прошло.

Почему?..

Почему?..

— Я смогу исправить это, — едва слышно прошелестела Гермиона. — Я сейчас немного отдохну и попытаюсь исправить…

— Ты больше никогда не будешь совершать подобное, Грейнджер, — ледяным голосом отрезал Малфой.

— Нет.

— Это не обсуждается, — прорычал он. — Больше никогда.

— Драко, — дернувшись в его руках, Гермиона ощутила горечь.

— Давай потом это обсудим, ладно?

Его лицо блестело капельками пота, как оставленные блики на прозрачном полотне.

Серебряные радужки были затянуты испугом, который волнами плескался, обдавая ее вид.

— Меня сейчас стошнит, — успев сказать за две секунды до того, как ее вырвало, Гермиона попыталась вырваться из его рук, но он лишь крепче обхватил ее и сжал другой рукой мешающие пряди.

Прошептав очищающее заклинание и наколдовав ей воду, Драко подал еще одну прозрачную склянку.

— Держи, выпей.

Трясущимися пальцами она сглотнула новое зелье, запивая водой.

— Все хорошо, — поглаживая по спине, бормотал Драко. — Продолжай дышать.

— Зачем тебе с собой столько зелий? — тихо поинтересовалась Гермиона, снова откидываясь на его плечо.

— Я шел к тебе, Грейнджер, — обхватывая ее крепче, сказал Малфой. — По опыту наших предыдущих встреч я понял, что мне нужен ящик зелий, когда мы занимаемся.

Его лицо было таким красивым.

Таким красивым, но смотрящим каждый раз с тоской, обложенной смирением и горем.

— Почему ты не уходишь? — безжизненно спросила Гермиона. — Ты ведь говорил, что оставишь меня лежать на полу и уйдешь. Почему ты не уходишь?

Шумно выдохнув, Драко ничего ей не ответил, продолжив мерно гладить ее волосы и всматриваться в янтари.

— Я думаю, ты мазохист, — внезапно проговорила Гермиона, обращая все внимание к себе. — Может быть, где-то в глубине души и неосознанно, но я не вижу других объяснений для того, что ты по-прежнему льешь себе в горло воду, когда вокруг тебе с открытыми руками предлагают кислород, — почувствовав, как его пальцы дрогнули, она продолжила давить на рану. — У тебя перед глазами есть противоядие, зелье от боли и наркотик, что не нанесет вреда. Тебе добровольно его предлагают, Драко, но ты отказываешься, выбрав страдать. Ты заставляешь себя жить во тьме, насильно закрывая веки, когда вокруг полярный день.

— Ты не знаешь, о чем говоришь, — хрипло отозвался Малфой. — Моя судьба давно обречена. Я жертвенник, что носит бомбу. И если ты останешься со мной, то попадешь в мою могилу.

— Будет не так холодно, как по отдельности.

— Блять, да неужели ты не понимаешь? — отстраняя ее от себя, разразился Малфой.

— Я понимаю, Драко, — опираясь пальцами о пол и поджимая ноги, она подалась на задыхающегося и раненого зверя. — Очень хорошо. Мне кажется, что ты не до конца все вспомнил.

— Ты можешь убежать, — выплюнул он хрипло, смотря расфокусированным взглядом на ее плечо. — Ты можешь скрыться, Грейнджер. Начать счастливую и властную себе любыми правилами жизнь. Вдали от этой гнили, вдали от психопатов и войны. У тебя есть возможности на это, у тебя есть все шансы это совершить.

— Ты видел мое воспоминание, Драко, — оборвала его Гермиона. — Всю оставшуюся жизнь, что ты мне напророчил, и если ты забыл, то та, что не продлится долго, я буду озираться и смотреть, чтобы какой-нибудь охотящийся за подобным не выявил во мне меня. Я буду ждать от каждого, кто будет рядом, подвоха и удара в грудь. Остаться вдалеке от мира, к которому я так тянулась и которого ждала. Я буду счастлива, по-твоему?

— Брось, Грейнджер, — устало выдохнув, он прикрыл веки и сжал ладони в кулаки на несколько секунд, прежде чем снова выстрелить ей в спину. — Найдешь себе того, кто сделает тебя счастливой.

Ощутив последний раскаленный жар, она сглотнула пары.

— Я нашла.

Выпустив звук, как от удара под дых, Малфой со всей силы саданул сжатой ладонью по полу, уткнувшись лбом в стоящее с ним рядом кресло.

