Part 26 (1/2)

— Ты поздно, — Чонгук обнимает себя за плечи.

Его руки покрыты мурашками, он босой и очень сонный. Стоит, переминаясь с ноги на ногу, и периодически зажмуривает один глаз, будто его сознание наполовину уже спит.

Тэхён снимает пальто, стягивает обувь с пяток и старается не думать о том, что услышал около часа назад. От одной мысли его начинает мутить.

— Устал? — Чонгук обнимает со спины, пока Ким вешает пальто в шкаф, и шумно втягивает воздух, утыкаясь носом в спину старшего.

Тэхён невнятно мычит. Не поворачивается. Страшно.

Чонгук смотрит так открыто, будто всего того, что было пару месяцев назад, никогда и не существовало вовсе. Будто не боялся находиться с Тэхёном в одном помещении дольше минуты.

Он смотрит взглядом, в котором океан доверия. Тэхён не может его лишиться. Он готов в этом океане утонуть. Захлебнуться, мучительно идти ко дну, но только не лишиться.

— Чонгук, — Ким тяжело вздыхает, поворачиваясь всем телом к младшему, и кладёт ладони на его плечи. Гук вопросительно смотрит. — У нас небольшая проблема, — Гук хмурится, а Тэхён начинает задыхаться, планомерно трескаясь пополам.

— Ты меня пугаешь, — Чон хочет отойти на шаг назад, но Тэ не даёт, стискивая плечи сильнее.

— Обещай, что не испугаешься.

— Я уже пугаюсь, Тэхён.

— Обещай, что не подумаешь о том, что… — руки дрожат и Чонгук это чувствует. Его взгляд становится более рассеянным и напуганным, — что я действительно сделаю это. Обещай.

— Тэхён, умоляю…

— Я должен убить тебя.

Чонгук вздрагивает, будто Тэхён выкрикнул эту фразу. На деле — едва слышно прошептал.

Он сглатывает, бегает глазами по лицу, ища там намёк на шутку или глупый розыгрыш, но не находит.

— Ты… что?

— Чонгук, я не мог не сказать, но ты же не думаешь, что я действительно могу…

Он не успевает договорить: Чонгук дёргает плечами, выпутываясь из рук, и отступает на пару шагов, снова обнимая себя.

— Чонгук, я не…

— Не убьёшь? — кривясь.

— Нет, — твёрдо отвечает Ким.

— А тебя разве спрашивали? — стиснув зубы, Чонгук выплёвывает слова Тэхёну в лицо.

Младший хмыкает и отводит глаза.

— Не веришь? — озвучивая опасения, Тэхён хмурится и кусает изнутри щёку.

Гук снова фыркает и качает головой.

— Есть основания? — хмурясь сильнее, Тэ сглатывает, боясь услышать ответ.

— Основания? — Чонгук смотрит в глаза. Тэхён в этот момент чувствует всю его уязвимость. Тронь — рассыплется на тысячи осколков. Назад не соберёшь. — Какие, к чёрту, основания? Тебя не спрашивают. Тебе приказывают — ты выполняешь. С какого-то момента всё иначе?

Тэхёну тошно. Хотя бы потому, что Чонгук прав.

— Мне плевать, блять, на то, собираешься ты сделать это или нет, понимаешь? Мне не плевать на то, что итог будет один — кого-то из нас грохнут. Наша «вечность» продлилась не долго, Тэхён. Мне жаль, — Чонгук снимает с крючка куртку, обувается и выходит, накидывая ту по пути на плечи.

Ким стоит, смотря ему вслед, и пытается научиться дышать заново.

* * * * *</p>

Сквозь окно просачиваются яркие лучи утреннего солнца. Тело ломит от неудобной позы — Тэхён заснул на диване в гостиной. Чонгук не вернулся.

Ступни касаются холодного пола. Тэхён поджимает пальцы на ногах и трёт заспанное лицо ладонью, второй трогая помятое и покрасневшее ухо. Голова гудит, а перед глазами всё плывёт и кружится. Во сколько он вчера лёг (или это было уже сегодня?) — неизвестно.

Тишина в квартире даже пугает, Тэхён уже успел отвыкнуть от неё. Чонгук всегда сопит где-то под боком, иногда даже бормочет что-то во сне, а утром постоянно ворочается и меняет сторону подушки. Но тишина давно не встречала его так яро.

Шаркая ногами по полу, Ким ставит чашку в кофемашину и зависает, забывая её включить. Мысль посещает голову так внезапно, что он перестаёт дышать — а вдруг Чонгук не вернётся?

