Часть 9 (1/1)

ЗатонскЯков собирался на службу тихо, чтоб не разбудить Анну. Зачем ее тревожить, если она так сладко спала. После разделенного с женой любовного наслаждения он забыл завести будильник, но проснулся утром сам. Однако времени у него было только умыться и побриться?— хорошо, что Анна привезла ему от Павла безопасную бритву, какая все же удобная и полезная вещь, особенно когда торопишься. А чай он может попить и в управлении.О чае он сказать дежурному не успел, тот опередил его с докладом:—?Ваше Высокоблагородие, полицмейстер требовал, чтоб Вы, как появитесь, шли прямо к нему.—?Случилось что? —?нахмурился Яков Платонович.—?Не могу знать. Но вроде как не серчает…Начальник Затонской полиции не только не серчал, но и был в самом что ни на есть благостном расположении духа:—?Яков Платоныч, проходите, присаживайтесь. Хочу предложить Вам выпить по глоточку коньяка.?С чего бы это да еще с утра пораньше? Похмелиться тянет, а в одиночестве не хочется? Так я не ему не компания, да и он вроде бы не с перепоя?,?— пригляделся к полицмейстеру Штольман.—?Николай Васильевич, у меня еще весь день впереди…—?Так у меня тоже. Как я сказал, по глоточку только. Коньяк замечательный, тот, что мне Ваш дядя Павел Александрович подарил,?— сказал Трегубов, вытаскивая из тумбы стола бутылку и стопки. —?Я хочу выпить. За Вас. Так что отказа не приму.—?За меня? —?удивился Яков Платонович.—?Ну получается, что в какой-то мере я этим обязан Вам…—?Чем же?—?Тем, что вроде как благодаря Вам, точнее тому, что тогда в трактире случилось, все и произошло.—?Что произошло?—?Знакомство со штабс-капитаном Розеном. Мы ведь с ним впервые здесь, в участке встретились, по тому делу в трактире, что Вас касалось. Он к Вам заходил, да Вас на месте не было, вот его ко мне и провели. А потом мы с ним столкнулись в городе, я был тогда с супругой и с дочерью нашей младшей Настей, ну и представил, разумеется, их друг другу. После этого Розен начал за Анастасией ухаживать?— на прогулки ее приглашал, у нас дома не раз обедал. А вчера вечером вот пришел, руки ее просил. Я, конечно, надеялся на это, но чтоб так скоро, право слово, не ожидал. Молодежь нынче не желает подолгу друг к другу присматриваться, хочет, чтоб все побыстрее было.Штольман предположил, что Розен пошел к Трегубовым прямо из трактира, после разговора с ним, в котором сказал, что намеревается сделать предложение Анастасии Николаевне. Верно, решил, что раз затронул эту тему с третим лицом да еще при свидетелях, как бы не получилось, что слухи о его предстоящем сватовсте достигли бы его невесты и ее родителей прежде, чем он сам соберется предложить барышне Трегубовой руку и сердце.—?А другой стороны, чего тянуть, если между молодыми все складывается? Розен к Насте чувства имеет, она к нему тоже. Жених он для нашей дочери весьма подходящий?— человек приличный, офицер. Да, служит у нас, в Затонске, но, как знать, может, где получше потом место получит. Родители уже давно хотели видеть его женатым?— единственный сын ведь, и именьице у них есть, хоть и небольшое, но все ж какая-никакая вотчина…?Офицер, единственный наследник имения?— да, такого жениха для дочери Трегубов бы не упустил. Наверное, даже если бы Анастасия Николаевна и не питала к нему нежных чувств, отец уговорил бы ее принять предложение, а то как бы другие Затонские барышни не отбили такого видного жениха. В Затонске-то у барышень достойных женихов не так уж много. Сыновья дворян, достигнув определенного возраста, часто покидают отчий дом, или уезжают учиться в более крупный город и остаются там, или поступают на военную службу как Шумский и только изредка навещают родителей. А среди холостых гарнизонных офицеров немало предпочитающих проводить время не только с картами в руках, но и в объятиях девиц в заведении Маман. Стремящихся к брачным узам как Розен, наверное, единицы?.