Глава 3. Человек предполагает, а бог располагает. Часть 1/3 (1/1)

3.1 – Скорую! Мария продолжала стоять над ними с ножом в руке и пустым взглядом. Совсем как истукан, марионетка. Она была словно одурманена и не понимала, что творит. По крайней мере Эсан очень хотел верить в это, когда ещё там, в безумном мире Джуманджи пытался остановить их, своих девочек. Сколько бы он не кричал, его ослиные вопли бы всё равно не поняли – пришлось действовать. И как бы не было странно, в тот момент Эсан даже был рад проклятому превращению – без него он бы не успел оттолкнуть Сару и подставиться под удар. Смерть в Джуманджи – реальная смерть. Эта мысль болью резала всё тело и сознание, резала сильнее ножа. Чёрт с ним, если умрёт он, но не девочки. Он не отдаст своих девочек этому безумию. Сколько бы и как бы он не отзывался о детях, там его видели насквозь. Питер и Джуди сказали, что его наказали, но почему его не покидало ощущение, что этим превращением спасли его семью? Саманта в своём репертуаре – ничего не могла решить и сделать сама. Как и всегда. Безвольная кукла, неспособная постоять даже за себя. Билли в прошлом настолько хорошо её выдрессировал, что та теперь совершенна не могла выжить в одиночку. Наигрался вдоволь и выбросил. В этом был весь брат. Воодушевлённый побегом Алана Пэрриша, Билли не угомонился, распространяя и наводняя слухи о судьбе беглеца-?мертвеца?. Зная брата, Эсан не удивился бы, если тот со своей бандой довёл того не только до побега, но и самоубийства – он старательно изводил Пэрриша младшего. Тело Алана Пэрриша не нашли. Нет тела – нет дела. Билли всегда был ублюдком. Алан Пэрриш пропал. Сара Уитлл угодила в психушку. Саманта запугана так, что без разрешения и дышать не будет. Всё-таки Саманта совершенно не похожа на мать Сары – своевольную бунтарку, которую невозможно было сломить чем-либо, которая ничего и никого не боялась. Не боялась Билли, в открытую противостояла ему. Чем больше развивались последствия исчезновения Алана, чем хуже становилось городу от проблем на обувной фабрике, тем больше росла власть Билли. И тем упёртее эта девица противостояла ему. Противостояла до последнего. Эсан до сих пор не знал, была ли связь между её гибелью и его братом. Не знал мог ли загладить хоть как-то вину, беря на себя ещё и безвольную Саманту. Саманту, которую брат буквально вышвырнул, стоило ей наскучить ему. Саманту, из-за которой Билли смеялся в лицо Эсану, ?подобравшему мусор?. В этот же вечер Билли арестовали: наконец дело дало ход и собранные доказательства приобрели вес. Эсан не радовался и не злорадствовал. Старший брат загубил репутацию, опозорив весь свой род, и все эти проблемы легли на плечи младшего сына семьи Джессуп, чуть ли не с основания Брантфорда конкурировавшей с Пэрришами. Когда наконец-то фамилия Джессуп перестала нагонять ужас на округу, когда они стали чуть ли не образцовой семьёй Брантфорда, Сара взбунтовалась и удрала из дома. Убедившись, что дочь безопасно добралась до тёщи и обосновалась там, Эсан решил не возвращать её насильно домой. Оставить пока всё как есть. Бунтарская кровь матери давала о себе знать и любое давление могло только всё усугубить. Терять дочь из-за такой ерунды он не хотел. Тем более не хотел из-за какой-то идиотской жёсткой игры. Удар пришёлся по нему, было дико больно, но осознание возможной гибели девочек заглушило всё, а дома от раны ни осталось и следа. Ни единой капельки крови, ни единого пореза на коже или одежде. Даже ни единого ослиного волоска. Только всё ещё одурманенная Мария и сжавшаяся стонавшая от боли Сара. Ему было не до Шепэрдов и тем более не до злосчастного ящика. Убедившись, что крови у Сары нет, он побоялся трогать лишний раз до приезда врачей и сделать всё хуже, поэтому переключился на Марию, которая никак не приходила в себя. Оттолкнул от неё Питера. Бледная и неподвижная, дыхание еле заметное. Нож застрял в пальцах словно Экскалибур в камне для посторонних. Встряхнул за плечи ещё раз, но она так и не реагировала, всё ещё пялясь куда-то в одну точку, но не видя ничего вокруг. Пощёчина. Несильная, но такая звонкая, что самому резануло слух. Мария наконец-то моргнула, вздрогнула и ослабла, осев на пол. Нож так и не долетел до пола, а растворился в воздухе. Она судорожно хватала воздух ртом, сжимая у груди ткань непонятной рубашки, оглядывалась, всё ещё не понимая где она и что происходит. Может, оно к лучшему – не сболтнёт ничего лишнего при посторонних. У Марии был всего лишь шок, который без проблем списали на неожиданное возвращение сестры и резкое ухудшение состояния будущей мамы. Сару же госпитализировали. Наказав Саманте присмотреть за младшей дочерью и обеим принять успокоительное, сам направился в больницу и оставался там, пока врачи не заверили, что Сара и её ребёнок в безопасности. Столько всего успел передумать, что ему казалось, что он уже свихнулся. Сара исчезла неожиданно, оставив все свои вещи и злосчастный ящик у бабушки. Та пыталась прикрыть исчезновение несносной девчонки, приняв это за очередную подростковую выходку. Однако время шло, Сара так и не возвращалась. Частные детективы беспомощно разводили руками – Сара и её друзья бесследно испарились: просто были, были и вдруг исчезли в никуда. Кто-то чуть раньше, кто-то чуть позже. Кто по одиночке, кто группой. Некоторые детективы и сами тогда перестали выходить на связь, так и не забрав очередную сумму на расходы.