Через секунду раздаётся звонок в дверь. Тэхён вздрагивает и поворачивается на звук. Спустя минуту он стоит возле двери, поворачивая ключ в замке.

— Да неужели, — Гук вваливается в квартиру, шурша бумажными пакетами. — Забыл дорогу до двери? — голос сникает где-то в кухне. Тэхён идёт за ним, растерянно хлопая глазами. Младший делает вид, будто ничего не произошло, и Ким не знает — рад он этому, или нет.

— Где ты был?

Чонгук поворачивается, ставя пакеты на стол, и снимает с головы кепку.

— В магазине.

— Всю ночь?

— Нет.

Чонгук принимается выкладывать на стол покупки, а Тэхёну хочется на него накричать.

Какого чёрта?

Почему отвечает так, будто Тэхён виноват в том, что произошло?

— Нет настроения? — спрашивает Гук, доставая из пакета бутылку шампанского.

— Есть повод? — кивая на алкоголь.

Чонгук многозначительно пожимает плечами.

В дверь снова звонят.

— Открой, я занят, — Чонгук снимает ветровку, оставаясь в футболке.

Тэхён послушно идёт к двери.

— Нам даже не пришлось долго ждать. Я удивлён, — Юнги толкается и проходит внутрь, таща за собой огромную чёрную коробку с красным бантом.

Тэхён хмурится.

— Что за…

Ким растерянно отходит на шаг назад и скрещивает руки на груди. За Юнги проходят Чимин и Намджун.

— Кто вас пригласил?

— Ты самый гостеприимный человек из всех, кого я знаю, — усмехается Джун и обнимает Тэхёна, похлопывая по спине. — Я тоже скучал.

— Нет, серьёзно, что за…

Пройдя на кухню, Тэхён снова вздрагивает, слыша звук открывающейся бутылки шампанского и хлопушки, которая рябит перед глазами цветными конфетти.

— С днём рождения!

Тэхёну не разобрать, кто кричит. Должно быть, все сразу.

Юнги затаскивает коробку в середину гостиной, Чимин слишком ярко улыбается, а Чонгук разливает шампанское по бокалам, пока Намджун толкает, видимо, какую-то праздничную речь.

— Какой ещё день рождения? — Тэхён в замешательстве. Они явно что-то перепутали. — Он у меня тридцатого… — взгляд скользит по радостным лицам. — Вот чёрт…

— Года идут, а наш Тэхён-и не меняется, — Юнги хлопает по плечу. — Всегда забывал про свой день рождения, — обращаясь уже к Чонгуку.

— Я традициям не изменяю, — безрадостно бурчит Ким. — Отойдём на пару слов? — Тэхён ловит взгляд Чонгука и кивает на выход из кухни. Старший тянет его за запястье к лестнице и поднимается в кабинет. Дверь захлопывается и Чонгук оказывается прижатым к ней. Тэхён часто дышит и злобно шипит: — Предпочитаешь делать вид, что ничего не произошло? — Чонгук вздрагивает и смотрит куда-то вниз. — Или, может, ты хочешь мне что-то сказать? Может, у тебя есть ко мне вопросы? Или сбегать, надумывая себе лишнего, проще? — губы почти касаются губ Чонгука, и Тэхён облизывает свои, задевая языком нижнюю младшего. — Скажешь хоть что-нибудь? Или простоим тут до завтра? Я не спешу.

Гук тянет носом воздух и гулко сглатывает. Тэхёну хочется вцепиться рукой в его шею, провести пальцем по кадыку, который только что так маняще дёрнулся вверх. И он себя не сдерживает — давит большим пальцем на подбородок, а Чонгук облокачивает голову на дверь позади себя и прикрывает глаза.

— Я не буду тебя целовать, пока ты не скажешь хоть что-то в своё оправдание.

— Мне жаль, я не хотел, — Чонгук шепчет и тянет руки к Тэхёну, поглаживая кожу в районе предплечий.

— Что-то не настолько очевидное, — выдыхая в ухо. — «Я тебя люблю» не принимается.

— С языка снял, — Чонгук улыбается. — Это был мой козырь.

— Придётся воспользоваться другим, — Ким ведёт носом за ухом и вдыхает чонгуков запах, закрывая глаза.

— Я сбежал, потому что не знал, что делать.

— Мы бы обсудили это, если бы ты не сбежал.

— Знаю.