—?Человек он, насколько известно, со всех сторон положительный,?— продолжил Трегубов расхваливать своего будущего зятя. —?Ни в каких непотребствах или проступках замечен не был. Только тот случай в трактире и можно припомнить, когда он в центре заварухи оказался, да и то в том не его вина. Человек чести, и совесть имеется, за такого родственника краснеть не придется. А при моей должности это немало важно, полицмейстер ведь в городе фигура значительная. А Вы, Яков Платоныч, какого мнения?—?Того же, что и Вы.—?В общем, я сразу дал свое согласие. Пусть женятся. Свадьбу решили осенью справить, чтоб все чин по чину, с периодом жениховства, с оглашением в церкви и всем остальным. А то ведь не всегда так случается.?Это Трегубов нас с Анной имеет в виду? Если так, то по глупости сказал? Или уколоть меня этим хотел? Если последнее, то тогда зачем выпить за меня предложил???— недоумевал Штольман.—?Вы вон с Анной Викторовной венчались в тайне из-за Вашей службы, это и понятно, в тех-то обстоятельствах по-другому и невозможно было… —?как о само собой разумеющемся сказал Николай Васильевич. —?А старшая наша дочь в попыхах замуж вышла, когда стало известно, что ее поклонника отправляют на Турецкую. Вышла, хоть мы с ее матерью такой поспешный брак и не одобряли, мало ли что на войне могло случиться. Но муж ее жив-здоров вернулся, вдовой не оставил, хотя, быть может, последнее и к лучшему было бы, хоть и говорить такое грех. Самоуверен он излишне да вспыльчив без меры, как порой разойдется, так и не остановишь…?Похоже, дочь Трегубова получила в супруги мужчину, похожего на отца?— зять весь в него. Только, как говорится, в чужом глазу соринку видишь, а в своем и бревна не замечаешь?,?— съязвил про себя Яков Платонович.—?Слава Богу, у других дочерей мужья спокойные, но опять же не тюфяки какие. И Розен тоже не буян, но характер у него присутствует. Такой нашей Анастасии самый подходящий?— чтоб главой семьи был, но не обижал ее, она ведь кроткого нрава… Надеюсь, совет да любовь у них будет… Давайте, Яков Платоныч, за Вас.—?Зачем же за меня? Давайте тогда уж за молодых,?— предложил Штольман.—?Что ж, давайте.Мужчины подняли стопки, в которых было по чуть-чуть.—?Но без того, чтоб за Вас выпить, я Вас, Яков Платоныч, не отпущу,?— Трегубов снова плеснул коньяка, тут же выпил его и удостверился, что Штольман также опустошил стопку, а затем убрал все в стол.Яков Платонович решил, что на этом его пребывание в кабинете полицмейстера закончилось, но Трегубов посчитал, что еще не все поведал ему.—?Анастасия-то могла ведь с Розененом и не познакомиться, если б не Вы. Она же у нас барышня тихая, домашняя, скромная, робкая даже. Не бойкая как Ваша Анна Викторовна, чтоб по городу на велосипеде разъезжать или в каких авантюрах участвовать, чтоб ее всюду замечали. Да и до всяких развлечений вроде приемов не особо охоча, а там молодые люди как раз себе невест и присматривают. Она все больше дома с маменькой да с подругами. Поклонников у нее и не бывало. Коробейникова я в расчет не беру, какой из него кавалер для Насти? Так, потанцевали у вас на празднике, виделись несколько раз в управлении, да до дому он ее от участка пару раз проводил. А на большее он и не претендовал, хоть на это ума хватило. А если б не хватило, я бы не позволил. Не ровня Антон Андреич нашей дочери, чтоб его ухаживаниям потакать. Розен?