Глава 33. Соглашение (2/2)

– Он не знает, что это ты. Ради всего святого, конечно, рассекречивание такой информации недопустимо. Ты вполне мог успеть умереть, – добавил Кромвель.

– Тресков начальник штаба 2-й армии. Каким образом я буду с ним взаимодействовать?

Мысль о предстоящем допросе Райхенбах старательно отгонял. Идеальный послужной список и биография не должны остаться незамеченными.

– Поговорим о том после. Что касается твоего возвращения, Кирилл Владимирович, не беспокойся. Как только вернёшься, Трескову доложат, он будет знать, что это ты, и примет живое участие в расследовании.

Райхенбах скептически приподнял бровь.

– Ну что за чепуха! Трескову самому скоро понадобится помощь.

Кромвель, отведя взгляд от Рыцарского креста на груди Райхенбаха, насупился и принялся жевать губу.– Что ты предлагаешь? Другого выхода нет.

Райхенбах смерил холодным взглядом и провёл рукой по лицу.

– Иными словами, плана нет.

– План – устранить фюрера и закончить войну.

Ему захотелось рассмеяться.– Ты понимаешь, что я не вернусь.

– Это никому неизвестно.

– Либо я сгину в одной из камер, либо буду расстрелян после переворота. В любом случае, мы не увидимся.

Кромвель покачал головой и сказал:– Я приказал Жану принести тебе чистую одежду.

– Жану? – переспросил Райхенбах, сбитый с толку.

– Да. Лассаль меня сопровождает в поездке.

Жан Лассаль. Кое-какая информация об этом агенте долетала до Германии. Например, Лассаль работал в Нидерландах и во Франции, но по неизвестной причине был отослан назад.

– Во что ты планируешь меня нарядить: в форму полковника британской разведки, маловероятно, или в то же самое, во что одет сам?

– Если бы у нас было больше времени, то распорядился бы пошить тебе парадный мундир офицера Российской империи.

Кромвель увидел, как лицо его агента приняло решительное выражение.

– Как генерал немецкой армии и командующий Второй танковой дивизией, я буду в форме СС.

Англичанин возвёл глаза к потолку и поднялся.

– Как скажешь.***Деловая встреча, организованная в кратчайшие сроки, проходила весьма напряжённо. Пять мужчин сидели за столом и с подозрением оценивали друг друга. Говорил Кромвель, с удивительной настойчивостью стараясь растопить лёд, который сковал всех присутствующих.

Штольман не сводил глаз с Райхенбаха, а тот в свою очередь, казалось, не замечал, ибо единственный, кто занимал сейчас мысли немецкого генерала, был Конев.

Он должен суметь договориться. Капля пота сползла за ворот рубашки, и Райхенбах слегка сдвинул брови от дискомфорта.

В конце концов, и не в таких передрягах бывал.Он сделал небольшой глоток, пробуя на вкус коньяк и заодно проверяя, нет ли там яда. Штольман, наблюдавший неотлучно, заметил:

– Мы не убиваем за столом.

Кромвель, потративший последние десять минут на налаживание контакта с Коневым, запнулся на полуслове и повернул голову. Конев перевёл взгляд.

– Разумеется, – бесцветным тоном отвечал Райхенбах и, сделав второй глоток, продолжил: – Насыщенный вкус.

Он хотел ответить совсем другое, но решил, что в подобной ситуации дерзость как минимум неуместна.– Товарищ Райхенбах, – долетел голос Конева, – стало быть, все это время вы были нашим союзником?

С ожиданием приговора Кромвель посмотрел на князя.

– Я и сейчас остаюсь вашим союзником.

Штольман скрипнул зубами. По какой-то великой случайности он попал на встречу, разве что Варфоломеев замолвил словечко.

По губам Конева скользнула еле заметная улыбка.

– В шесть утра мои люди под командованием товарища Штольмана сопроводят вас к линии фронта. Дальше все будет зависеть от вас.

Штольман метнул взгляд в сторону Райхенбаха. Солдаты будут рисковать жизнью ради мерзавца! Он не верил ни единому слову, понятно же, что перед ними настоящий предатель. Опасно и опрометчиво отпускать его к немцам, он им все расскажет. Кромвель за него ручается, неужели настолько слеп?

– Этого более, чем достаточно. Благодарю, – ответил Райхенбах.

– А теперь мне нужно вернуться к делам, – закончил Конев.

Остальные начали подниматься, тогда как Райхенбах продолжил сидеть, чем вызвал удивленный взгляд Конева и взволнованный Кромвеля.

– Вы что-то хотели?

– Да, это не займёт много времени.Конев кивнул головой Варфоломееву, похожего на тень, и тот вышел вместе с другими. Они остались одни.

– Слушаю вас.

Дверь закрылась с неприятным скрежетом. Разумовский решил действовать на свой страх и риск. Конечно, вздумал выторговать жизнь девчонки. Вот только взамен на что? Ему нечего предложить.

Или есть?..

Кромвель перевёл взгляд. Варфоломеев и Штольман стояли рядом, как стервятники. Голосов не услышать, как не напрягай слух.

– Пошло не по сценарию? – спросил Варфоломеев.

– Не о чем беспокоиться.

– Если его сломают на допросе, полетят головы, – неторопливо сказал генерал. – Вы многим рискуете.

Кромвель окинул того взглядом. Сомнений в своих людях он не потерпит.

– Агентов британской разведки трудности лишь закаляют и делают сильнее. Им не страшно войти в огонь.

– Буду рад ошибиться.

В этот момент в коридор вышел Райхенбах, и Варфоломеев скользнул в открытую дверь.

Лицо Райхенбаха оставалось непроницаемым. Он кивнул Кромвелю и пропустил вперёд. Англичанин развернулся и успел пройти совсем немного, как услышал:

– О чем вы говорили? – зашипел Штольман. – Обещали собачью преданность взамен на жизнь? Я вижу вас насквозь.

– Вот как? – глянув сверху вниз, с любопытством спросил Райхенбах. – И что вы видите?

Штольман подошёл недопустимо близко, отчего бригадефюрер вскинул бровь.

– Я вижу подонка и предателя, который ради собственной выгоды втопчет в грязь любого.

– Ах, вот оно что!

– Сейчас же прекратить! – прогремел Кромвель, втискиваясь между ними. – Отставить! Вы ещё на дуэль друг друга вызовите.

– Это можно, – зарычал Штольман, меняясь в лице.

– Я сказал, отставить! Отойдите немедленно, иначе я доложу об инциденте.

Штольман ещё несколько секунд прожигал взглядом Райхенбаха, а потом, не глядя на Кромвеля, круто развернулся и зашагал прочь.

Райхенбах хмыкнул и заложил руки за спину.

– Спасибо, старина Джеймс, без тебя бы не справился с ним.

Изо рта Кромвеля вырвались ругательства, на что Разумовский рассмеялся и похлопал по плечу. Он пошёл на улицу, тихо посвистывая, и англичанин, нахмурившись, отметил, что у его агента прекрасное настроение.