— Чонгук, у тебя есть рот, — Тэхён отстраняется и заглядывает в глаза. — Он мне нужен не только для того, чтобы целовать тебя. Я хочу, чтобы ты разговаривал, понимаешь? Озвучивал то, что тебя беспокоит, пугает или волнует. И мы будем это обсуждать, потому что мне не всё равно, — кладёт ладони на щёки и пытается улыбнуться. — И не смотри так.

— Как так?

— Будто сейчас заплачешь. Серьёзно, я не вынесу.

Чонгук тихо смеётся. Тэхён целует первым.

* * * * *</p>

— Я думал, вы ушли трахаться, — Юнги от себя не отказывается.

— Иди на хуй, — Тэхён, кстати, тоже.

— Это не по моей части, — Мин пожимает плечами и кидает короткий взгляд на Чимина, который сидит напротив и обсуждает с Намджуном что-то высокоинтеллектуальное. — А что насчёт тебя?

— А что насчёт меня? — Тэхён берёт свой бокал и делает глоток.

— У вас всё в порядке? — Юнги кивает в сторону Чонгука, который пытается включить телевизор. Тэхён мысленно смеётся, потому что ни разу им не пользовался и вообще не знает, рабочий он или нет.

— Лучше всех, — хмыкает Ким. — В мою личную жизнь без приглашения не лезь.

— А ты меня никогда туда не приглашаешь, — он обижено поджимает губу и делает глоток из своего бокала, допивая содержимое враз.

— Естественно.

— Может, откроешь, наконец, подарок?

Тэхён согласно кивает и подходит к огромной коробке с не менее вычурным бантом и дёргает за ленту.

— Это от всех нас, — добавляет Мин. — Ты такой уже старый.

— Заткнись, — Тэхён улыбается.

Обёртка разрывается и летит на пол. Коробка ни о чём ему не говорит — она самая обычная. Разорвав верхушку, Тэхён долго смотрит внутрь неё и, открыв рот, замирает на месте.

— И только попробуй не воспользоваться, — Намджун хлопает младшего по спине. — Это, вообще-то, было труднее, чем я думал. Издатели совсем обалдели.

Намджун продолжает что-то говорить, а Тэхён садится на пол рядом с коробкой и начинает доставать из неё содержимое: два тома «ХТК»<span class="footnote" id="fn_30076909_0"></span> Баха, несколько сборников ноктюрнов и прелюдий Шопена и сборники с разными упражнениями на всевозможные виды техники.

Тэхён долго сидит, смотря на ноты в своих руках, и не замечает того, как Чонгук присаживается рядом и кладёт ладони на плечи.

— Сыграешь?

Ким вздрагивает и отрицательно мотает головой.

— Нам пора, — Юнги встаёт со стула и, допив шампанское Тэхёна, скрывается в коридоре. — Чуть позже скину адрес ресторана.

Чимин молча следует за ним, а Намджун, ещё раз поздравив с праздником, выходит из квартиры следом за ними.

Тэхёна окутывает резко наступившая тишина, и только гул мыслей никак не выветрится из головы. Он встаёт, открывает окно и начинает ходить из стороны в сторону.

— Тэхён, всё в порядке… — Чонгук не успевает договорить — старший тут же хватает один из сборников Шопена и спешно шагает к инструменту, Гук едва поспевает за ним.

Крышка открывается, а пальцы невесомо гладят клавиши. Ноты ставятся на пульт и Тэхён глубоко вздыхает, открывая самую первую страницу.

Чонгук не успевает ничего сказать и только замирает, когда слышит первые ноты.

Тэхён играет так, будто никогда не бросал. Ноты льются из рояля, пальцы пробегают по клавишам, едва тех касаясь, а Тэхён только изредка открывает глаза, смотря в ноты, будто давно знает всего Шопена наизусть. Возможно, так и есть — Чонгук никогда не спрашивал.

Инструмент звучит очень чисто и светло. Дело не в том, что он стоит едва ли столько же, сколько эта квартира. Мелодия завораживает и заставляет замереть. И пусть весь мир подождёт, пока пальцы Кима касаются этих клавиш, и пока из-под них струится эта мелодия, которая навсегда останется у Чонгука в памяти, потому что это первое, что он услышал в исполнении Тэхёна.

— Над Шопеном нельзя много думать, — говорит Тэхён, не переставая играть. Будто прочёл мысли Чонгука. — Его надо слушать, слышать и чувствовать. Люди ошибочно думают, будто в каждом произведении обязательно вложен какой-то смысл. В каких-то — несомненно, но другие создавались от избытка. Когда не можешь дышать, а эмоции нужно куда-то деть.