— совсем другое дело, такому зятю я от души рад.—?И я за Вас рад, Николай Васильевич. Позвольте мне все же приступить к моим обязанностям,?— Штольман встал со стула.—?Идите,?— махнул рукой полицмейстер. —?Только на свадьбу Анастасии с Розеном Вы обязательно прийти должны. Настя с женихом сразу решили Вас с Анной Викторовной пригласить. Пока поручили мне на словах приглашение передать. А как с датой определятся, так рукописное Вам отправят.—?Мы с Анной Викторовной почтем за честь присутствовать на этом событии,?— дал формальный ответ Яков Платонович, которому совершенно не хотелось идти на свадьбу дочери Трегубова, однако отказаться он не мог.Коробейников, которого только что поминал полицмейстер, уже сидел за своим столом, читая документы, делая заметки в записной книжке и вместе с тем попивая чай. Увидев своего начальника, он привстал:—?Яков Платонович, как началось Ваше утро? Удачно?—?В каком смысле, Антон Андреевич? —?не понял Штольман.—?В смысле того, что, как мне сказали, Вас к себе Терегубов вызывал.—?Не вызывал, а приглашал. И это было не по служебному вопросу, а по личному,?— уточнил Яков Платонович.—?По личному? Какие могут быть у него с Вами личные вопросы? —?задумался Коробейников. —?Сроду такого не бывало. Разве что снова про Вашего дядюшку князя Ливена расспрашивал? Он ведь к столичным господам, близким к власть держащим, вон какой пиетет имеет. А тут сам князь, да еще при Государе Императоре состоящий…—?Нет, про Павла Александровича не спрашивал. У него другой повод для беседы был. Но отведать коньяка, который ему князь Ливен вручил, предлагал.—?Коньяка? С утреца? Да что же это за повод такой, чтоб утро с коньяка начинать? Да еще и с начальником сыскного отделения? Мне, Яков Платоныч, ничего на ум не приходит кроме того, что утренний коньяк?— это продолжение вечернего застолья,?— поделился своими соображениями Антон Андреевич. —?Но если Николай Васильевич когда и приходил в таком состоянии, он ни с кем конька не распивал, только в одиночестве себе вольность позволял. Горе что ли у него какое, что самому с ним не справиться и поделиться надо?—?Да нет, не горе, наоборот, радость, ей и хотел поделиться?— дочери его Анастасии штабс-капитан Розен вчера предложение сделал.—?Уже? Какой однако прыткий этот штабс-капитан! И ухаживал-то всего ничего.—?Ну, видимо, решил, что этого достаточно. Ему барышня по душе, а он и барышне, и ее родителям.—?Вот только по душе ли Розену будущий тесть? Я бы такого себе не хотел,?— покачал головой Коробейников. —?Непросто с таким как Николай Васильевич в родстве состоять.—?Ну Розену-то проще, он под началом Трегубова не служит, у него свой полковник имеется, Симаков.—?Только долго ли Симаков там начальствовать будет? Поговаривают же, что полковник Дубельт мало чего положительного о нем в своем рапорте напишет, и это, разумеется, будет иметь свои последствия. Как говорится, сколько веревочке не виться, а конец будет.—?Откуда такие слухи, Антон Андреич?—?Почему слухи? Вовсе не слухи… Я думал, Вам, Яков Платоныч, это давно известно?— от самого полковника Дубельта.—?Нет, со мной подобным Дубельт не делился. А вот Вам кто про это сообщил?—?Подпоручик Есипов, у которого Никаноров портсигар украл, я его вчера вечером в городе встретил. Он за портсигар снова поблагодарил, что нашли его, ведь это отца его подарок был. Еще посетовал, что все они теперь мандражируют, как бы после рапорта полковника Дубельта на место полковника Симакова не прислали такого командира, который за малейший промах будет экзекуции устраивать. В сравнении с таким, поди, и наш Николай Васильевич сущий ангел… хоть и громогласный порой…Через дверь послышался голос Трегубова, который кого-то распекал. Штольман и Коробейников переглянулись?