Part 14 (2/2)

— Я только что выбрался из реки, температура которой была около десяти градусов, как ты думаешь, кому нужнее?

— Я прыгнул за тобой в этой чёртову реку.

— Ну, тут ты прав. Так и быть, спи здесь. Я пойду к Чиму — надо поговорить.

— Передай ему, чтобы не орал слишком сильно.

— Не обещаю, что он исполнит, но передам, — устало улыбнувшись, Ким вышел из комнаты, закрывая дверь и спускаясь на кухню, где Чим грел руки о чашку, из которой шёл густой пар, и смотрел в окно. — Привет.

Чимин от неожиданности повернулся, затем, словно вспомнив, что Ким натворил, опустил глаза и снова принял прежнее положение.

— Чим, я…

— Заткнись. Ради бога, замолчи, я не хочу.

— Ладно.

— Какой же ты… — он вздохнул, но промолчал. — Это же надо было так сделать.

— Как? — не поднимая глаз. Ему даже как-то стыдно.

— «Я люблю тебя, Чим. Спасибо за всё», — цитируя. — Долбоёб. Додумался же. Ты не в мелодраме, актёрище. Какой талант пропадает… — Пак наигранно вздохнул.

— Ну всё, я понял, перестань.

— Да заткнись уже. Живой и слава яйцам. Чонгуковым, между прочим.

Тэхён поморщился.

— А чё ты кривишься? Ты «спасибо» ему хоть сказал? — грозно смотря на младшего.

— Не довелось, — бубня под нос.

— Не довелось ему. Тащи обратно наверх свой зад и извиняйся, придурок.

— Перестаньте меня обзывать, — наиграно поджимая губу в обиде.

— Перестань страдать хуетой. Вали просить прощения. На коленях и не слишком громко.

— Дебил что ли? — снова морщась, но вставая со стула.

— Весь в тебя. Иди уже, королева всех озёр.

Тэхён недовольно кривил губы, идя к себе в комнату.

Открыв дверь, он увидел Чонгука, свернувшегося калачиком на краю кровати. Тэхён тихо вздохнул, закрывая дверь и проходя в комнату, снимая с себя плед, который брал с собой вниз, укрывая им Чона. Сев в кресло, он смотрел на него спящего какое-то время, затем откинул голову на спинку, прикрывая тяжёлые веки.

* * * * *</p>

Тэхён проснулся ближе к вечеру, когда уже было совсем темно. Тишина была тотальной — он даже подумал, не оглох ли? Но ударившись мизинцем об кровать понял — нет, не оглох.

— Блять, — шёпотом, боясь, что младший всё ещё здесь и спит.

Жмуря глаза, Тэхён нагнулся, рыская руками по воздуху, чтобы ни во что больше не вляпаться. Открыв дверь, из коридора кое-как просочился свет с нижнего этажа, еле-еле освещая комнату тонкой полоской. Прежде чем закрыть за собой дверь, он обернулся, проверяя, на месте ли Чонгук. Тот, ожидаемо, сопел в две дырки, распластавшись на кровати звездой. Волосы спадали на лоб, рот был немного приоткрыт, точно у ребёнка, а плед укрывал лишь одну ногу и немного живот. Благо, тот был одетый.

Тэхён <s>мысленно</s> улыбнулся, тихонько закрывая за собой дверь и спускаясь на кухню.

Чимина уже не было. Достав телефон из кармана, он увидел там сообщение от Пака — тот уехал домой и просил присмотреть за младшим. Это просьбу Ким не понял.

Налив в воду в бокал для вина, Тэхён прислонил его к щеке, создавая приятный контраст. Кожа на лице горела, и он был уверен, что немного покраснел.

Ночные огни уже во всю раскрашивали горизонт, а капли от ливня всё ещё остались припечатанными к окнам, поблёскивая на свету. Сев на стул, Тэхён отпил воды, ставя стакан на стол и облокачиваясь на него локтями, опустив вниз голову.

Было так тихо. Так спокойно, полное умиротворение. Спокойствие казалось ему даже немного пугающим — так давно он не испытывал ничего подобного. А сопящий в его комнате Чонгук только больше поддавал дров в костёр этого самого спокойствия. Что тоже очень странно.