— За чувствами стоит целая история. Чем тебе не сюжет? — усмехается Гук.

Тэхён тянет уголок губ вверх.

— И не поспоришь. В любом случае, каждый видит лишь то, что бушует в нём самом.

— А что в тебе?

— М?

— Что бушует сейчас в тебе?

Музыка прерывается гораздо резче, чем Чонгук успевает сделать вдох.

Тэхён поднимает руки над клавиатурой. Последние отзвуки нот ещё слышны в воздухе, эфемерно оседая на кончике носа. Старший поворачивается к Чонгуку всем телом и многозначительно вздыхает.

— Иди сюда, — похлопывая себя по бёдрам, Тэхён тянет к Гуку руки. Чонгук послушно подходит и садится, окольцовывая шею старшего.

У Чонгука в ресницах путаются солнечные зайчики, пляшут на щеках в рьяном танце и расплёскивая порывистое счастье в родинках на носу и под нижней губой. Его брови чуть заламываются — видно, размышляет, или ждёт ответа. Волосы спутаны — на улице, несмотря на хорошую погоду, сильный декабрьский ветер, — пряди спадают на лоб и уши, и Тэхён аккуратно заправляет их обратно, открывая ладонью чонгуков лоб, оставляя на нём невесомый поцелуй, от которого Чонгук на секунду прикрывает глаза. Губы младшего — суховатые и немного бледные, — приоткрыты. Тэхён долго смотрит на них, прежде чем начать отвечать на вопрос. Но сперва берёт ладонь Гука в свою и кладёт на левую часть груди, крепко прижимая к ней через ткань футболки.

— Что чувствуешь под ладонью? — Тэхён смотрит прямо в глаза. Чонгук — на их ладони.

— Апокалипсис, — выходит даже без шуточного тона и усмешки. Гук сглатывает, будто в этих словах и не может быть заложен иной смысл — не серьёзный. Поднимает глаза и встречает глубокий взгляд, как всегда, в самую душу, и тонет. Снова, вместе с Тэхёном, который тонет в его. Бесповоротно, необратимо, безвозвратно. — Ты тоже сходишь с ума? — едва различимо.

— Тоже? — Тэхён улыбается, выдыхая полушёпотом в прикрытые веки.

Чонгук согласно мычит, а Ким утыкается носом в межбровную складку.

— Да, Гук-и, я тоже.

— Не боишься?

Иногда Чонгук задаёт забавные вопросы.

Не боится чего? Утонуть? А разве ты успеваешь подумать об этом, когда уже давно тонешь? Нет, ты думаешь (надеешься) о том, что человек, которым ты захлёбываешься, точно так же утонет в тебе — вместе не страшно. А вот если нет…

— Чего?

— Всего этого, — Чонгук неоднозначно крутит пальцем в воздухе.

— Объясни, — Тэхён всё понимает, но хочет услышать так, как вертится у Чонгука на языке.

— Всех этих чувств.

— А должен? — он искренне не понимает.

— Нет, но… обычно люди боятся.

— Люди боятся, что их бросят, оставив наедине со всей этой бурей внутри.

— Я тебя не оставлю.

— Поговорим об этом через пятьдесят лет, когда ты поседеешь с ног до головы и покроешься морщинами, как испорченный изюм.

— Почему через пятьдесят? — Гук тычется лбом в плечо, поглаживая шею Тэхёна кончиками пальцев.

— У меня много планов. Не успеем выполнить за меньший срок, — старший звучит так серьёзно, что Чонгук улыбается.

— Значит, я в твоих планах присутствую?

— Мне повторить, что я не рассматриваю нас отдельно, или ты сам догадаешься? — Тэхён поворачивает его голову и внимательно смотрит в глаза.

— Повтори, пожалуйста.

— Ну, раз «пожалуйста», тогда конечно. Я, Чонгук, планирую встретить с тобой восемнадцать тысяч двести пятьдесят рассветов и столько же закатов; отметить рождество в Нью Йорке, как в слащавых американских мелодрамах; испечь печенье, перепачкав всё в муке, а потом, забив на тесто, которое у нас не получилось, заняться с тобой любовью прямо на столе; съездить в отпуск в Европу и гулять по Парижу или Берлину, как типичная европейская парочка, не боясь целоваться прямо на улицах; слетать на море, где будем сидеть в номере, потому что оба ненавидим загорать, и плевать мы хотели на то, что стоило бы выйти хоть раз искупаться. Мне продолжать?