— Не делай этого, — сдавленным шепотом прохрипел Драко.

Замечая волны ряби, она нахмурилась, обратив взгляд на новоявленные изменения, растущие перед ее лицом.

Во всех оставленных на полу вазах появились флоксы.

— Драко, — беззвучно выдохнув, она окликнула сидящего у края. — Посмотри.

— Грейнджер, не надо.

Подползая к скорченной фигуре, Гермиона положила кисть на спину Драко.

— Не надо, — проскулил он, вновь ударив камень, что его укрыл.

Уткнувшись носом в его лопатки, Гермиона поднесла вторую руку к стиснутым пальцам.

Проводя по сжатому кулаку, она медленно обхватила его пальцами и, разжимая, мягко погладила, вложив свою ладонь.

— Драко, прошу, посмотри, — отдавшись вибрацией, вновь попросила Гермиона.

Нехотя отрывая голову от ткани, Драко уставился на ближайшие вазы.

Замирая и задерживая воздух, он безрадостно прыснул, уронив обратно лоб на кресло.

— Сука, — выругался Малфой, ударившись еще раз головой. — Флоксы.

— Флоксы, — прислонившись грудью и всем телом к спине Драко, она выпутала пальцы и неспешно его обняла, положив обе ладони на его живот.

Утыкаясь носом и вдыхая ароматы сандала, кедра и распущенных цветов, Гермиона обросла мечтой.

Тяжело дыша, он еще несколько мгновений позволил себя обнимать, прежде чем обхватить ее ладони и развести, заставив оторваться.

Оборачиваясь и садясь лицом, Малфой вымученно выдохнул, подняв на нее грозовые блики, затянутые самым страшным образом кошмара, что ей спадал на глаза каждую ночь.

Едва поведя шеей, он вновь установил барьер между двух давно тянущихся друг к другу частиц.

В очередной раз забирая все лучи, минутой ранее обретшие сияние, он перерезал оба горла, так и не коснувшись своего ножа.

Вперившись опустошенным взглядом в обрамленное глупыми убеждениями серебро, Гермиона снова захотела плакать.

Но она не станет больше плакать.

— Я думала, мы с тобой похожи, — почти неслышно выдавила Гермиона. — Я впервые после появления своего дара ощутила что-то, что хотела ощущать, хотела заново узнать, хотела разгадать, проверить, — сглотнув, она с трудом перевела дыхание. — Но я ошиблась, Малфой. Я снова ошиблась.

Рывком поднявшись на ноги и пошатнувшись, Гермиона перегнулась через кресло, отыскав в лежащей мантии свою лозу.

— Диффиндо! — проходясь по всем соцветиям, она полосовала лепестки и стебли. — Диффиндо! Диффиндо!

Тяжело дыша посередине вороха из опускающихся на пол изувеченных цветов, она смотрела на Аида, так и не решившегося ее похищать.

Безэмоционально наблюдая за ее действиями, Драко опустил глаза, принявшись изучать застеленный ошметками от лепестков и листьев пол.

— Почему ты ничего не стала спрашивать про моего отца? — внезапно выдал он.

Присев в кресло и убрав в карман брюк палочку, Гермиона несмотрящим взором вперилась в оставшегося Драко на полу.

— Я понимаю, почему ты не рассказал мне об этом, — пустым голосом отозвалась она. — Я не знала, готов ли ты рассказывать сейчас.

— Он провел там два месяца, — сдавленно начал Малфой. — А потом Темный Лорд решил, что он нужнее на свободе в качестве привычного пса.

— Люциус все это время был в Мэноре? — недоверчиво спросила Гермиона.

— Нет, — холодно отрезал Драко. — Он был во Франции, куда его отправил его хозяин. Отец вернулся только после смерти матери, — к концу предложения его голос превратился в лед.

Иней от него прилег на ее кожу.

— Он не знал о том, что происходило в Мэноре с твоей матерью? — звуча почти как утверждение и едва шевеля губами, спросила Гермиона.

— Нет.

После смерти матери, которую он на моих глазах пытал.

— Я хотел рассказать. Я хотел попросить о помощи, но она умоляла меня не делать это каждый блядский раз, — дыша сквозь зубы, шипел Малфой.

О, Драко…

Ее небьющееся сердце все равно ударилось о ребра, уловив мелодию его увядшей песни.