Как один человек может вызывать столько противоречивых эмоций? И главное, вопрос в другом — как все эти эмоции могут нравится? Не то чтобы вызванные вдруг чувства, которые спали не пойми сколько лет, его прям радовали, но что-то особенное в этом определённо точно было. Что-то доселе неизведанное и странное. Пугающее, но такое завораживающее. Все те чувства, что проснулись, они так кипят, бурлят и выплёскиваются из чаши, что Тэхён не успевает эти лужи вытирать. Кима всегда привлекало то, что пугает. Не важно с чем это связанно — работа или какой-то конкретный человек, — всё это привлекало, хоть и настораживало.

Чонгук и правда открыл ему свою душу. У Тэхёна и в мыслях не было туда плюнуть — уж больно ему знакомо то чувство, когда так делают.

А младший и правда так боится. У него в глазах животный страх — он не где-то на глубине, он прямо на поверхности, но так укреплён корнями, что вырвать этот злосчастный сорняк будет не просто. Но Тэхён попытается.

И с каких это пор он стал беспокоиться о том, что там у кого внутри и от чего кто-то страдает? Но ему впервые в жизни так искренне захотелось кому-то помочь. Помочь разобраться в себе, справиться с внутренними демонами. Он готов был забрать все трудности Чонгука себе, лишь бы того ничего и никогда больше не волновало и не тревожило. Жаль, что это невозможно.

Наверху что-то загрохотало, затем резко стихло, а потом послышалось громкое «блять». Тэхён усмехнулся, ожидая встретить Чонгука в дверном кухонном проёме, но тот где-то завис.

— Ты там что разбил уже, крольчонок? — улыбаясь, он ждал, что тот накинется на него с просьбами так не называть, но младший молчал. А Тэхён нахмурился и встал со стула, довольно быстро шагая наверх.

Чонгук сидел в коридоре на полу, прислоняясь ладонью ко лбу. Радом валялась картина, которая раньше висела на стене напротив комнаты, а рамка у той была немного сломана.

— Что тут произошло? — хмурясь, подходя к Чонгуку.

Тот открыл один глаз, морща нос. Под ладонью виднелась кровь, начиная стекать по руке к локтю.

— Блять, Чонгук! — садясь с ним и убирая его руку от лица. — Ты… — ладонь была в крови, а сам Чон растерянно и заторможено хлопал заспанными глазами. — Что случилось?

— Я споткнулся.

— Обо что? — смотря по сторонам.

— О свои ноги, — поджав губу. — А потом полетел в эту картину и, кажется, разбил себе лоб.

— Тебе не кажется, вставай, — Тэхён поднялся с пола, утягивая за руку младшего и уводя обратно в спальню. — Боже мой, ты совсем что ли дитя? Я за аптечкой. Сиди тут и ничего не трогай, — остановившись на пороге, он обернулся и дополнил: — И не вставай, господи ты боже мой, — уходя, Тэхён перецепился через что-то, лежащее на полу, спотыкаясь на ходу. — Блять. Жди здесь, — и скрылся в неизвестном направлении.

Чонгук сидел, виновато поджимая и кусая губы, смотря в окно, и аккуратно держал руку, чтобы не запачкать ничего. Тэхён вернулся через минуту — Чонгук считал. Зачем? Он сам не знает.

— Нашёл что-то, — Ким сел около младшего, доставая из коробки пластырь и перекись с бинтами. — Не думаю, что твою голову нужно бинтовать, поэтому остановимся просто на пластыре, — достав из упаковки один, он протянул его Чону. — Подержи пока.

Открыв баночку с перекисью, он намочил ватный диск, прикладывая к ране, и, немного хмуря брови, осторожно промачивал лоб младшего. Чонгук сглотнул, наблюдая за сосредоточенным лицом напротив, задержав даже дыхание.

Тэхён был красивым. Чонгук как-то не разрешал себе любоваться им. Наблюдать — да, любоваться — ни за что. Вдруг заметит?

А сейчас, он не скрывая этого, любовался: как запала складочка меж его бровей, как блестят огни города в его глазах, как расслаблены и чуть приоткрыты его покрасневшие, сухие губы.

И Чон залип — откровенно залип, но ему как-то всё равно.

Тэхён закончил вытирать кровь со лба, откладывая ватку в сторону, забирая у Чонгука пластырь, всё это время не смотря ему в глаза — он был слишком занят и сосредоточен. Осторожно убрав защитный слой, он прислонил руки к чонгуковому лицу, приклеивая пластырь тому на лоб. Проведя по нему пальцами, чтобы плотнее лёг, Тэхён опустил, наконец, взгляд, встречаясь с глазами Чонгука, в которых горел неподдельный интерес и какая-то детская наивность. Наверное, Намджун именно это и имел ввиду, когда сказал «его нельзя испортить». Пожалуй, старший хотел, чтобы хоть у кого-то эта наивность осталась, не уступив место хладнокровной жестокости.

