Глава XXI: Перова - Королевство трупного смрада (Часть вторая) (2/2)

– Вернёмся к нашим…

– Баранам? – перебил её профессор.

– Покойникам. Хотя, для вас, mon chéri, в этом нет никакой разницы. Вы и дальше будете спорить со мной, что эти люди мертвы?

– Я люблю размышлять поэтапно, чтобы сам вникал в сказанное и позволял своему оппоненту воспринимать информацию без лишних вопросов.

– Хотите сказать, что после вашего ответа у меня не появится ни одного вопроса?

– Именно.

– А если, предположим, ваш ответ покажется мне неполным, и я всё же, захочу задать вам ещё один вопрос?

– Не задают вопросы только покойники, потому что не могут.

Смех Перовой застал Сергея Глебовича врасплох. Он повёл бровью и в недоумении сморщил лоб, только что одна из его многочисленных теорий вдребезги разбилась о банальную манипуляцию со стороны давно умершей девушки, которая не только подавала признаки жизни, но и мыслила, что было совершенно не свойственно трупам. Новый виток размышлений возник спонтанно и требовал дальнейшего изучения, пока что профессор понял одно: покойники, несмотря на внешний вид, вполне могут жить.

– Ваш горячо обожаемый Аристотель, с которым я, к слову, согласна со всеми утверждениями, говорил о смерти, как о неизбежности, однако ввиду её, скажем, отдалённости, никто о ней не думает. А давно ли вы задумывались о смерти, mon chéri?

– Ты знаешь, с возрастом человек пересматривает многие вещи и по–разному относится к ним. Полученная в школе двойка будет казаться ребёнку концом, а повзрослевшему ему – сущим пустяком. Я прожил достаточно, чтобы не думать о смерти, встречался с ней лишь в книгах, на словах. Но когда умер отец, я встретился с ней лично.

– Не понимаю, к чему вы клоните? – прищурилась Перова.

– А я ни к чему не клоню, я констатирую факт. Факт того, что я очень поздно пересмотрел свои взгляды и так рано потерял дорогого мне человека.

– Вы полагаете, что могли изменить ход событий и спасти отца?

– Это уже третий вопрос, Перова. Странно...

– Странно что?

– Что ты живая.

К столу вернулся официант, на подносе стояла бутылка вина и большое блюдо, искусно спрятанное под металлический клош. Он вручил Сергею Глебовичу заказ и принялся разливать вино по бокалам, придерживая бутылку полотенцем.

– Давайте отвлечёмся от всех проблем и посвятим этот вечер веселью в компании музыки и вкусной еды. – Перова щёлкнула пальцами и сделала отмашку тому, кто находился позади профессора.

Из зелёного сада показалась девушка с двумя парнями. Первый покойник занял место на небольшом возвышении, похожем на сцену и обхватил контрабас тем, чему посчастливилось остаться от рук. Второй, не имеющий верхней части головы, но с торчащей из гортани флейтой, принялся играть на инструменте, как может. Ещё не до конца облысевшая девушка встала посередине и уронила голову на скрипку, судорожно задёргав по ней смычком. На удивление профессора, их общий ритм и то, что Перова назвала музыкой, было вполне мелодичным и приятным.

– Вон тот, без головы который, как на ногах стоит?

– Если у человека нет мозга, это ещё не значит, что он ничего не умеет. Сердце по–прежнему бьётся, – отвечала графиня. – так ведь? Вы можете долго доказывать мне, mon chéri, насколько важен мозг для человека, но мы, фигуры чувственные, всё пропускаем через сердце и только через него. Счастье, горе, неважно. Важно лишь то как вы к этому относитесь и как близко всё воспринимаете. У меня есть множество примеров на этот счёт, но не один из них не придётся вам по душе.

– А теперь я не понимаю к чему ты клонишь. – он закусил щёку и жадно взглянул на клош. – Открывай, Петенька, чего стоишь то?

Любимым блюдом в таком роскошном доме, полном нежильцов, оказались переваренные макароны с сосисками. Они прекрасно сочетались с вином одна тысяча восемьсот пятого года розлива, дополняя вкус мерзкими нотками скользкого теста.

– Я тоже ни к чему не клоню, лишь провожу вечер в общении с вами и моим верным другом Аксабалем. – Перова приподняла скатерть. – Дружок, покажись моему гостю.

Из–под стола выкатился на одном колесе совок для мусора с небольшой горстью мелких костей, которые начали выстраиваться в скелет собаки. Рой насекомых, что залетел из внутреннего двора, в одно мгновение окружил бывшую дворняжку. На глазах профессора неживое обретало форму и становилось живым. Кожа обтягивала мышцы и скрывалась под шерстяным покровом, в пустых глазницах появились мутные от старости глаза, а обвисшую пасть наполнили зубы и влажный язык.

– Mon chéri, познакомьтесь, это Аксабаль, некогда прислуга покойного графа Перова, а теперь мой охранник и лучший друг.

– Диковинная парода, – заметил Сергей Глебович, – я вообще в собаках не разбираюсь.

– Ну что вы, это же лабрадор! – широко улыбнулась графиня. – В этом году ему исполняется ровно двести лет! Изумительное создание, чего не попросишь, всё выполнит за небольшое вознаграждение – кусочек мяса. Это ведь именно он тогда напал на Лизу зимой, когда она возвращалась из школы.

– Что он сделал?!

– Напал… – твёрдо произнесла Перова, секунду промолчав. – Неужели Лиза не рассказывала вам об этом?

– Нет, слышу впервые.

– О! Я не думала что ваш «верный друг» способен что–то таить и скрывать. И всё же, я вела нашу беседу к некому консенсусу, но, боюсь, в данный момент прийти к нему мы не сможем.

– Что ты сделала с Лизой?! – злился профессор.

– Просто припугнула, Аксабаль порвал ей рукав на куртке, немного погрыз портфель, но это не имеет никакого значения. Каждое действие в нашем мире не происходит спонтанно. Вы понимаете о чём я?

– Ты наслала на неё собаку, но зачем?! Она тогда была ребёнком!

– Переосмысление, mon chéri, – закивала Перова. – Да, именно оно. Как ваш пример с двойкой, только мой – с Аксабалем. Забавно, не правда ли? Но а если говорить прямо, то Михаил Альбертович ведёт с вами войну гораздо дольше, чем вы привыкли думать. Лиза наш «туз в рукаве», и совсем скоро он окажется на игровом столе. Мы готовили её с самого детства для того, чтобы настроить против вас. Да, это иногда не приносило успеха, вплоть до сегодняшнего дня.

– Что с ней? Отвечай! – почти кричал Сергей Глебович.

– Скажу так: работник морга, даже после смерти, приходит на работу. С ней всё в порядке, извините, я иногда люблю чёрный юмор! А вам, всё же, стоит задуматься, какое противостояние трагичнее: война с нами или же война с собственным разумом… нет, не задумывайтесь, во всяком случае, не сейчас. Боже, я же обещала вам веселый вечер, mon chéri, а мы всё о плохом! Идёмте со мной, идёмте же, мне нужно показать вам свою гордость – театр!

Профессор от неожиданности выронил из рук вилку, графиня решительно вела его за собой через очередной коридор, по сторонам которого были расставлены вазы с цветами. Он едва не наступал на подол пышного платья, хлюпанья мокрых лап собаки слышались позади.