Глава 32. Позвольте представиться (2/2)

Его голос разрезал затянувшуюся тишину, и Анна резко открыла глаза.

– Куда? – вопрос слетел с языка быстрее, чем она успела совладать с эмоциями.

Нужно ответить в Берлин или в ставку Гитлера. Вместо этого Райхенбах произнес:– Обратно.

– Что? – Она подскочила. – Обратно? Ведь вас убьют! Зачем же?

Он улыбнулся, тронутый её беспокойством, и поднялся следом. Анна стояла от него на расстоянии вытянутой руки.

– Не беспокойтесь. – На мгновение из-за острой головной боли, вызванной принятым лекарством, Разумовский сжал переносицу. – У меня не так много времени. Я должен вам сказать. – Он отнял от лица руку. – Не думайте, что вас помилуют. Здесь для вас все кончено. – Разумовский наклонился к уху и прошептал: – Великобритания предоставит политическое убежище, я женюсь на вас, не как Райхенбах, а как Разумовский. Вы получите защиту, как моя жена и уе...Анна вскинула голову.

– Женитесь?

– Фиктивный брак, – поспешил объяснить Разумовский. – Возможно, я не вернусь, вдовой вы... – Он прикусил язык, заметив непрошеные слезы.

Анна, глядя в сторону, сморгнула слезы, наворачивающиеся на глаза. В сердце зарождалось смятение. Голос дрожал, когда девушка заговорила:

– А яд? Вы умираете...– Кромвель привёз противоядие, я уже принял первую дозу.

– Кромвель?

– Тот человек, которого вы видели и который, – Разумовский снова наклонился, – подготовит необходимые бумаги, подтверждающие наш брак.

Облегчение, вызванное новостью о противоядии, сменилось тревогой. Брак. Они должны пожениться, и тогда она сможет уехать. Покинуть родину в такое время?

– Я не поеду! Нет!Анна отстранилась, но Разумовский неожиданно крепко прижал к груди.

– Так будет лучше.

Она уперлась ладонями в грудь и вскинула голову.

– Ты хочешь, чтобы я отсиделась? – как обычно в порыве гнева или злости Анна переходила на ?ты?.

– Да! Меня не будет рядом, я не смогу тебя защитить. Тебя расстреляют или отправят в лагерь за предательство. – Он сжал её за плечи. – Кромвель позаботится о тебе. Ты поедешь в Лондон, будешь в безопасности. – Анна протестующе замотала головой, на что князь сильнее сжал. – Надеешься вернуться на фронт? Черта с два! Штольман, тот Штольман, которого ты спасла, первым пустит пулю в твой затылок! Здесь для тебя нет будущего. Все кончено, Анна.

Анна вырвалась из его рук. Сердце бешено стучало, раскраснелись щеки. Вздернув подбородок, с вызовом ответила:

– Я напомню, что провела в немецком плену полгода, поэтому своих бояться я не стану.

Разумовский удивлённо вскинул брови – меньше всего ожидал такой ответ.

– Но это был мой плен.

Анна перевела дыхание.

– Я выйду. – Ее глаза сверкнули. – Выйду и останусь здесь, потому что моя страна в опасности, потому что враг на нашей земле, убивает и сжигает дома, деревни, города. Я никуда не уеду.

– Останешься здесь и тебя убьют!Она подскочила к нему и выкрикнула в лицо:

– Так возвращайся скорее!– Сумасшедшая! – прорычал Разумовский, стискивая Анну в объятиях. – В этой стране моя фамилия, как красная тряпка для быка. Неужели не понимаешь, чем все закончится, когда я уеду? Никто, – подчеркнул он, – не встанет на твою сторону.

– Я не оставлю родину.

– Родина отказывается от тебя, – прошипел Разумовский, и Анне пришла мысль, что ведь когда-то страна также отказалась от него. Правда, произошла революция, и он выбрал другую сторону.

– Я не буду сидеть, сложа руки, и ждать. – Анна заглянула в чёрные глаза. – Помоги мне. – Она поймала его руку и сжала пальцы. – Пожалуйста. Пусть меня снова отправят на фронт.

Он жалел, что не ослышался. Другая с радостным криком согласилась бы уехать в Лондон. Помочь ей убить себя? Где гарантии, что после его отъезда Анну не расстреляют? А фронт... с ней может случится, что угодно. Зато Кромвель вздохнёт свободно.

– Хочешь умереть.

– Со мной ничего не случится.

Он тяжело вздохнул.

Что ж, в своё время он тоже стоял перед выбором.У него есть план ?б?. Признаться, придётся немного переделать и уповать на волю случая. Вторая часть водевиля будет зависеть от Анны.

Разумовский коснулся её щеки.

– Хорошо. Я помогу. Взамен ты мне пообещаешь, – он пригладил ей волосы, – пообещаешь выжить, несмотря ни на что.