— легок на помине. Через минуту в кабинет сыскного отделения зашел дежурный.—?Что там за шум? —?поинтересовался Штольман. —?По какому поводу бушует Николай Васильевич?—?Почту Его Высокоблагородию подал да не доглядел. К нему письмо одной бабы попало, которая на своего ухажера давнего жалуется, что снасильничал с ней. Вот Его Высокоблагородие и осерчал, что я ему всякую хреновину подсовываю, когда должен был ее в сыск направить.Яков Платонович смекнул, что письмо могло быть от Дуняшки, Егоркиной матери, которая выманивала у Юрия Дубровина деньги и грозилась написать на него в полицию. Видимо, узнала, что Юрий забрал мальчика и, рассердившись, что он ей не заплатил, решила тут же опорочить его имя. Не выгадать материально, так хоть нагадить.—?Голубчик, давай сюда, я разберусь. И можешь быть свободен. Только чаю мне принеси,?— распорядился начальник Затонского сыска.Получив стакан чая, Штольман стал вчитываться в безграмотные каракули. Судя по тому, как жалоба была составлена, сочиняли ее, скорее всего, всем Сосновским публичном домом, поскольку написана она была крайне сумбурно, вероятно, по принципу, что кому придет в голову. Образованием девицы не отличались, да и талантами, по-видимому, тоже?— как в Затонском доме терпимости, где подопечные Мадам пытались произвести впечатление на полицейских, декламируя для них стихи Лермонтова, которые читали им чуткие возвышенные клиенты. Та же Лизавета Тихоновна сочинила бы такое душераздирающее письмо про горькую судьбинушку крестьянки, взятой барином силой, что обрыдался бы весь полицейский участок, исключая только следователя Штольмана. В этой же жалобе было даже трудно понять, что и как произошло. Но все же, при желании, можно было вычленить суть?— ?Дуня Каровина? жаловалась на барина ?Юрия Григорыча Дупровина супастата на каторам криста нет?. Она винила его в том, что он с ней ?снасилничил да абрюхатил?. И что из-за него ей ?пришлося паступит в бардел шоб пракармит сибя да барскава ублютка?.Яков Платоныч усмехнулся?— и это Юрий Дубровин считал себя малограмотным, уж он-то не наделал бы по несколько ошибок в каждом слове, написал бы ясно, хоть и с использованием простонародных слов, которых нахватался от крестьян, с кем ему приходилось работать в полях, пока его отец охальничал с такими вот Дуняшками и заливал за воротник. Но кроме этого повода для смеха не было, все было серьезно. Если Дуня Коровина решилась отправить письмо в полицию Затонска, как и пугала Юрия, то не исключено, что в скором времени она объявится в Затонске, чтоб самой распространять о нем сплетни по городу. Этого бы Якову Платоновичу хотелось, по возможности, избежать. Не заслуживает добросердечный Юрий того, чтоб из-за корыстной, сволочной бабы о нем ходили грязные слухи. Ему и без них достанется от некоторых жителей города за то, что он привез к себе Егорку. Нужно было что-то делать. Хотя бы попытаться предотвратить то, что казалось неминуемым. Видимо, пришло время навестить Аглаю Львовну.—?Антон Андреевич, мне нужно отлучиться в город по поводу того письма, что ранее попало к Трегубову.—?А я хотел прогуляться до пары гостиниц, поспрашивать про Измайлова и Бессарабова, раз у нас нет ничего срочного. Мне подождать Вас?—?Нет, идите. Я ненадолго, скоро вернусь.Штольман не стал брать экипаж, ни к чему городовому знать, куда он направлялся, пусть и по служебным вопросам.