III (1/1)

Яков Петрович вышел из повозки, поправил шляпу и быстрым шагом направился к поместью, в котором только вчера всё было спокойно и беззаботно, а сегодня произошло несчастье.—Николина Васильевна! —с нескрываемым удивлением воскликнул следователь.От его громкого голоса девушка невольно вздрогнула от неожиданности.—Здравствуйте, Яков Петрович.—Честно признать, не ожидал увидеть вас здесь. Как вы тут оказались, да ещё и раньше меня? —улыбнувшись спросил Гуро.—Это я пригласил госпожу Гоголь, —на лестнице появился Аристарх Михайлович. Вид у него был очень серьёзный и расстроенный.—Я рассчитываю на вас двоих.Яков Петрович и Николина Васильевна одновременно посмотрели друг на друга, и следователю показалось, что писательница ему улыбнулась.—Где тело?—Там наверху в правом крыле. Идёмте, я покажу.—Ну что, Николина Васильевна, как в старые добрые времена? —с улыбкой сказал Гуро писательнице, пока они поднимались по лестнице.—Не скажу, что они были добрые, —вздохнула Гоголь.—Но, похоже, выбора у нас нет.—Другой реакции я от вас не ожидал, Николина Васильевна. А я вот, между прочим, очень рад сотрудничеству.Гоголь хотела было снова ответить, что радостного ничего в этом не видит, но всё же решила промолчать, а следователь не стал настаивать на продолжении разговора.—Мы с вами по одной дороге идём, Николина Васильевна, —тихо сказал Гуро, и девушка на мгновение остановилась, и в этот момент буквально почувствовала дыхание следователя у себя на затылке, от чего по спине пробежала лёгкая дрожь. Затем она резко развернулась лицом к мужчине, набравшись смелости посмотреть ему в глаза.—Ошибаетесь, —чётко проговаривая каждую букву ответила писательница.Мужчина перевёл взгляд на губы писательницы, с большим трудом сдерживая желание вновь к ним прикоснуться.—Яков Петрович, вы иногда на меня так смотрите, что мне страшно становится, —чуть улыбнувшись сказала Гоголь, стараясь прервать этот непонятный диалог.—Идёмте уже.При виде мёртвого тела писательнице стало не по себе. За эти пару лет девушка попросту отвыкла от всего этого. Да и к тому же ей вдруг вспомнилась их с Яковом Петровичем знакомство, при похожих обстоятельствах.—Итак, кто когда в последний раз видел погибшую? —обратился ко всем присутствующим Яков Петрович, одновременно склонившись над убитой горничной.—Вчера вечером, —начал говорить Аристарх Михайлович.—Прежде, чем я поднялся наверх, она в зале прибиралась. Я ей сказал, чтобы тоже шла спать, уборка, в конце концов, и до утра подождать может, а то девчонка то тоже умаялась поди за вечер. Анфиса же в ответ кивнула, а я в спальню направился.—А жена ваша где была? —спросила Николина прежде, чем этот же вопрос собирался задать Гуро. Следователь удивлённо и слегка недовольно посмотрел на девушку, но та не обратила внимания.А вот Аглая же смерила писательницу таким испепеляющим взглядом, как будто она не просто задала обыкновенный вопрос, а обвинение в убийстве предъявила.—Аглаюшка спала уже, когда я пришёл, —ответил за супругу Аристарх Михайлович.—А тело кто нашёл? —вновь опередила Гоголь следователя. Тот даже хотел было возмутиться, а потом решил, что поговорит об этом с ней позже.—Кухарка. Вон её дверь напротив.На какое-то мгновение в команте возникла тишина.—Если вы позволите, —обратилась Николина к хозяину дома.—Я бы хотела осмотреть комнату одна, без посторонних глаз.—Конечно, Николина Васильевна, —ответил Гарденин уставшим голосом.—Всё что угодно. Буду ждать вас внизу.Девушка кивнула в знак благодарности. Все присутсвующие спешно стали покидать комнату.—Яков Петрович, к вам моя просьба тоже относится, —произнесла Николина, поворачиваясь к стоящему чуть поодаль Гуро, который, по видимому, пропустил её слова мимо ушей.