Ладони мягко опустились на щёки младшего, и теперь Ким стал его рассматривать, хоть и делал это уже довольно много раз. Скользя по его лицу, изучая, он едва заметно сощурил глаза, когда они зацепились за родинку на кончике носа — прямо как у Тэхёна. А он раньше и не замечал. Затем опустился ниже, на родинку под губой, надолго остановив на ней взгляд. Наверное ещё по тому, что рядом с ней были его губы. Они, к слову, были покрасневшие от нервных покусываний младшего.

— Хочешь меня поцеловать? — совсем тихо спросил Тэхён, немного наклонив голову в бок, всё ещё смотря на родинку <s>губы</s> Чона.

Младший заметно напрягся — ладони Кима, лежащие у того на лице, выдали его с потрохами. Глаза нервно забегали, но увидев то, как уголок губ старшего приподнялся в улыбке, он выдохнул и расслабился, возвращая взгляд к глазам.

— А ты? — спросил Чонгук, пытаясь не выдать странное волнение, вдруг внезапно возникшее; голос предательски дрогнул. Тэхён ухмыльнулся.

— Негоже отвечать вопросом на вопрос, Чонгук-и. И вообще — почему ты не зовёшь меня хёном? Я ведь старше, — он по-детски поджал губу, не отлипая взглядом от губ. Да, от губ, чего уж таить — он завис на его губах.

— И всё же.

— Я хочу, — подняв на Чонгука глаза.

— Я тоже, — Чон внезапно поддался вперёд, закрывая глаза и впиваясь губами в губы Кима. Тот на секунду замер, так и держа лицо младшего в своих руках, затем прикрыл глаза, заводя одну руку за голову, зарываясь в волосы Чона ладонью, перебирая пряди, пока тот жадно выцеловывал его губы, часто шумно выдыхая. Тэхён улыбнулся в поцелуй, когда Чон укусил его за нижнюю губу, начав зализывать, будто извиняясь, всё так же жадно целуя.

Если бы они стояли, а не сидели, Тэхён был уверен — его ноги точно подкосились бы. А сам он рухнул безжизненной, но счастливой тушкой прямо на пол, образовав собой розовую лужу. Сопливо всё это, но ему плевать — губы Чонгука такие мягкие, а сам он так приятно пахнет, что сносит крышу, поэтому стать лужей от его прикосновений совсем даже не стыдно и ничуть (как оказалось) не задевает его самолюбие и что там у него ещё?

Сейчас в голове какая-то каша. Всё, что он сейчас чётко ощущает, это властные губы Чона, что буквально подминают Тэхёна под себя, и чоновы руки, которые вдруг легли Киму на талию, сжимая бока. А ещё то, что внизу живота тянет — это он сразу заметил, уж больно отчётливо. Чонгук слишком быстро его заводит. Но на это тоже уже плевать.

Глубоко вдыхая аромат Чонгука, Тэхён перелез к нему на колени, окольцовывая поясницу ногами, а Чон стал бродить под его футболкой, водя пальцами по спине так нежно и бережно, что Тэхён стал задыхаться. По телу то и дело пробегает дрожь, а рука, зарытая в волосах младшего, стала сильнее сжимать те у корней. Пока Тэхён сильнее выгибался в пояснице от блуждающих рук, сжимающих его бёдра, он не заметил, как тот и сам возбудился. Впрочем, они друг друга стоят — распалили по щелчку пальца, потому что оба, кажется, слишком долго этого хотели. И речь идёт даже не о чём-то большем, а о том, что бы открыть друг другу душу, а потом вот так сидеть, утопая в поцелуях и внезапной нежности, поступающей с обеих сторон.

Тэхён и сам себе удивился, откуда она вообще в нём? Оказалось, что он не такой уж и очерствевший кусок хлеба. Радовало ли его это? Он подумает об этом завтра. Или послезавтра. Может через неделю, месяц, год, никогда. Пожалуй, последнее больше всего сейчас подходит.

С Чонгуком слишком хорошо. И вот это слово идеально подходит. Оба этих слова идеально подходят: и «слишком», и «хорошо». Он как-то по особенному сводит с ума: Тэхён задыхается, весь дрожит, дыхание вообще давно сбилось, а в голове пустота. Но эта пустота не такая, как в моменты отчаяния, — она приятная.

— Ты сводишь меня с ума, — шепчет Ким сквозь поцелуй.