Поздним утром в отсутствии клиентов полуодетые подопечные Маман скучали. Одна занимала себя чтением книги, две другие, сидя на диване, раскладывали пасьянс. Они и оживились при виде следователя:—?Ой, Яков Платонович! Вы к нам пожаловали?К ним? Штольман сделал над собой усилие, чтоб не рассмеяться. Да он и в бытность холостым не пользовался услугами продажных девиц, а уж будучи женатым, тем более. Если и бывал в заведении, то исключительно по делам службы.—?Нет, не к вам, к Аглае Львовне.—?Она у себя, я ее позову,?— вызвалась третья девушка, наконец оторвавшись от книги.—?Яков Платонович! А Вы у нас давненько не бывали… —?расплылась в улыбке Аглая Львовна, медленно входя в залу. —?А ну по своим комнатам, живо! —?приказала она к девицам, которые были бы непротив послушать разговор, и продолжила общение со Штольманом в подобострастной манере. —?Что Вас привело к нам сегодня? Надеюсь, не новое преступление? В последний раз, как мне помнится, Вы у нас были, когда мои девочки нашли того беднягу немца, который, как позже оказалось, вез Вам пакет…—?Нет, не новое преступление. Но раз уж Вы упомянули про Баллинга, хотел поблагодарить Вас за то, что Вы, как мне сказали, внесли средства на его погребение.—?Как же, как же, было такое. Похоронами занимался доктор Милц, мы сами решили дать немного, всем нам было его жаль?— такой молодой, красивый и умер… К нашим деньгам еще несколько гостей свои присоединили?— анонимно, разумеется… Один сказал, что ладно бы немец в доме свиданий от чрезмерного удовольствия умер?— такое ведь случается, слава Богу не у нас, а то сказали, что от слабого сердца… Как я слышала, Ваш дядюшка князь Ливен был так участлив, что выделил определенную сумму на ограду и памятник для усопшего. Это нам тоже один посетитель рассказал, он об этом узнал от батюшки.—?Да, Павел Александрович позаботился об этом…—?Душевный у Вас родственник, Яков Платонович, хоть и при титуле и при власти… Нам ведь новость про визит Его Сиятельства в Затонск один гость принес. Правда, мы подумали, что он накануне так с вином переусердствовал, что стал всякие небылицы рассказывать, хоть и клялся, что прочитал об этом в свежем выпуске ?Затонского Телеграфа?, который, к сожалению, забыл на скамейке. А потом решили, что Ребушинский для привлечения читателей очередную фальшивую сенсацию опубликовал, ведь его историям могут верить разве что наивные неискушенные барышни… Но, как выяснилось, не соврал…—?Не соврал,?— коротко ответил Яков Платонович. Ему не хотелось говорить об этом, но прерывать Маман он не стал, пусть выговорится, коли у нее есть желание, а потом и он озвучит свою просьбу.—?Да, мы сами потом в газете прочитали. Об этом и другие наши гости в тот вечер говорили, чего уж скрывать. Эта тема так господ увлекла, что кое кто из них даже забыл, с какой целью к нам пожаловал… Один из них, кстати, тот, кто деньги на похороны немца дал… Не припомню такого, чтоб какое-то событие вызвало столь бурное обсуждение среди наших гостей… Господа все же приходят сюда развлечься, снять напряжение… а не обмениваться мнениями по поводу городских новостей… пусть они даже и выдающиеся… Для этого они собираются в других местах, а не в нашем заведении… А в тот вечер мы гостей, что попроще, сразу в нумера препровожали, чтоб они ту компанию в зале не беспокоили.—?Какая деликатность.Аглая Львовна не уловила иронии Штольмана и продолжила медовым голосом:—?А как же! Гости те весьма почтенные… Вы же сами знаете, Яков Платонович, в городе у нас только одно заведение, к нам кроме господ разные люди захаживают, приличные, конечно… по большей части… Для нас репутация заведения имеет огромное значение.—?Вот в связи с этим я и пришел к Вам.—?