Глава 33. Соглашение (1/2)

Скорее он выживет, чем Анна. Как вообще от человека на войне можно требовать подобного? Разумеется, она постарается выжить и не попасть в плен. Однако, что насчёт Разумовского?Кромвель собирается отправить его назад? Как такое возможно, если всё немецкое командование знает, кто из командиров бежал, а кто не оставил солдат и сдался с ними? Совсем скоро поползут слухи по Красной армии. Штольман, устроив спектакль с разоблачением Анны, только подкинул в огонь дров. Все присутствующие поняли тогда, кто такой Райхенбах. Так как же он вернётся?

– А что вы? – Она все ещё сжимала его пальцы и после вопроса стиснула сильнее. – Заявляете о том, что не вернётесь, что я останусь вдовой, вы... вы даже не желаете попытаться!

Райхенбах странно посмотрел, кривая усмешка исказила губы. Он запечатлел на лбу поцелуй. Его палец скользнул вдоль её щеки вниз к подбородку.

– Ты должна быть очень аккуратна, Анна. – Он сжал подбородок. – Ты должна выжить любой ценой, и мне плевать, как это будет выглядеть в глазах других. Я попрошу Кромвеля, вечером нам устроят ещё одну встречу, последнюю. Там мы все обсудим.

– Последняя? На утро вас здесь уже не будет?

– Не хочу злоупотреблять гостеприимством, – усмехнулся Райхенбах.

– Зачем? Почему не можете остаться? К чему все эти игры? Почему просто нельзя быть рядом, плечом к плечу?Он сощурился и долго смотрел прежде, чем ответить.

– Ты спрашиваешь, почему я не могу остаться? По той же причине, по которой ты отказываешься уезжать.

Загнал в ловушку. Снова обыграл, и не было сил ему сопротивляться. Анна прижалась к нему и закрыла глаза. Они встретились, чтобы вновь расстаться. Двадцать четыре часа назад она думала, что никогда больше не увидит его, и вот – его руки крепко обнимают, а губы срывают с её губ поцелуй. Она надеялась, и судьба послала им встречу. Они обязательно встретятся снова, уже после войны.

Он вернётся во что бы то ни стало. Разумовским или Райхенбахом – ей все равно.

Анна отстранилась, разорвав поцелуй, и подняла глаза.

– Ты взял с меня обещание выжить. Пообещай и ты мне. Ты должен вернуться.

Он начал отстраняться, и Анна перехватила руку.

– Пообещай мне.

Знала ли она, как много просит? Вернуться. Уцелеть в кровавой мясорубке и неведомым образом преодолеть все препятствия на пути к ней. Анна просила слишком много, но он сам ей дал на то право. Из всех женщин именно она заставляла его жить – эта голубоглазая, несносная, всепрощающая девчонка.

Слова не хотели сходить с языка, будто то была клятва, которая свяжет навеки. И все же он произнёс:

– Когда закончится война, я найду тебя.

Анна просияла, приподнялась на носки и поцеловала в губы. Разумовский усмехнулся.

– Я и не знал, что тебе, оказывается, в плену удавалось спасать своих.

– Его ранило...– Само собой. – Он отошёл и нахмурился, чем сразу же напомнил Райхенбаха. – Как видишь, не сильно-то молодчик благодарен за спасение.

Анна опустила взгляд.

Райхенбах тяжело вздохнул.

– Вечером мы обо всем поговорим. Мне ведь предстоит отправить тебя на фронт, задачка не из легких.

Дверь открылась, и вошёл Коробейников.

– Время вышло.

– Ей-богу, – заворчал Райхенбах, – я как будто в плену. Пусть придёт Кромвель.

Глаза лейтенанта округлились от распоряжения человека в немецкой форме. Коробейников давно потерял нить происходящего и сердился на недосказанность Штольмана. Англичане, эсэсовский генерал с идеальным знанием русского, медсестра с фальшивыми документами. Голова кругом!Второй раз Анна увидела Кромвеля, когда выходила от Разумовского. Столкнувшись в узком коридоре, мужчина посторонился, пропуская вперёд и наградив холодным, оценивающим взглядом. Выйдя на улицу, Анна сообразила, что в коридоре находился ещё один иностранец. Он сопровождал Кромвеля и тоже был одет в штатское, но остался за дверью дожидаться.

