Глава 9. Опасения (1/2)

Прошло время, и Штольман смирился. В конце концов, эти предательницы были единственным ключом к спасению. Без них ему не выжить. Пришлось признать. Они приходили посменно каждый день, крайне редко вдвоём. Он и не догадывался, каких усилий им стоило выбираться из санчасти, а если бы знал – не поверил. Как-то раз ни одна из них не явилась в положенное время. К вечеру Штольман забеспокоился. Наверное, поняли, что не расколется и махнули рукой. Тогда где немцы? Он уснул, но сон был беспокойным.

А на следующий день пришла Анна. Уставшая, с кругами под глазами она молча сменила повязки, отдала еду. Шли дни и ничего не происходило. Рука заживала, он уже давно мог держать пистолет. Но нога...как-то попробовал подняться и открылось кровотечение. На его несчастье очередь была Нежинской. Ух, как она ругалась! Разве могут женщины браниться, как мужчины? То ли дело Анна – светлая, тихая. Кажется справедливой. Яков Платонович нахмурился.

– Кажется, – напомнил себе вслух и положил в рот кусок хлеба.

Скоро она должна была прийти. Он заметил, что бывают дни, когда она совсем не расположена к разговору, погружена в свои мысли и хмурится больше обычного, покусывая губы. Иногда хотелось проявить участие, но он останавливался. Нет, не станет якшаться с предательницей.

Что касается второй, то Нежинская всегда выглядела мрачнее тучи, но справлялась со своими обязанностями лучше. Однажды он услышал, как её стошнило, но сделал вид, что не заметил. Она вернулась через пару минут – бледная, изнуренная. Отдала еду и скрылась за деревьями.

Анна иногда опаздывала, и именно она чаще пропускала их встречи, в таких случаях вечером наведывалась Нежинская. Порой весь вид Анны говорил о несобранности, даже потерянности. В такие моменты она не разговаривала и никак не реагировала на уничижительные замечания.

Но сегодня Анна пришла вовремя и с Ниной. Штольман кивнул обеим, оглядел Нежинскую и перевёл взгляд на Анну. Он не верил им, однако Миронова казалась ему честнее. Первая слишком бойкая, того и гляди, метнёт чем-нибудь в голову. Миронова села напротив, выложила паек и подарила мягкую улыбку. Девчонка совсем. У Штольмана вдруг заскребли кошки на душе, тоскливо он начал всматриваться в тонкие черты лица. От голода заострился подбородок, потрескались от холода губы. Худые запястья, обветренные руки. Хотел бы пожалеть, да не мог. Предательству нет оправдания. Хотя,повстречай он такую в мирное время, то наверное, оглянулся... быть может, завязал знакомство.– Яков.

– Анна.

От улыбки у нее на щеках заиграют ямочки.

– Сегодня вечером танцы. Не составите компанию?

Она смутится, опустит голову, а потом поднимет глаза.

– Отчего же? С радостью.

Наверное, на сердце у него разольется тепло.Штольман задумался и не заметил, как девушка, почувствовав пристальное внимание, отсела.

Да, так могло быть. В одной из многочисленных реальностей. Где нет войны и свои не продают родину за корку хлеба. Майор поджал губы и молча подтащил к себе походную печку.

Нежинская так и не забыла их диалог, когда десять дней назад выкрала для этого гордеца печку.

– Чем языком чесать, разобрались бы, аль околеть хотите?

– Мне выделили печку? Заберите.

– Мы прикладываем огромные усилия, выхаживая вас, поэтому потрудитесь не подхватить насморк и выжить.

Последовало упрямое молчание.

– Не будьте дураком.

– Вы выжили, несмотря на серьёзное ранение, – вмешалась Анна. – Глупо теперь умирать вот так.

– Я не жилец. Как только сверху поймут всю тщетность ваших попыток, придут фашисты и выбьют мне мозги.

– Было бы что выбивать.

– Поймите же, мы рискуем не меньше вашего. Найдут вас и выйдут на нас.

Штольман презрительно усмехнулся.

– Я потерял много крови, но могу логически мыслить.

Нина громко фыркнула.

– Думаете, немцы станут заботиться о тепле ваших ног? Они и не подозревают о вашем существовании, а если бы знали, что сделали – прислали двух медсестер на потеху или запытали, или добили? Успокойтесь. – Нежинская выложила консервы и посмотрела в глаза. – Вы никому не нужны.– Есть новости?

– А почему вы спрашиваете? – ответила ровным тоном Нина и нанесла жирный слой мази. Знал бы Райхенбах, куда уходят лекарства!– Вы пришли вдвоём. Редкость.

– Всё для вас.

– Вы видели их генерала?

Он был уверен в отрицательном ответе, поэтому насторожился дрогнувшим рукам Мироновой и беглому взгляду на сообщницу.

– Нам составить портрет? – все также отвечала Нежинская. – Простите, не захватили кисти.

– Я шёл в бой против его дивизии. Интересно послушать тех, кто по ту сторону.

– Так спросите любого немца, – заговорила Анна. – Они ближе, чем думаете.

– Так, стало быть, вы с ним знакомы?

– Видела. Издалека.

– Когда вы лжёте, то задерживаете дыхание, вот как сейчас.

– Никогда бы не подумала.

– Отвечайте.

– Приказывать будете, если выберетесь.

Штольман повернул голову и небрежно бросил:– Делом займитесь.

Тёмные брови Нины взметнулись вверх, а затем сдвинулись к переносице. Анна мысленно перекрестилась и обрадовалась, что у Нежинской под рукой не оказалось ничего острого, только бинт.– Я продолжу, – мягко сказала Анна и коснулась её руки. – Отдохни.

Нина перестала прожигать взглядом майора, кивнула и отдала бинт.

– Вам повезло, – ледяным тоном ответила она, – что женщины славятся своей сердобольностью.

Штольман промолчал и посмотрел на Анну.

– Вы сама мать Тереза. Сколько ещё мне тут лежать?

– Прошло две недели.

– Пятнадцать дней, если быть точным, – перебил он.

– Вас ранило в бедро. Если руке ничего не грозит...– Другими словами, вы не знаете.

– Вас тут не держат насильно. Вставайте и идите, – подала голос Нежинская, неотрывно наблюдая за немцами.

– Как только смогу.

– А вы знаете, куда идти? – оживилась Анна и быстро смолкла под его пристальным взглядом.

– Да. Райхенбах в конце октября отбил наше наступление на Никополь, отправил часть дивизии на подмогу к Кривому Рогу, – медленно говорил Штольман, следя за реакцией. – Недалеко от реки Ингулец мы дали бой. В те же дни брали Кировоград.

– А потом? – подсела ближе Нина. Они обе не имели представления, что происходило за стенами санчасти.

– Подбили не мало их танков. Два дня сражались. Думали, возьмём. На второй день разведка доложила, что идут танки ?Дас Райх? на подкрепление.

Майор взвешивал каждое слово и только затем говорил. Он рассказывал лишь то, что, по его мнению, лазутчицы должны были знать. Он собирался выведать у них информацию, притворившись наивным дураком, который поверил в невиновность двух медсестер.

– Отступили. Гнали они нас долго, но и сами-то понесли потери. Через несколько дней снова пошли в бой.

– Так вы оказались здесь, – тихо подытожила Анна.

– А что насчёт вас?