Глава 6. Выбор (1/2)

Анна вылезла из грузовика и размяла спину. Они были в дороге два дня.

– Черт бы побрал всех немцев! – зашипела Нина, выпрыгивая. – Нас возят, как цирковых уродцев!

Она раздраженно отряхнула форму вермахта, в которую их насильно переодели перед отправкой, отчего ночные ушивания штанов выглядели пустой тратой времени. Теперь на их одежде красовалась эмблема Красного Креста.

– На этот раз мы точно на месте, – ответила Анна, осматривая полевой госпиталь.

Катрина разговаривала с одной из медсестёр, которая собиралась ввести в курс дела вновь прибывших. Немка как раз снимала запачканный кровью фартук, когда её обступили. Она поправила белую шапочку, местами серую от застирывания, и пустилась в объяснения.Анна в свою очередь с волнением осматривалась. Кругом многочисленные палатки с ранеными, которых привозили с передовой. Почти каждый день происходили в районе Кривого Рога мелкие бои. Немцы удерживали город и стягивали силы. Дивизия Райхенбаха не стала исключением.

К ноябрю 1943 года немцы обладали Никопольским плацдармом. Красная Армия неоднократно пыталась завладеть Никополем и затем дойти до Киева. Форсировавшие Днепр части Советской армии прорывались к Никополю, когда их атаковала Вторая танковая дивизия СС, направлявшаяся к Кривому Рогу. Шестая армия потерпела поражение. Когда безнадежно раненые немцы умоляли их забрать и довести до госпиталя, Анна ничего не чувствовала, а Нина, наоборот, злорадно скалилась и её можно было понять, и Анна понимала.

Подошли другие полевые медсестры и началось деление на группы. Катрина кивком подозвала к себе. По-видимому, она негласно взяла их под патронаж. Анна сжала Нине руку и та, закусив губу, сплела их пальцы. Похоже, она попросту смирилась с телячьими нежностями.Они шли вдоль многочисленных палаток с ранеными, слышали крики в операционных и стоныпрооперированных. Они видели, как хирург, приловчившись, отрезал ногу и как суетилась рядом операционная медсестра, совсем как Анна с Ниной до плена. Они синхронно отвернулись от мальчика, потерявшего глаз. Война калечила всех. То же самое они видели в своём госпитале, также кричали и мучались солдаты, также лишались конечностей.Они шли дальше и с удивлением понимали, что впервые за последние недели не слышали звуков разрывающихся снарядов и пулемётных очередей – их закинуло в самый тыл врага, куда не докатывались оружейные залпы.

Их привели в одну из палаток, выдали фартуки, шапочки и дали указания. Анна занималась перевязкой, с ужасом обнаружив, как к некоторым не подходили несколько дней, из-за чего бинты прилипли и начали гноиться. Нина возилась с выдачей лекарств.

Так прошёл день. Выданный паёк они разделили, предусмотрительно оставили часть на чёрный день. Поздно ночью, вымотанные, добрели до отведённой для них палатки и без сил уснули.

Проснулись с рассветом и снова на перевязку. Ближе к полудню их отметила старшая операционная медсестра и увела с собой. Анна ассистировала молодому, только окончившего обучение, хирургу. Нина была где-то неподалёку.

Все время, пока Анна помогала, она находилась в напряжении. Ей казалось, за любой проступок последует жестокое наказание. Она не боялась смерти, но страшилась боли. На войне к смерти привыкаешь. Она уже не кажется чем-то ужасным, наоборот, смерть представляется избавлением от страданий. Не раз красноармейцы умоляли добить, хватали за руки и просили: ?Сестричка....милая?, а Анна глотала слезы и качала головой. Теперь она читала такую же просьбу в глазах немцев, и для большинства старуха с косой действительно была избавлением.

Она не видела Райхенбаха с последнего разговора. Лишь раз, на второй день похода, Анна заметила вдали командирский ганомаг. Она не знала, сведёт ли их судьба ещё раз.

Анна собиралась присесть в тот самый момент, когда по рядам пошло брожение. Санитары спешили к грузовикам, отправлялись медсестры. Впопыхах они скидывали фартуки и хватали сумки.