Чонгук странно смотрит. Тэхён не понимает, что читает в его потонувших в черноте чувств зрачках. Бегает глазами по лицу, пытаясь прочесть хоть что-нибудь, но не успевает — Чонгук обхватывает ладонями лицо Кима и целует, морща лоб.

Воздух как-то внезапно заканчивается. Кажется, Чонгук отобрал его одним своим вдохом. Он целует отчаянно, на грани с нетерпеливой жадностью, ступая по лезвию ножа с одной стороны которого чёрная бездна, а с другой — омут без берегов. И не важно, куда ты упадёшь, итог один — они утонут.

* * * * *</p>

— Уже придумал речь?

— Я думал, раз день рождения у меня, то и речь придумывать вам, — Тэхён ухмыляется, завязывая последний узелок галстука, и смотрит на себя в зеркало. — А если серьёзно, то нет.

Чонгук стоит позади, облокотившись на стену и скрестив руки на груди. Тэхён смотрит на его отражение — тот смотрит в пол, явно о чём то задумавшись. Ким дергает головой, разворачивается, вздыхая, и подходит к Гуку, который тут же поднимает на него взгляд.

— Всё будет в порядке.

— Что в твоём понимании «в порядке»?

— Так, как должно быть.

— Это не одно и то же.

— Чонгук, послушай, — Тэхён берёт его лицо в ладони, подходя ближе — теперь он чувствует дыхание Гука на своих губах. — Может, тот придурок и имеет во власти кучу людей, готовых размазать нас по асфальту, но у него нет и не будет власти над нами. Мы выиграем эту битву. Все вместе. Обещаю.

— Не обещай этого, Тэхён. Это не только от тебя зависит. Не хочу потом плакать над твоим телом, ругая за то, что ты не сдержал обещание, ладно?

Старший издаёт саркастичный смешок, а Чонгук смыкает губы в тонкую полоску.

— Ничего смешного.

— Сегодня праздник, — равнодушно подмечает Тэхён. — Давай забудем на время обо всём, — рука ложится на талию, притягивая ближе к себе, а вторая — на щеку, поглаживая ту большим пальцем. Ким наклоняется и мягко целует в губы, неспешно сминая те своими.

— Если через пятьдесят лет ты не будешь вот так целовать меня — я тебя убью.

— Договорились, — чмокнув ещё разок, Ким отходит на шаг назад, возвращаясь к своему отражению, и приглаживает белоснежный пиджак, удовлетворённо подмечая про себя, что они с Чонгуком выглядят как самая настоящая парочка. — Хочешь повести?

— М? — Чонгука снова вырвали из своих мыслей.

Тэхён вертит на пальце ключи от гелика и как-то заискивающе ухмыляется. Чонгук тут же хмурится.

— Не понял.

— Всё ты понял, Гук-и, — Тэхён протягивает свободную руку, вынуждая младшего взять её, и ведёт его в коридор, не переставая улыбаться.

— Ты не шутишь?

— У меня, конечно, день рождения, но настроение не такое замечательное, так что нет, я не шучу.

— В чём подвох? — Чонгук не может перестать хмуриться и коситься на Тэхёна, который накидывает сверху пальто и всовывает ноги в лакированные туфли.

— А он должен быть? — Ким звучит удивлённо. Помогая Чонгуку одеться, Тэхён напевает какую-то мелодию, мысленно смеясь с того, каким озадаченным сделало Чонгука его предложение сесть за руль.

— Ну, если вдруг ты не помнишь, то ты никому не даёшь сесть за руль твоей малышки, — Чонгук на последнем слове очаровательно кривится, а Тэхён в очередной раз убеждается, что эта идея была чертовски хорошей. — Хочешь, чтобы я не пил, да? Это был твой план — уберечь моё здоровье?

— Нет, — Тэхён улыбается, захлопывая входную дверь, и пожимает плечами.

— Я тебе не верю.

— Твоё право, — Ким от удовольствия даже светится. — Ты очарователен, когда возмущён, знал?

— Не съезжай с темы.

— Теперь знаешь.

— Я сейчас…

— Что? — старший останавливается и поворачивается к Гуку всем телом, выжидающе, не без издёвки, приподняв брови в немом вопросе. — Что сделаешь?

— Я испорчу твой белоснежный пиджак. Такой светлый, аж тошно. Я будто вижу там своё отражение.

— И как же ты это сделаешь? — Тэхён подходит вплотную, закусывая губу, и роняет взгляд на губы Чонгука.

— Я придумаю, не волнуйся.

— Хорошо, что предупредил, а то я уж было начал переживать.