Мужчина от такого неожиданного заявления, мягко говоря, слегка удивился.—А вы не много ли на себя берёте, дорогая Николина Васильевна? —не скрывая возмущения спросил Яков Петрович.—Возомнили себя следователем?—У меня нет желания спорить с вами, Яков Петрович. Я никем себя не возомнила, я лишь попросила вас покинуть комнату на несколько минут. Посторонние движения и звуки отвлекают меня. Оставим же эти бессмысленные возмущения.?Как же она изменилась!? —пронеслось в голове у следователя, не та уж теперь перед ним робкая, наивная и скромная писательница.—Мы вернёмся к этому разговору, Николина Васильевна.—Как скажете, —твёрдо ответила Гоголь, взглядом указав следователю на выход.Тот ещё раз возмущённо что-то буркнул себе под нос, но больше спорить не стал и всё же покинул комнату, прикрыв за собой дверь.Оставшись одна, девушка резко выдохнула. Она вдруг удивилась сама себе, несвойственной ей холодности и уверенности. Помнится, пару лет назад она и слова боялась поперёк ему сказать, а сейчас… А в прочем, не время для лишних размышлений.Гоголь подошла к бездыханному телу. Коленки предательски содрогнулись, но девушка собрала волю в кулак и приложила руку к шее погибшей.Вмиг потемнело в глазах, а горло будто сжали чьи-то ледяные пальцы. В судорогах Николина оступилась, сделав несколько шагов назад, задев при этом стоящий рядом туалетный столик. Тот с грохотом пошатнулся и с не меньшим грохотом полетели на пол несколько стеклянных баночек.Стоящий за дверью Гуро моментально ворвался в комнату и подбежал к писательнице.—Николина Васильевна! —воскликнул мужчина, приподняв девушку за плечи. —Очнитесь же!Через несколько секунд Гоголь резко выдохнула и открыла глаза.—Что же вы меня так пугаете, Николина Васильевна? —с истинным беспокойством в голосе произнёс следователь, всё ещё удерживая Николину в своих руках.—Голова кружится, —тихо сказала писательница, попытавшись встать на ноги, однако сделать это у неё не получилось и она невольно опустила голову на грудь Гуро.Осторожно Яков Петрович провёл несколько раз рукой по плечу девушки, стараясь успокоить.—Вы что-то видели? —понтересовался мужчина, помогая писательнице подняться на ноги.—Да, но всё было так быстро и так непонятно, не думаю, что это может чем-то помочь следствию, —грустно вздохнула Гоголь, скрестив руки на груди.—Но…—Разумеется я расскажу вам, Яков Петрович, —предугадав вопрос ответила Николина прежде, чем Гуро успел его задать.—Только не здесь. И у стен есть уши, сами понимаете.—Как скажете, Николина Васильевна.—Что ж, если осмотр закончен, предлагаю вернуться ко всем. Есть ещё несколько вопросов. Я знаю Аристарха Михайловича как честного и порядочного человека, но тем не менее, Яков Петрович, не могли бы вы аккуратно спросить, не было ли у него связи с Анфисой?—Как вам такое могло придти в голову, Николина Васильевна! —ход мыслей девушки явно не пришёлся Гуро по душе.—Яков Петрович, мне ли напоминать вам о том, что задача следователя-проработать все возможные версии?Гуро ничего не ответил. Его безумно возмущало поведение писательницы, и в то же время он понимал, что она права. Трудно описать, какую гамму эмоций испытывал Яков Петрович в данный момент. На какое-то мгновение ему показалось, что девушка нарочно пытается соперничать с ним, будто старается доказать ему что-то. Будь на её месте любой другой человек, он бы и церемониться с ним не стал. Но как быть с этой девчонкой?—Яков Петрович, вы меня слышите?Следователь так погрузился в свои мысли, что пропустил мимо ушей последнюю сказанную девушкой фразу.—Да, Николина Васильевна. Будь по вашему.