Нина приближалась с Катриной с сумкой наперевес. Немка протянула Анне вторую и кивком указала в сторону грузовика.– Что происходит?

Анна залезла в машину, следом Нежинская. Они покинули госпиталь и ехали к передовой, где развернулся очередной бой. Красная Армия пыталась взять плацдарм Весёлые Терны и несла потери.

Райхенбах, скорее всего, был в штабе в километрах семи от развернувшихся боевых действий и отдавал приказы. Теперь именно он был ответственен за оборону этой линии, после того, как отбил наступление на Никополь.– Скорее бы наши взяли город, – произнесла Нина.

Грузовики свернули, и Анна выглянула. Кругом траншеи и дзоты. Слышна редкая стрельба. Бой окончен, им придётся вытаскивать с поля раненых.Санитары взялись за носилки и скрылись в траншеях. Некоторые медсестры остались принимать, другие, с которыми были Анна и Нина, последовали за мужчинами-санитарами.

Анна вылезла из траншеи и оглянулась. Кругом трупы, по большей части, красноармейцев. Солдаты безуспешно пытались прорвать линию огня и те немногие, которые прорывались, вступали в бой с немцами. Анна медленно ступила. Как? Спасать врагов, когда свои нуждаются в помощи? Она вздрогнула от выстрела и обернулась – немец добил умирающего. Нину толкнули в спину, заметив её нерасторопность, и напомнили, почему она до сих пор жива. Нежинская прошипела ругательства и остановилась у первого попавшегося немца. Скинув сумку, она присела и проверила пульс.

Анна отвернулась. Её взгляд встретился со взглядом красноармейца. Сердце пропустило удар. Мужчина смотрел прямо на неё, но не просил о помощи. Анна кивнула то ли ему, то ли себе и аккуратно подошла. Опустилась рядом.

– Все хорошо, я помогу вам, – сказала она и потянулась за бинтами.

Солдат недоверчиво оглядывал девушку в немецкой форме, уверенно говорившую на русском. Наверное, он решил, что бредит. Анна достала бинты и вскрикнула от выстрела, и брызнувшей на неё крови. Немец возвышался за её спиной, он толкнул прикладом, и Анна едва не упала на уже мертвого солдата. На неё закричали, пнули ногой и показали на окровавленного неподалёку немца.

Анна сморгнула слезы и перебролась к раненому. Она наложила жгут и подозвала санитара. Затем перешла к другому, потом ещё к одному, уходя от траншей. Она двигалась от одного к другому, отрывала бинты, накладывала жгут, не обращая внимания на усталость. Анна закончила перебинтовывать голову и перевела взгляд на лежащего в метре мужчину, машинально потянулась за бинтами и замерла.

– Что ты копаешься? – прокричала вдруг Нина, на мгновение оторвавшись от перевязки.

Анна дрожащими пальцами нащупала пульс и громко выдохнула. Живой! Она воровато оглянулась – не заметил ли кто из немцев? Нет, другие медсестры оказывали первую помощь, санитары таскали носилки, вооруженные немцы ходили и добивали раненных красноармейцев.

Нежинская приподняла бровь на взволнованный взгляд Анны, огляделась и, пригнувшись, подбежала.– Что у...– она замолчала, увидев советского солдата. Руки опустились, лямка сумки упала с плеча. – Жив? – тихо спросила Нина.

– Да, – также ответила Анна и с надеждой посмотрела. – Что нам делать?

Нежинская подняла голову и переместила взгляд на немцев. Те и не думали оборачиваться в их сторону, они ушли довольно далеко, и стелившийся туман играл девушкам только на руку.

Нина проверила пульс и оббежала взглядом мужчину. Его ранило в бедро и плечо. Судя по погонам, он находился в звании майора. Побелевшие тонкие губы были плотно сжаты. На правом виске и щеке имелась кровь.

– Мы не можем взять его с собой, – наконец сказала Нина.

– Ты хочешь оставить его?

– Есть предложения? Он умрет от кровопотери. Нужно оперировать.

– Ты ассистировала Милцу. Ты знаешь как. – Нежинская упрямо поджала губы, и Анна заметила: – Ведь его не ранило в бедренную артерию. Достанем пулю.

– Прямо здесь? Посреди трупов?

– Оттащим его в лес.