Чон обнимал его — старший чувствовал сильные руки, скрепленные вместе за его спиной, и они больше не сминали его тело, а лишь окольцевали сзади, прижимая ближе к себе. Положив ладони на шею, дотрагиваясь до линии челюсти, к которой он так мечтал прикоснуться, Тэхён выдохнул младшему в губы, пытаясь отдышаться. Порезаться не удалось, но это сводило с ума. Весь Чонгук целиком его и правда сводил с ума.

Холодные руки контрастировали с разгорячённой кожей, вызывая у обоих волны мурашек. Тэхён вздрогнул, на что Чон обнял его крепче прежнего, буквально вжимая в себя его тело.

— Сбежишь?

— Что? — до Чонгука слова едва долетали.

— После поцелуя. Сбежишь? Это уже как традиция, — слабо улыбнувшись, Тэхён мягко перебирал пальцами волосы на его затылке.

Чон отстранился от Тэхёна, заглядывая в помутненные глаза. Хмурился, бегая взглядом по лицу напротив, ища в глазах намёк на то, что он не серьёзно. Хотя что же тут не серьезного?

Сглотнув, Чонгук вздохнул, разрывая зрительный контакт и опуская голову. Руки всё так же покоились за спиной старшего в замке, поэтому он сильнее прижал его тело к себе, утыкаясь лбом в шею Кима и прикрывая глаза. Тэхен медленно моргал, вороша волосы младшего, пропуская пряди между пальцев.

— Не беги от меня больше.

— Не сбегу, — едва слышно, выдохнув куда-то в шею. Тэхен почувствовал невесомый поцелуй.

— Останешься? — Ким продолжал перебирать его кудрявые пряди, смотря в окно.

— Останусь.

«Оставайся в моей жизни» — хотел бы сказать Тэхён, но он не сможет попросить его о большем. Не хочет казаться зависимым и слабым. Не хочет получить отказ.

— Чонгук, — Ким поднял его голову, стараясь смотреть в глаза, но покрасневшие от поцелуев губы всё равно задержали на себе его взгляд на пару секунд.

— Что?

— Мы… мы теперь…

Послышался хлопок входной двери, от чего Тэхён вздрогнул, поворачиваясь на звук, смотря на закрытую дверь в комнату. Опустив взгляд, он вздохнул, поворачивая голову к Чонгуку. Руки всё так и окольцовывали шею младшего, а сам он так и сидел у него на бёдрах.

— Чимин, — виновато поджав губы, Тэхён нехотя стал выбираться из объятий, протягивая руку Чону. Тот взял её, следуя за ним в коридор.

Спустившись к Чимину, который стоял на пороге разуваясь, Ким старался сдержать недовольный тон — чувство вины всё еще присутствовало.

— Привет, Чим.

— Привет, — голова поднялась, а взгляд уцепился за руки этих двоих. Брови в недоумении сползлись вместе, образовывая складку. — Вы… — слова не подбирались.

— Заткнись, — спешно ответил Ким, отцепляясь от руки Чона и удаляясь в кухню. Чонгук топтался на месте какое-то время, затем последовал за ним.

Чим, путаясь в своих ногах, торопливо зашёл за ними в кухню, бегая глазами с одного на другого, как маленький ребёнок.

— Нет, постойте, вы что…

— Я же сказал, — повернувшись, — заткнись, — Тэхён улыбнулся, поджав губы, и кинул на Чонгука кроткий взгляд.

Младший задумчиво хмурился, смотря куда-то в пол. Чимин с грохотом увалил свою маленькую тушку на стул, сцепив в замок руки и положив их на стол.

— Я… — он замолчал, жуя губу, сверля взглядом Тэхёна. — Я не понял. Меня только что наебали, или я всё-таки не дебил?

— Ты всё-таки дебил, — со смешком ответил Ким, делая всем кофе.

— Нет, я же ведь не успокоюсь, вы…

— Мы не вместе, — резко ответил Чонгук, не поднимая глаз.

</p>Тэхён медленно повернулся к нему, не сразу подняв взгляд к лицу. Беззвучно хмыкнув, он отвернулся обратно, незаметно хмурясь.

— Но как же…

— Мы не вместе, — отчеканивая слова. Как говорится: с чувством, с толком, с расстановкой.

Тэхёну даже показалось, что он говорил это конкретно для него. А в груди снова скребутся кошки. Неприятно. С Чонгуком он поговорит позже. Сейчас надо сделать вид, будто его это не задевает.

Блять.