— Если бы я была на ее месте и у меня был выбор, я бы тоже не рассказала, — тихо проговорила Гермиона, ловя его жестокий взгляд.

— Почему? — взревел он с дикими глазами, обращаясь на нее. — Почему, блять?

После смерти матери, которую он на моих глазах пытал.

— Потому что я любила бы его, — смотря, как исчезают вазы и весь наведенный ею мусор, прошептала Гермиона. — Потому что я бы никогда не заставила его смотреть на это, и я бы умирала каждый раз, если бы мой ребенок это видел. Я ни за что на свете бы не причинила этой боли осознанно тому, кого люблю, и всеми силами бы умоляла бросить меня и не говорить.

— Но он мог спасти ее! — прокричал Малфой, оставаясь тысячей колоколов в пространстве. — Он мог сделать что-нибудь, если бы она позволила мне рассказать, блять!

Почему все это случилось с тобой?

— Ты ведь пытался сделать это, я уверена, — сказала Гермиона, глядя на умирающего у ее дрожащих ног. — Я уверена, что ты перепробовал все. Что бы смог сделать твой отец?

— Он сильнее меня! И влиятельнее! Отец спас бы ее. Он спас бы ее! — рыча, как обозленное животное, Драко в очередной раз погибал.

— Как она умерла?

Со всей силы откидывая кресло в сторону, он закричал.

— Из-за меня, блять!

Снежная лавина упала на ее лицо, заставив содрогнуться.

Поднявшись на ноги, Драко прошел к стене, пряча на той свое лицо и оставаясь сгорбленной фигурой перед ее взором.

— Она сделала это сама… — почти не извлекая звуков, изрекла Гермиона, улавливая спазм в его руках.

Встав с кресла, она так и не решила, уходить ей или подойти к нему.

Ее отравленный и мертвый разум давно уже определил исход.

— Я лежал рядом с ней, когда она умирала, — отскакивая от стены, буквы песком ложились ей на веки. — Знаешь, какие слова стали ее последними?

Сглатывая разъедающий комок, она оперлась лбом о камень рядом с Драко.

— Имя моего отца, — выплюнул Малфой, ударяя стену.

Перехватывая его руку, Гермиона обхватила кровоточащие и раздробленные кости во второй раз за день.

— Она говорила мне, что любит меня и гордится мной, пока еще была в сознании, — продолжая глотать порох, говорил он тихим свистом. — Но последнее, что она выдохнула за секунду, как уйти, было его имя.

Пальцы подрагивали у нее в руке.

— И я не сказал ему об этом, — произнес Малфой. — Я не показал ему это в своих воспоминаниях, когда он смотрел их. Я скрыл это от него.

Попытавшись вырвать свою руку, он натолкнулся на еще один захват.

— Потому что он не заслужил узнать об этом! — усиливая вой, прокричал Драко. — Потому что это он виноват во всем, что произошло, блять! Потому что он не должен был позволить этому случиться! Потому что он не должен был уезжать! Потому что он не должен был проебываться! Потому что он не должен был вообще вступать в ряды этой безносой мрази!

Выхватив ладонь, он снова раскрошил свои костяшки.

— Хватит! — пригнувшись и проскользнув под руку, Гермиона встала перед его лицом, спиной опершись о стену. — Перестань калечить себя.

Столкнув свои зрачки с ее, он снова приложился со всей силы кулаком в нескольких миллиметрах от нее.

Подаваясь вперед, Гермиона обвила его тело, прижимаясь полностью к нему своим.

— Хватит. Хватит, — сжав как можно крепче, она бормотала в его грудь. — Перестань делать себе больно.

Чувствуя вес его запястья на спине и пальцы в локонах, она вдохнула соль.

— Я не смогу потерять и тебя, Грейнджер.

Полоснув по всем раскрывшимся от его баса ранам, он в миллионный раз за эти дни ее похоронил.

Когда все это набрало такие обороты?

В какой момент вокруг всей жизни перестал существовать огромный мир, оставив у нее в районе мертвого и сгнившего от его голоса и цвета сердца лишь отсвет созвездия по имени Дракон?

Это произошло в начале декабря?

Пятнадцать дней назад?

Четырнадцать?

Тринадцать?

Почему по ощущениям она прожила жизнь и уже видела мерцающие финишные ленты?

Почему он каждый раз, подобно зверю, нападал на ее незащищенный вид?

Почему ей хотелось попасть в ловушку?

