Глава 16. Обратный отсчёт (2/2)

Что же делать? Он был жив и ему срочно требовалась помощь. Анна взяла первый пузырёк из толстого, темного стекла. На этикетке – название, конечно же, на немецком. Второй и третий пузырьки – то же самое. Проклятье! Отравление метиловым спиртом? Фосфорорганический яд? Может быть, вызвать дядю? Раз Нина приходит, то и он может! Но Анна замотала головой – беспокоить дух дяди ради эсэсовца, когда Петр Иванович жизнь отдал, сражаясь за страну, да это просто кощунство!

Атропин используют при отравлении фосфорорганическими ядами, но опять же – не все симптомы. Если Райхенбах был бы в сознании, то смог бы помочь. Он ведь распознал яд, успел что-то принять, наверное, хотел снизить интоксикацию, но капсулы оказалось недостаточно. Его тело внезапно пронзила судорога, и ноги дёрнулись.

Какой антидот? А как же кровохарканье? Не подходит под симптомы. Зарычав от злости и бессилия, Анна схватила первый попавшийся пузырёк, как в этот же момент другой упал и покатился к ней. На столе, свесив красивые ноги, сидела Нина. Ничего не спрашивая, Анна подняла противоядие, подсказанное подругой, откупорила пузырёк, наполнила шприц и ввела внутривенно. Главное, чтобы от ее махинаций Райхенбах не впал в кому или не умер.

За окном послышались голоса. Она кинула испуганный взгляд на дверь. Впопыхах совсем забыла запереть. Кто угодно может войти! Быстро закрыв на замок дверь, Анна вернулась обратно.Неизвестно, как организм должен был отреагировать, но сердце, слава богу, не остановилось. Антидот начал действовать. Вот только Райхенбах не приходил в себя. Как скоро он вообще должен очнуться? Анна подняла глаза на стол, но Нина исчезла.Нельзя оставлять его здесь, нужно перенести в комнату и осмотреть, может быть, она что-то упускает. А ещё, нужно отмыть пол от крови и постирать окровавленную рубашку. Благо, комната находилась рядом, хотя Анне не привыкать – сколько раз она тащила на себе с передовой раненых солдат. Она уложила его на кровать и сняла рубашку. Для своего возраста Райхенбах был крепким мужчиной.

Анна моргнула, сбрасывая наваждение. На теле никаких повреждений, кроме двух старых шрамов – длинный на боку и от пулевого ранения на плече. Один химический ожог на руке. Анна, протирая кожу в местах контакта с ядом, заметила сожженые кончики пальцев. Вот как попал яд в организм.Помня из рассказов дяди последовательность при оказании первой помощи, она начала промывать холодной водой ожоги. В конце требовалось сделать холодный компресс. Она привстала и коснулась лба – небольшой жар, но бреда нет. Уже хорошо. Анна положила второй компресс ему на лоб.

Когда с первой помощью было покончено, Анна убрала аптечку, навела в комнате порядок, набрала в ведро воды и принялась мыть пол. Пришлось всю ночь провести, не смыкая глаз; каждые полчаса Анна меняла ему компресс. Утром с докладом придёт либо Рихтер, либо Леман или, чего доброго, сразу оба. Нужно скрыть недомогание и молиться, чтобы Райхенбах к утру пришёл в себя. Ежели этого не произойдёт, то она понятия не имеет, как быть дальше.

Вот уж чего Анна не ожидала на войне, так того, что будет спасать немецкого генерала. Если бы в помощи нуждался Рихтер, то бровью бы не повела. Райхенбах... он другой, он спас ей жизнь и, драя пол, Анна думать не хотела о его возможной смерти. Вода потемнела, в снег не выльешь. Смахнув со лба капли пота, она налила в таз чистую воду и постирала рубашку. Повесила над печью. Затем слила воду в одно ведро. Она разберётся с этим днём.Анна вернулась в комнату. Почему он все ещё не пришёл в себя? Неужели повреждения необратимы? Анна сменила компресс, проверила руку. По крайней мере, не наблюдается бреда. Она расстегнула первые несколько пуговиц своей формы, взяла китель, нитку с иголкой и, недолго думая, села на другую часть постели и принялась зашивать подкладку. Только сейчас, в полной тишине Анна смогла окончательно осознать случившееся. Кто-то хочет его смерти. Рихтер? Не сдержавшись, она фыркнула. Нет, так банально. Зачем вообще кому-то понадобилось избавляться от командира дивизии подобным образом? Почему просто не отправить в отставку, если им недовольны? Может быть, произошедшее – дело рук Красной Армии? Кто-то подобрался настолько близко? Анна нахмурилась. Тогда почему не отравили Манштейна? Хотя откуда ей знать... возможно, на собрании всем подсыпали. Хорошо, если так.

Райхенбах вздрогнул, дёрнулись руки.Анна склонилась над ним, проверила, не поднялась ли температура, и плотно накрыла одеялом. Оставалось ждать. Было сделано все от неё зависящее.

В комнате стояла звенящая тишина. Навалилась усталость, и Анна помассировала виски. Она не сможет уснуть. До плена, во времена своих дежурств, сон никогда не приходил. Все силы были направлены на заботу о солдатах. Нина, например, умудрялась задремать хотя бы минут на пять, а у Анны не получалось: она переживала за каждого советского солдата, как за брата. Все они на войне стали братьями и сёстрами.

Начало светать. К дому подъехала машина, и Анна выглянула в окно. Сбывались худшие опасения: к крыльцу шли оба – Рихтер и Леман. Можно ли им доверить тайну Райхенбаха? Учитывая, что Рихтер несколько дней назад пытался её убить, то не стоит раскрывать карты, значит, он не должен пройти в комнату. Они не должны узнать. Дрожащими пальцами Анна застегнула верхние пуговицы, пригладила волосы и бросила последний взгляд на Райхенбаха. Если бы он только почувствовал, как сильно она в нем сейчас нуждается!

Рихтер и Леман поднялись по ступеням. Анна пошла открывать дверь с чувством, будто идёт на эшафот.