Часть сто двадцатая, в которой Цзинь Шэнсянь прокачивается (1/1)

Цзинь Шэнсянь любит Пристань Лотоса. Она была его домом в прошлой жизни, и успела стать во второй жизни до того, как он начал вспоминать боль потери.Если бы не эти несколько блаженных лет, находиться здесь было бы мучительно больно. Но благодаря тому, что он все-таки Цзинь Шэнсянь, и он рос здесь, в отстроенной Пристани Лотоса, восстановленной его собственными руками и гораздо, гораздо большими усилиями Цзян Чэна, Шэнсяню в ней комфортно.Когда он смотрит на улицы, он думает в первую очередь о том, как они с А-Лином сбегали от нянек, и только потом вспоминает, что однажды они горели. Откровенно говоря, он бы предпочел о последнем и вовсе не вспоминать, но порой память Вэй Усяня полезна. Без нее они бы никогда не спасли Не Минцзюэ, не воскресили Вэнь Нина и не убедили ордена заклинателей в полезности смотровых башен.Кошмары не такая большая цена. Тем более их все меньше.Цзинь Шэнсянь смотрит в озерную гладь на свое пылающее лицо и с неловким смехом прячет лицо за руками.Он действительно не должен доверять Вэнь Жоханю, но это будет лицемерием с его стороны. Если уж он решил, что он Цзинь Шэнсянь, а не Вэй Усянь, то почему Вэнь Жохань не мог решить, что он Оуян Цзычжень?И разве может кошмар заклинательского мира защищать от кошмаров? Шэнсянь ни разу не просыпался, задыхаясь от пожара, подвывая от фантомной боли в раздробленных костях, разрываемый тьмой или ходячими мертвецами, когда его обнимал Цзычжень. А после их расставания его защищает от боли прошлой жизни тонкая пылающая нить на пальце. До Шэнсяня долетают порой отголоски?— он может сказать, что Цзычжень расстроен, злится или веселится, или чем-то доволен, или тоже скучает. Его эмоции словно укутывают Шэнсяня в кокон, внутри которого тепло и спокойно. Надежно.В этом коконе очень хорошо медитируется, что крайне кстати, поскольку Шэнсянь учится контролировать металл.Первые инстинктивные успехи?— это, конечно, хорошо, но Цзинь Шэнсянь настроен вернуть полноценную школу элемента металл, а значит, в первую очередь должен придумать все возможные варианты использования, а потом их отточить.К тому же есть фактор его сломанного тела и его тьмы.Тьмы, которая не собирается выпускать его из своих когтей, несмотря на смерть и возрождение.Все восхваляют Шэнсяня за невероятно быстрое формирование ядра, но на самом-то деле у него не было выбора. Как только он начал формировать меридианы, тьма начала пытаться по ним потечь. Как раньше, когда у него не было золотого ядра. Только вот в этот раз у него была возможность ядро сформировать, и он бросился на эту задачу со всем возможным пылом и опытом прошлой жизни. Потому что альтернатива была слишком ужасной.Тьма помогает ему двигаться, не опасаясь сломать себе что-то с каждым движением, но теперь у него есть металл. И Шэнсянь действительно хочет использовать его.Металл есть в человеческой крови, почему бы не добавить его в кости?Процесс долгий и, честно говоря, будь поблизости Жэ Син, она бы отодрала его за уши, потому что это совершенно не протестировано и Шэнсянь эпически ошибается.К счастью, большинству достаточно того, что он сидит и тихо медитирует, а те люди, кто знает его действительно хорошо?— Цзян Чэн, Цзян Лин и Лань Ванцзи,?