Почему она не вылезет, зная о том, что замка нет?

— Ты обрекаешь себя потерять меня дважды, Драко, — робким шепотом она пустила волны по его груди. — Но так и не узнав, как это будет ощущаться до потери.

В последний раз вдохнув все молчаливые ответы и сжав его сильнее на секунду, Гермиона отстранилась, пройдясь пальцами по изувеченной руке.

Высвободив свою палочку и взяв его ладонь, она направила на нее древко.

— Ты можешь не делать этого, я все равно левша.

— Я знаю, что ты левша, придурок, — пробубнила Гермиона, продолжая шептать заклинания.

— Какой-то вы не очень доброжелательный целитель.

— Мой пациент мазохист и идиот, — вернув его правой руке прежний вид, она не убрала своей ладони.

Опускаясь взглядом на их соединение и пройдясь по костяшкам большим пальцем, Гермиона снова ощутила иглы у себя в трахее.

— Если бы я была чистокровной…

— Не смей, — выворачивая руку и хватая ее за запястье, прошипел Драко. — Как ты, блять, вообще могла подумать о подобном? Ты была, блять, у меня внутри, — рычал он прямо перед ее носом, наклонившись вниз и стиснув ее кость. — Ты почувствовала, что твоя кровь хоть что-то значит для меня?

Поджав губы, Гермиона опустила свои янтари.

Схватив второй рукой за подбородок, он вскинул ее голову наверх.

— Отвечай, — потребовал Драко. — Ты почувствовала это, Грейнджер?

— Нет, — выдохнула она беззвучно.

— Тогда почему ты спрашиваешь?

— Потому что я не хочу верить в то, что вся твоя причина заключена лишь в глупом и бессмысленном стремлении защитить то, что у тебя совсем не просит о защите. Потому что мне будет легче верить в то, что ты считаешь меня недостойной своей крови, чем знать, что это не имеет смысла для тебя, но ты по-прежнему отказываешься и делаешь нам двоим больно.

— Грейнджер…

— Давай продолжим завтра, — выпутываясь из его хватки и направляясь к оставленному дневнику, сказала Гермиона.

— Нет.

Тяжело вздохнув, она взяла лежащую на кресле мантию.

— Малфой, — надевая ткань, измученно пробормотала Гермиона. — Я подумаю, что можно сделать, и попытаюсь применить либо другой способ, либо же сделать что-нибудь, не опуская твоих стен окклюменции. В любом случае мы будем продолжать…

— Я занят завтра, — оборвал он ее голос.

— О, — остановив свои движения, выдавила Гермиона, — хорошо.

Спрятав тетрадь в карман мантии, она прочистила горло и обернулась на подпирающего стену Драко.

— Это… — нервно заикаясь, начала она. — Это связано с…

— Нет, — отрезал Малфой, убрав ладони в карманы брюк. — Я просто занят.

— Хорошо, — кивнула она, оглянувшись на комнату.

Вытянув ладонь, Драко призвал свою лежащую в углу после его размашистых киданий креслом мантию и, прошептав заклинание, надел.

Взмахнув появившимся в его руках древком, он убрал весь наведенный беспорядок, возвращая комнате ее истинный вид.

— Извини, если я тебя напугал, — убирая свою палочку, глухо пробормотал он.

— Все в порядке, — останавливаясь около двери, отозвалась Гермиона. — Ты напишешь мне о следующей встрече?

— Грейнджер, — потирая лоб и подходя к ней, едва слышно прохрипел он. — Я точно не тот, кто тебе нужен для твоих занятий.

— Какая жалость, — оглядывая его подошедшую фигуру, ответила Гермиона, — ведь у меня совсем нет выбора.

— У тебя есть выбор, Грейнджер.

— Тогда, возможно, я не хочу выбирать, — доставая лозу, проговорила Гермиона. — Возможно, мне нравится предложенный мне вариант, и я не хочу его менять, — накладывая на себя Дезиллюминационные чары, дополнила она.

— Сидящий в яме тоже думает, что свет не так красив и он ему не нужен, — обретя прозрачный вид, проговорил ей Драко. — Но если он сумеет выбраться, то тот защитный элемент, которым облачил себя от смерти его мозг, мгновенно растворится.

Открывая дверь, она вновь попала в прежний мир, что горьким ветром ей развеял кудри.

— Тогда пусть он не выбирается наверх, — оказываясь в коридоре, она шагнула вниз.