Неужели кто жалобу подал? Но с каких пор этим занимается сыскное отделение? Если только не произошло чего-то… из рук вон…—?Пока не произошло. Но всякое может случиться… Некая девица, которая недавно поступила в дом терпимости одного из близлежащих уездов, поговаривает о том, что хотела бы перебраться в Затонск и получить место в соответствующем заведении нашего города…—?А чем она до заведения занималась?—?Крестьянской девкой была.—?У барина в услужении?—?Нет, вроде как на мельнице помогала.—?Так она, верно, в копеечном заведении. Куда такую в приличное? С ней столько мороки и расходов будет, пока ее в надлежащий вид приведешь да соответствующему обращению обучишь, игра не стоит свеч. Если она только не писаная красавица, ну или не настолько хороша, что от нее мужчины будут голову терять и в очередь к ней становиться. Как к нашей Жене, которую графиней величали, упокой Господь ее душу… При всем моем уважении к Вам, Яков Платонович, я, скорее всего, не смогу взять ее к себе, хоть это и будет… неприятно Вашему доброму сердцу.Штольман понял, что вообразила Маман, и, не сдержавшись, резко высказался:—?Аглая Львовна! Каким бы добрым ни было мое сердце, я никогда бы не стал… составлять протекцию особе, которая зарабатывает на жизнь занятием подобного рода! Я все же стою на страже правопорядка, если Вы не забыли об этом.—?Конечно, конечно, Яков Платонович! Покорнейше прошу прощения. Не знаю, как такая нелепейшая мысль могла прийти мне в голову… —?хозяйка борделя стала приглаживать завиток, бы как выбившийся из ее прически. —?Так в чем же тогда дело?—?Дело в том, что эта девица не славится безупречным поведением. И я хотел предупредить Вас насчет нее, как бы у Вас потом не было из-за нее проблем. Разумеется, это на Ваше усмотрение, как Вам вести дела, но я бы на Вашем месте поостерегся принимать ее в свое заведение.—?А в чем эта девица была замечена?—?Пыталась промышлять шантажом. В виду этого попала в поле зрения полиции.—?Да что Вы говорите! —?воскликнула Аглая Львовна. —?Шантаж?— это весьма серьезно, это не пару рублей у пьяного клиента вытащить… которых он, потом, возможно, и не хватится…—?И я об этом же.—?Нет, такая девица мне определенно не нужна. Возьмешь такую, а потом греха не оберешься. Вон, Верка, которую я выгнала, начала с выказывания своего вздорного характера, а чем закончила?— приезжего инженера на тот свет отправила, а ведь он, когда моих девочек брал, хорошо к ним относился и вознаграждением не обижал. Мог бы и далее пользоваться их услугами, если бы не эта душегубка…Яков Платонович отметил, что Аглая Львовна печалилась не только о гибели Буссе, но и о своем потерянном доходе, связанным с этим.—?А кого та девица шантажировала? —?полюбопытствовала Маман.—?Одного помещика.—?Гостя заведения?—?Этого я Вам сказать не могу.—?Но ее имя сказать можете?—?Конечно. Иначе как Вы бы потом узнали, что это она? Это Евдокия Коровина, Дуня.—?Дунька, значит. А в приличном заведении, поди, мечтала Дульсинеей зваться… —?съерничала Аглая Львовна. —?Не извольте беспокоиться, Яков Платонович, никогда ей в моем заведении не бывать. А если будет на улице заниматься ремеслом, так Вы ее быстро за решетку определите, где ей и место.На это следователь Штольман и надеялся. Из документов у Дуняшки в лучшем случае будет заменительный билет, вернуть себе паспорт у нее вряд ли получится. А с желтым билетом одна дорога?