Глава 22. Справедливость (2/2)

– Вам ваши ... хм... духи сообщили?Анна хмыкнула и, решив поиздеваться, ответила его же фразой:

– Пустяки. Про шифр тоже не расскажете?– Нет.

Несколькими глотками бригадефюрер допил кофе и закурил. Он следил, как его румяная, сытая пленница несла тарелку с ужином, но повернул голову, услышав с улицы шаги. В свою очередь Анна увидела в окне макушку Рихтера. В тот момент, когда она ставила тарелку, Райхенбах смахивал в ящик стола папку и бумаги. Анна от волнения чудом не задела чашку чая, приготовленного для себя. Вздрогнула от стука в дверь.Вошёл Рихтер с последними новостями и ушёл минут через десять, выслушав поручения. Все то время, что он пробыл, Анна исподлобья рассматривала его. Оберфюрер никак не поменялся в своём отношении к командиру. Бригадефюрер также оставался подчёркнуто любезным и пару раз по-доброму усмехнулся на слова Рихтера. Все выглядело по-прежнему, за исключением одного – каждый рыл другому яму.

Анна налила кофе Райхенбаху после ухода Рихтера. Она сидела на кушетке, забравшись с ногами, и пила чай. Райхенбах, склонившись над бумагами, работал. Между ними – настоящая пропасть, как линия фронта. Жизнь развела их по разные стороны и сама же потом свела. Толкнула обоих навстречу друг другу и делай теперь, что хочешь. Будучи врагом, он стал её спасением. Прибежищем, которое не хотела покидать. Анна не чувствовала к нему страха или ненависти. Встреться они в мирное время, как бы оба повели себя? Он одарил бы её своим фирменным мрачным взглядом или завязал разговор? Нет, шанс встречи мизерно мал. Она из СССР, он из Германии. Они бы никогда не встретились, если бы не война. Если бы она не пошла в медсестры и не попала в плен.

Райхенбах затушил сигарету, поднял голову и задумчиво посмотрел. Анна продолжала прожигать взглядом, попивая чай.

– У меня есть просьба. Сделаете?– Конечно.

– Поразительная беспечность. А если бы я попросил броситься под танк, тоже согласились без раздумий?– Под чей?Он усмехнулся.

– Как вы верно заметили, появились некоторые трудности с Рихтером.

– А под трудностями вы подразумеваете его любознательность и сообразительность?

– Именно так.

– Что ему известно?

– Немного, – нехотя ответил Райхенбах. – От вас потребуется положить ему в портфель завтра утром эти документы. Справитесь?

Бригадефюрер помахал перед лицом листами с исследованиями Брауна.

– Хотите подставить его, подкинув бумаги?

– Как плоско, – поморщился он. – Мыслите шире – это лишь часть кордебалета.

– Обычно он приходит без портфеля.

– Об этом не беспокойтесь. У вас будет одна попытка. Вам ясно?– В таком щекотливом деле решили довериться мне. Почему?– Если все сорвётся, буду знать, кого винить.

– Записи Брауна попадут не в те руки. Все начнётся заново.

– Вам придётся довериться мне, как я поверил в паранормальные явления.

Анна закусила губу. Ход конем, ничего не скажешь. Да и ей ли жалеть Рихтера? Стал бы Райхенбах избавляться от Брауна, чтобы потом при первом залпе отдать исследования? Анна подошла и остановилась возле него.

– Могу я взглянуть?– Вы знаете ответ.

– Я сделаю, – сказала Анна. – Только разбудите меня.

– Разумеется.

– А спасибо?Темные глаза сверкнули, уголки губ приподнялись в улыбке. Райхенбах притянул Анну за руку и усадил к себе на колени. Расстояние между ними едва ощущалось. Он пах сигаретами, кофе и одеколоном. Только сев на колени, Анна поняла двусмысленность своего вопроса, ведь именно так в прошлый раз они и поцеловались. Одна его рука лежала у неё на талии, второй он коснулся выбившейся пряди. Сейчас волосы не выглядели, как солома, не торчали клочьями. Длинные, мягкие, они струились между его пальцев.

– У тебя красивые волосы.

Он посмотрел в лицо. Когда они спорили, его глаза зачастую смеялись, несмотря на серьёзное лицо. Когда злился – умел посмотреть так, будто полоснул мечом. Сейчас его темный взгляд затягивал, словно корабль в воронку. Пальцы скользнули вниз к её подбородку, приподняли голову, и их губы встретились. В прошлый раз Аннане распробовала поцелуй. Сейчас его тёплые губы медленно скользили по её губам. Она обняла его за шею, приоткрыла рот, впуская его язык. Райхенбах прижал к груди и, откинувшись на спинку кресла, потянул Анну за собой. Одна рука зарылась в её волосах, а вторая легла на бедро. Долгий, неспешный поцелуй кружил голову не хуже виски, распитого в Новый год.

Свет фар проезжавшей машины осветил двор и заставил обоих одновременно отстраниться. Райхенбах взглянул в затуманенные глаза Анны и убрал руку с бедра. Она соскочила с колен.

– Уже поздно, – с хрипотцой в голосе начал он.

– Я пойду спать, – закончила она и поспешно скрылась в комнате.