— очень заняты. Цзян Чэн уже давно не был в Пристани Лотоса, а у него нет верного заместителя вроде Не Сюаньюя, так что накопилось порядком дел, требующих внимания главы ордена. Цзян Лин, как его наследник, вынужденно разбирает дела с Цзян Чэном. А Лань Ванцзи тренирует телохранителей и осознает тот факт, что у него есть простые человеческие чувства.О, чувство долга не дает ему выпускать Шэнсяня из поля своего зрения, но вот же он, порядочно сидит в беседке на середине одного из озер Пристани Лотоса и медитирует. И Лань Ванцзи немного расслабляется. Самую малость, но этого хватает, чтобы Шэнсянь прятал все следы в прямом смысле в воду.Первые попытки кончаются сломанной костью и кровотечением. К счастью, Шэнсянь достаточно долго жил рядом с Жэ Син и Жэ Нином, чтобы исправить нанесенный ущерб. А дальше в дело вступает тьма. Как в прошлой жизни, когда Вэй Усянь упал на погребальные холмы, тьма латает его тело. Он любимец тьмы, ее подопечный и ее пророк. Темных заклинателей все больше, не в последнюю очередь из-за стараний Цзинь Гуанъяо в обелении образа Старейшины Илина. Тьма довольна, и потому не давит на Шэнсяня так, как когда-то давила на Вэй Усяня.Благодаря близости Сюэ Яна, Жэ Нина, Не Сюаньюя, Гунъи Сяо?— Цзинь Шэнсянь может держать тьму под контролем. А теперь его еще и поддерживает огненная нить. Воздух Цзиней?— стихия, но не первоэлемент. У него не хватало сил противостоять тьме. Но теперь у Шэнсяня есть металл и огонь, и он может, словно в горниле, перековать собственные силы и собственное тело.С пятой попытки ему удается обволочь хрупкую косточку тонким слоем легкого металла.На его торжествующий вопль прибегает Цзян Чэн, смотрит подозрительно, потом ерошит волосы.?— Прорвался сквозь узкое место?Шэнсянь широко ухмыляется.?— Осваиваю металл.Цзян Чэн кивает и задумчиво хмурится. Потом говорит:?— Идем за мной.Шэнсянь удивляется, но послушно идет за Цзян Чэном. Тот приводит его в храм предков, и Шэнсянь неуютно переступает с ноги на ногу.?— Они не злятся,?— говорит Цзян Чэн между прочим. —?Ты можешь с ними поговорить и сам, знаешь? Даже мама будет рада. Она тебе благодарна.?— Верится с трудом,?— бормочет Шэнсянь. —?Но однажды. Я обещаю.Цзян Чэн кивает и, наконец, достает из тайника шкатулку.?— Вообще, это предназначалось для второго ребенка шицзе, но шицзе хотела бы, чтобы она оказалась у тебя.Он достает из шкатулки тонкую струну, а потом требовательно протягивает к Шэнсяню руку. Тот без сомнений вкладывает ладонь. В глазах Цзян Чэна вспыхивают фиолетовые искры, Цзыдянь оживает и обвивает запястье Шэнсяня.?— Это, как и Янъли, малое оружие ордена Мэйшань Юй. Они все подчиняются только тем, у кого есть право управлять Цзыдянем. Я даю тебе такое право.?— Цзян Чэн,?— всхлипывает Шэнсянь. Цзян Чэн криво улыбается.?— Ты, А-Лин и А-Сан?— вот и вся моя семья. Оба облажались, ладно? Но я не могу позволить, чтобы ты пострадал из-за проблем Цзинь Гуанъяо.Шэнсянь обнимает его второй рукой за пояс, вжимается лицом в грудь.?— Ты навсегда останешься моей семьей.?— Ну вот и славно,?— ворчит Цзян Чэн, украдкой смахивая слезы, а потом забирает Цзыдянь и наматывает на запястье Шэнсяня струну. —?Ее зовут Шаньдянь*, и она дает доступ к стихии молнии. Ну, а струнами ты управлять умеешь.Шэнсянь кивает и обнимает Цзян Чэна обеими руками. Тот в ответ обхватывает его за плечи, позволяя минуту слабости, прежде чем начинает выворачиваться:?— Так, ну что это за телячьи нежности, ноги давно не ломал?Шэнсянь смеется, и мысленно обращается к Цзянам. Он благодарит их за заботу и обещает вернуться.