А это пиздец как задевает. У Чонгука точно серьёзные проблемы. Или Тэхён чего-то не понимает.

А ещё больше он зол. Играя желваками и доделывая кофе, Ким поставил кружки на стол, усаживаясь напротив Чимина и Чонгука. Последний смотрел в стол, а на лице снова полное безучастие. Бесит.

— Как Намджун? — спросил Пак, отпивая кофе.

— Нормально. Завтра собираюсь заехать к нему.

— Ещё не встречался с Сокджином?

— Нет.

— Почему?

— Времени не было.

— В чём дело?

— Ни в чём, — кусая губы.

— Ты злишься? — Пак нахмурился, а Чонгук в этот момент кинул на Кима быстрый взгляд.

— Нет. Всё нормально.

— Да я же вижу, что нет. Ты готов убивать.

— Я же сказал — всё в порядке, — почти рыкнув.

— Ты злишься, что я вас рассекретил? — не замечая слов Кима, виновато глянув на Чонгука.

— Тебе же сказали — мы не вместе, — Тэхён знатно повысил голос, который эхом отразился от стен кухни, заливаясь обратно в уши.

Чонгук сглотнул, от чего его кадык едва заметно дёрнулся, а сам он смотрел на Тэхёна, который часто дышал и сжимал челюсть до скрипа.

— Ладно-ладно, я понял, — поднимая руки, мол, «сдаюсь».

Наступила гнетущая тишина. И только Тэхёна она не напрягала. Он потупил глаза в стол, скрипя зубами. Чонгук иногда кидал на него быстрые взгляды, а Чимин молча пил кофе, кусая пухлые губы.

Через пять минут такой тишины Ким встал и вышел из кухни, захватив из коридора куртку и взяв пачку сигарет с полки, вышел, хлопнув входной дверью. Спустившись вниз, он вышел на улицу, дрожащими руками вставляя сигарету меж губ, пытаясь поджечь её, щёлкая зажигалкой — та всё никак не поддавалась, и только спустя бесчисленное множество попыток огонёк всё же вспыхнул, а Ким сделал затяжку, блаженно прикрывая глаза. Через пару тяг хлопнула дверь подъезда, затем кто-то стал рядом. Этого кого-то Тэхён сразу узнал, поэтому даже не открыл глаз, продолжая курить.

Чонгук молчал. А Тэхён не знал, чего он сейчас хочет больше: чтобы тот сказал хоть что-то, либо же не говорил уже ничего. Сказано было и так достаточно. Тэхён уже всё понял.

А если быть точнее, то он не понял ничего.

— Какого хуя, м? — приоткрыв глаза, но не поворачиваясь. Огни вечернего города играли на лице, создавая причудливые тени.

— Какого хуя что?

— Знаешь, я, сидя на твоих коленях и целуя тебя, и не думал, что мы будем типо… встречаться? — он хмыкнул своим словам, отрицательно качая головой. — Но то, что ты и вовсе не хочешь ничего такого — этого я, знаешь, не понял.

— Тэхён, я не…

— Ты не что? — Ким повернулся, а на его лице снова вырисовалась злость. — Не то хотел сказать? Да, Чонгук, мы, конечно же, не вместе. Но, блять, какого хуя?

— Тогда что тебя так возмущает? — недоумённо хмурясь.

Тэхён снова хмыкнул и отвернулся, делая затяжку.

— Я думал, что что-то поменяется.

— Например?

— Например? — усмехаясь, старший повернулся.

— Хочешь встречаться?

— Я не хочу целоваться с тобой просто потому, что нам обоим одиноко. Не хочу тобой пользоваться. Да и себя использовать не хочу.

— Ты серьёзно? С каких пор это проблема? — повысив голос; Чонгук тоже начинал злиться. И кто его знает почему.

— С самых недавних.

— Правда?

— Да.

— Вот как, — растягивая гласные, будто издеваясь.

— Да, именно так, — Тэхён сделал затяжку, затем струсил пепел и выкинул окурок на землю, притаптывая носком. — Не оставайся, Чонгук.

Чон нахмурился, наблюдая за уходящим старшим.

— Стой, — хватая за рукав.

— Отпусти, — смотря на руку младшего.

— Прости, — отпуская. — Тэхён, что за бред? Мы ведь оба этого хотим, к чему эти игры?

— Я только что понял, что мы хотим разного, Чонгук, — Ким стал удаляться, направляясь к двери подъезда. — Ты хочешь заглушить одиночество хоть кем-то.

— А ты чего хочешь?! — крича в след.

Тебя — осталось не озвученным.