В гостинной их терпеливо ждал хозяин дома вместе со своей супругой, которая, казалось, выглядела очень напряжённой.—Яков Петрович, Николина Васильевна, всё в порядке? Я слышал какой-то шум.—Я просто споткнулась, —улыбнулась девушка.—Удалось что-нибудь найти?—Пока нет, но, если позволите, я бы хотел переговорить с вами с глазу на глаз, Аристарх Михайлович.—Разумеется, —мужчина поднялся с кресла, а затем обратился к своей супруге и поцеловал ей запястье.—Прошу нас простить, дорогая.Николина тем временем одобрительно кивнула следователю. Как только мужчины вышли из комнаты, пписательнице вдруг снова стало не по себе, однако это чувство продлилось всего несколько секунд.—Аглая Николаевна, а где сейчас ваша кухарка? —обратилась девушка к Гардениной, которая по-прежнему смотрела на неё так, как будто хотела испепелить её на месте.—Мне почём знать, меня это не касается. Главное, чтобы еда ко времени была готова.—Отчего вы так со мной разговариваете? Неужели вы не понимаете, что я хочу помочь? —напрямую спросила Николина, чем вызвала ещё большее недовольство собеседницы.—Мой вам совет: не лезьте туда, куда вас не просят. Я вообще не понимаю, что общего может иметь девушка с сыщиками, —ответила Аглая, делая несколько шагов навстречу к Николине.—Вам есть что скрывать, не так ли, Аглая Николаевна? И вы боитесь, что я могу узнать, что именно?—Да как вы смеете подозревать меня в чём-то? Это же немыслимо! —изображая недоумение развела руками девушка, повысив тон.Прежде, чем Николина успела ответить, в зале вновь появились Гуро и Гарденин. Вид у обоих был ещё мрачнее, чем до этого, что совершенно не понравилось писательнице.—Что за крики, дорогая моя, что стряслось? —ласково спросил Гарденин супругу, чуть приобняв.—Я не желаю слушать обвинения в свой адрес в моём же доме от этой особы!—Уверяю вас, Аристарх Михайлович, я ни в чём не обвиняю вашу супругу, я всего лишь задаю необходимые для следствия вопросы, —спокойно ответила Гоголь, стараясь сохранять спокойствие несмотря на большое желание попросить Якова прямо сейчас арестовать эту даму и отвезти в полицеский участок, возможно там она будет посговорчивее, ведь явно её поведение не являлось нормальным для человека, которому нечего было бы скрывать.Яков Петрович, почувствовав, как накаляется обстановка, решил, что надо заканчивать этот разговор.—Я полагаю, вы неверно поняли мою помощницу, Аглая Николаевна. Думаю, нам пора. Мы обязательно сообщим вам, как только что-нибудь прояснится.—На вас одна надежда, Яков Петрович, Николина Васильевна, —тяжело вздохнув протянул Аристарх Михайлович. —Буду ждать от вас весточку.Когда следователь с девушкой вышли на улицу и отошли на достаточное растояние от дома Гардениных, Николина первой нарушила повисшую между ними тишину.—Яков Петрович, я уверена, что здесь замешена эта подозрительная дамочка.—Эта ?подозрительная дамочка?, как вы выразились, жена одного из самых уважаемых людей Петербурга.—Да кем бы она ни была, вы видели, как она отреагировала на, казалось бы, обыкновенный вопрос?—Поймите, Николина Васильевна, мы не можем обвинять человека из-за того, что он как-то не так отреагировал или косо на вас посмотрел.—Не верите мне, —в голосе девушки отчётливо слышался лёгкий упрёк.—Как и всегда. В прочем, вы поговорили с Аристархом Михайловичем, что он вам сказал?—Должен признать, он не был в восторге от этого вопроса, Николина Васильевна. Однако, как вы и говорили, человек он честный и порядочный.—Чего не скажешь о его жене, —вставила писательница, на что следователь лишь закатил глаза.—Так вот, ничего их с Анфисой не связывало. По его словам, девушка она была хорошая, работу свою добросовестно выполняла.