Между тем Кромвель прикрыл наглухо дверь и повернулся к Райхенбаху. Небольшую часть их сделки он уже выполнил – организовал встречу. Пришёл же с другой целью – переубедить.

Разумовский обернулся на звук открывшейся двери и смерил взглядом. Убрав руки в карманы брюк, он отвернулся и продолжил смотреть в окно.

– Не буду спрашивать как тебя, Кирилл Владимирович, угораздило, – начал англичанин.

– Она не поедет, – перебил князь.

Шестеренки заработали в голове, и Кромвелю пришла блестящая мысль, которую он отказался озвучить, побоявшись оскорбить своего шпиона. В любом случае, он был крайне рад такому исходу – не придётся подделывать документы и тайно, рискуя жизнью, вывозить девчонку, а потом оправдываться в Лондоне.– Не буду притворяться, как опечален.

Кромвель отодвинул стул и сел. Райхенбах продолжал стоять спиной. Если бы у него имелся на примете другой агент, не пришлось бы сейчас заискивать перед заносчивым князем.

– Итак?

– Итак? – переспросил Райхенбах.

В последние годы князь стал совсем невозможен.

– Что ты с ней решил?– Просится на фронт.

– Чепуха! – воскликнул Кромвель. – Ей светит, дай бог, конечно, чтоб так, лагерь. Ты объяснил?

– Да.

По односложному ответу и тому, как напряглась спина, Кромвель почувствовал подвох.

– Если ты что-то решил, я должен быть введён в курс дела.

– Пока я ничего не решил.

– Самое правильное в данной ситуации, не лезть нам в их дела. Пусть разбираются сами.

После некоторого молчания Райхенбах задумчиво ответил:

– Как всегда ты прав, Джеймс.

Кромвель приподнял бровь, удивленный соглашательской политикой своего агента.

– Какие у тебя отношения с полковником Штольманом?

Райхенбах на секунду оглянулся и снова устремил взгляд в окно.

– Никакие.

– Он знает тебя.

– Я командир Второй танковой дивизии СС. Разумеется, он знает меня.

– Он вёл допрос.

– В следующий раз, будь добр, не стой так долго за дверью.

– Я спрашиваю, потому что вечером встреча с Коневым, и он тоже будет присутствовать. Он выдвигает серьёзные обвинения.

Разумовский почувствовал почти облегчение. Последние двадцать минут его мысли только и занимало данное Анне обещание. Хорошо, что Кромвель устроил встречу и ему не придётся изворачиваться, ища благовидный предлог для переговоров.

– Обвинения?

Разумовский повернулся, наконец, оторвавшись от наблюдения из окна за русскими солдатами. Сложив за спиной руки, спросил:– Он обвиняет Анну Викторовну в предательстве, верно?– Да он бы и тебя вздернул, хватай у него на то полномочий, – пробурчал Кромвель. – Как самочувствие, кстати?

– Голова болит.

– Это ничего. Голова у всех болит, время такое. На вот, – генерал достал флягу и протянул, – выпей.

Райхенбах сделал два глотка бренди.

– Когда ты раскроешь детали операции? Задание ?Устранить фюрера? звучит расплывчато.

– Ты получишь инструкции на рассвете, перед отправкой. – Кромвель понизил голос. – Переворот.

– Военный переворот? – усмехнулся Райхенбах. – Безуспешные попытки принимались и раньше. Относительно недавно гестапо арестовало графа фон Мольке. – Он посмотрел в глаза англичанина. – Они не готовы.

– Готовы. Они – готовы. Ты не знаешь о...– Я знаю достаточно о группе Сопротивления, – резко оборвал Райхенбах. – Тресков, Ольбрихт, Бек, Герсдорф и прочие. С кем именно ты поддерживаешь связь и кому ты пообещал мое участие?

– Тресков.

Райхенбах отошёл и спрятал руки в карманы брюк.