— в бордель. Если Аглая Львовна откажет Дуняшке принять ее под свое крыло, то ей придется присматривать себе другое место, чтоб зарабатывать на жизнь. Ища клиентов на улице, она рано или поздно окажется в полицейском участке. А там уж ей будет не до обвинений, самой бы получить наказание по минимуму. Если же ей несказанно повезет, и у нее все же будет паспорт, а она возьмется за честную работу, то при этом она лишится козырей, чтоб шантажировать Юрия Дубровина?— сколько крестьянских баб, в том числе и имеющих детей от бар, которые с ними забавлялись, а потом прогнали, работают поденщицами, прачками, судомойками. Кого этим удивишь?Как только Штольман вышел из заведения Маман и повернул в сторону полицейского управления, за его спиной раздался знакомый голос:—?Яков Платоныч!Он оглянулся:—?Анна Викторовна!—?Так вот Вы куда так спешили из супружеской постели?— в объятья девиц,?— посмеиваясь, поддела Анна мужа.—?Вы застали меня почти что на месте преступления,?— отшутился Яков.Но после его слов Анна посерьезнела:—?Снова преступление? Убийство?—?Нет, слава Богу. Хотя был здесь, конечно, по служебным делам. А Вы куда направляетесь, госпожа Штольман?—?Я? Вообще-то к Вам в участок.—?Смею надеяться, по мужу соскучились?—?Чего по нему скучать, коли ему самому не до скуки в таком веселом обществе? —?снова улыбнулась Анна, кивнув в сторону дома терпимости. —?Нет, следователя Штольмана я хотела видеть по надобности. Вот,?— она показала узелок в руке, которую до этого держала за спиной.—?Если говорите, что по надобности, значит, содержимое узелка предназначается, увы, не мне. И кого на этот раз Вы решили проведать с гостинцем? Не припомню, чтоб у нас среди задержанных был кто-то, кому бы Вы благоволили…—?Он пустой, там только тарелка. Яков, ты утром не взял тарелку и полотенце, в которых принес ужин, и я хотела их вернуть. Я думала, они из того трактира, где мы когда-то бывали с тобой и Коробейниковым, но там сказали, что ты у них ничего не брал. Я и хотела спросить у тебя, куда это отнести.—?Аня, я бы сам отнес, завтра. Тебе не стоило беспокоиться.—?И все же, отуда они?—?Из ?Поворота судьбы?.—??Поворота судьбы?? А где у нас в Затонске такой трактир?—?Это тот, который разгромили в ходе драки по поводу… одного молитвенника… После ремонта у него появилась новая вывеска.—?Я поняла.Анна вздохнула?— это трактир, с которого у Якова в Затонске начались непрятности, в нем открылась тайна о том, что он был незаконным сыном князя Ливена. Поистине поворот судьбы, притом какой!Штольман увидел, как жена, только что пребывавшая в шутливом настроении, погрустнела. Вот дурачина! Ему не следовало говорить ей, где он покупал ужин. Этим он ее расстроил. Нужно было настоять, чтоб сходить туда самому.—?Аня, давай сюда узелок. Я отнесу вечером. Не стоит тебе туда ходить.—?Вот еще! —?Анна подняла поникшую голову. —?Сама схожу! —?одной стороны, ей было неприятно идти туда, а с другой, любопытно увидеть, где все произошло. —?Не будут же при мне там шушукаться. А что будет, когда я оттуда выйду, мне все равно!Яков Платонович мысленно покачал головой?— его упрямая девочка, которая сама не отступит.—?Ну хорошо.—?Яков, потом я зайду к Галицким, это недалеко. Если ты помнишь, я хотела попросить у них одежду для Егорки.—?Конечно, помню.Яков подумал, что, возможно, сейчас Галицкие и подарят ненужные вещи мальчику, единокровному брату помещика, но в том что они будут так же рады отдать их отпрыску публичной девки, если об этом станет известно, он очень сомневался.—?Пожелаю тебе удачи в твоем предприятии. Как сложится день, я не знаю. Хотелось бы прийти домой пораньше, но как уж получится. До вечера! —?Яков Платонович поцеловал жену в щеку. Он дождался, пока Анна свернет за угол, и пошел в управление. Нужно же кому-то быть на месте в сыскном отделении, а то мало ли что.