—Понимаете, Яков Петрович, касательно того, что я видела…—Николина на мгновение замолчала, думая, как лучше истолковать своё видение.—Продолжайте, Николина Васильевна.—Я видела женщину и мужчину, которые явно находятся в любовных отношениях. Я словно наблюдала за ними сквозь щёлку двери, а затем меня будто бы начали душить, и видение прекратилось. Но именно поэтому я и попросила вас поговорить с Гардениным. Ведь его супруга могла догадаться о чём-то и запросто избавиться от соперницы.—Неужели вы думаете, что она способна на такое?Николина усмехнулась.—Мне казалось, Яков Петрович, что после того, как кроваваым всадником-убийцей оказалась графиня Данишевская, которая казалась всем нам самой невинностью, вопрос ?а способен ли…? для вас исчерпан. Или же вы попали под очарование госпожи Гардениной и потому отказываетесь даже предположить, что она замешана в этом деле? Мне показалось, что вы глаз с неё не сводили, но при этом почему-то не заметили ничего подозрительного.—Оставьте ваши глупости, Николина Васильевна, —строго ответил следователь, хотя стоило признать, что Аглая действительно была женщиной привлекательной.—А не ревнуете ли вы, моя дорогая?Николина резко остановилась, на мгновение растерявшись, совершенно не ожидая такого вопроса. —Нет уж это вы оставьте, Яков Петрович, —стиснув зубы произнесла девушка, разозлившись на то, какая самодоволная ухмылка скользнула по губам следователя.—Как вы изменились, Николина Васильевна,—сказал Гуро, протягивая ладонь, намереваясь коснуться щеки писательницы, но та моментально отскочила от него на добрую пару метров. —Да, Яков Петрович, я изменилась. А потому я больше не позволю вам играть на моих чувствах, как вы это делали раньше. —Позвольте, дорогая моя, конечно я виноват перед вами в некотором роде, но..—Гуро замялся, пытаясь подобрать нужные слова, однако вышло плохо. —Но что?—вызывающе произнесла девушка.—А в прочем, я прошу вас, давайте оставим с вами оба этот разговор, который всё равно ни к чему не приведёт. Я не смогла и вряд ли смогу вас простить, но я постараюсь вам помочь в этом деле, а затем наши пути, возможно, вновь разойдутся. —Позвольте выразить надежду на обратное, Николина Васильевна. Николина тяжело вздохнула. Девушка ощущала себя загнанной в угол своими же чувствами и желаниями. Да, она уже не та, что прежде, теперь она знает, каким на самом деле является Гуро. Но отчего-то ей всё же хотелось верить в искренность его слов. —Что ж, Яков Петрович, мне пора,—после повисшей паузы сказала девушка.—Я провожу вас.—Не стоит, Яков Петрович, я всё равно не домой.Гуро вздохнул.—Надолго не прощаюсь, Николина Васильевна. От лёгкого поцелуя руку словно обожгло огнём, а внутри что-то вдруг вновь перевернулось, и как бы девушка не старалась скрыть это, Яков Петрович всё же заметил как переменилось выражение лица писательницы. С бешено колотящимся сердцем Николина поспешила завернуть за ближайший угол, чувствуя, что Гуро смотрит ей вслед. Сотни раз она представляла их встречу и сотни раз убеждала себя в том, что не позволит себе даже и подумать о том, чтобы снова влюбиться в этого человека. Ну почему, почему одно лишь его прикосновение вызывает дрожь по всему телу? Однако Николине пока всё ещё удавалось сохранить здравый смысл, да и к тому же она вновь подумала о представившейся возможности в этот раз обернуть игру в свою сторону, ведь она была уверенна, что Гуро по-прежнему близок к графу. Девушку переполняли эмоции, и ей не пришло в голову ничего лучше, чем направиться в один из кабаков. Долгое время писательница практически не прикасалась к алкоголю, но сейчас ей казалось, что это единственный выход хотя бы на некоторое время забыть о всём происходящем вокруг неё.