Жизнь пошла своим чередом. Саманта и Эсан работали. Мария училась. Все появлялись в больнице, но никто так и не осмелился подняться в палату. В лучшем случае случайно пересекались взглядами с Сарой в больничном коридоре. Тему Джуманджи никто не поднимал. Любопытным соседям рассказали сказку, что Сара вернулась домой, а её муж отправился в длительную командировку (пожурив при этом несуществующее начальство, которое отказалось войти в положении будущего папы: жена-то на сносях!), но с длительной дороги ей стало не по себе. О выстреле никто ничего не спрашивал – о нём из соседей никто не помнил, не знал или ещё чего, но самим Джессупам о встрече Сары с отцом напоминала дырка в потолке. Саманта и Эсан не спрашивали ничего о поступке Марии ни друг друга, ни дочь. Сама Мария явно беспокоилась, но не осмеливалась поднимать тему при родителях, но наверняка её уже просветили её друзья по игре. Как бы все Джессупы не старались делать вид, что всё в порядке, жить в доме стало невыносимо. А ведь предупреждали его, что ящик с игрой проклят. Пропадали все, к кому он попадал. Алекс Рик, помогавший разобрать вещи в доме тёщи после похорон для продажи и попросивший настольную игру для семейного уикенда, предупреждал же! Сара, хранившая игру у себя, пропала, её друзья исчезли, а когда игра оказалась у Алекса, исчез и его сын Шон. Эсан забрал ?проклятый ящик?, решив, что его друг просто свихнулся от горя. Проклятье неутешного отца брантфордской обувной фабрики не ограничились лишь Сэмюэлем Аланом Пэрришем – оно началось на нём и постепенно выкашивало одного работника за другим, наконец-то достигнув и Алекса Рика. Проклятый ящик. Теперь же эта мысль не давала покоя. Шон, Сара и её друзья. Шепэрды знали игру слишком хорошо для тех, кто только начал её. Они жили в доме Пэрришев. Алан Пэрриш вернулся несколько лет назад из неоткуда и ничего толком не мог объяснить о своём исчезновении, но его повадки говорили о том, что он привык выживать. Вечная насторожённость и быстрая реакция, не всегда адекватная. Он не знал о развитии в науке и на многие привычные для окружающих вещи пялился как на диковины, способные убить его. Он не знал ничего о происходящем в мире за последние двадцать с лишнем лет, но прекрасно разбирался в диких животных, хотя порой преувеличивал их опасность. Его навыки общения с животными восхваляют все, кто посещал зоопарк, где из года в год Алан Пэрриш – лучший работник. Было ли всё это просто совпадением? Может, Рик был прав? Может ли быть, что Алан Пэрриш никуда не сбегал, а был заперт в игре все те годы и был тем самым другом Джуди и Питера из игры, как тот пресловутый Властитель игры, о котором часто говорили дети в той пустыне? А ещё дети говорили, что игру нельзя забросить, пока она не будет завершена. Сколько прошло времени как они вернулись? Играли ли они в неё дальше? Играла ли Мария? Питер говорил, что она тоже игрок. Стали ли игроками он и Саманта? Эсан не знал ответы и спрашивать у детей ему казалось крайне унизительно. И так в пустынном храме он целиком зависел от них. – Алан Пэрриш? – зачем-то уточнил Эсан, сам не понимая, как он оказался на пороге чужого дома. Хотел развеяться после работы, а в итоге припёрся сюда. – Как вырваться из Джуманджи? – не дав даже ответить на первый вопрос, в лоб спросил второй, заставляя Алана моментально покрыться испариной. Бывший узник игры ошарашенно пялился на нежданного гостя. Алан был готов к чему угодно: очередному расспросу о животных (почему-то жители Брантфорда и близлежащей территории видели в Алане не только укротителя и дрессировщика, но и отличного ветеринара) от очередного хозяина экзотики, о закрытой фабрике и истории города от туристов, о ценах на дом и планах продажи от риелторов, к предложениям вернуть ему былое величие Пэрришев от всяких проходимцев, возомнивших себя вершителями правосудия, к предложениям очередной подписки или каких-нибудь совершенно ненужных товаров. Последние особенно злили, напоминая прихвостня Слика, хотя их жалкие попытки навязать товар или услуги были просто смешными. Он был готов к чему угодно, но не к вопросам о Джуманджи. От неожиданности Алан даже закашлялся из-за застрявшего в горле воздуха. Оглянулся внутрь дома, крикнул кому-то, что прогуляется перед сном, и захлопнул за собой дверь, дав понять, что дома он точно не намерен что-то говорить об игре. – Откуда вы узнали об игре, мистер Джессуп? – максимально сухо проговорил Алан. Настолько сухо, что горло сводило жаждой. – Мои дети застряли в ней, – контрастно легко проговорил Эсан, будто обсуждал погоду. – И, судя по всему, я с вашими племянниками тоже. – Проклятье! – ударил себя по лбу Алан. Ему не нужны были дополнительные доказательства, хватило только названия, которое не придёт в голову ни одному здравомыслящему человеку. – Так вот о чём эти двое вечно шушукаются на чердаке! Мы же избавились от игры, захоронили её! Неужели кто-то сумел найти этот злосчастный ящик? Алан опять вздрогнул и покрылся мурашками, вспомнив, как сам выкопал игру на стройке нового корпуса фабрики. Он сам вытащил сундук из котлована под фундамент. А привели туда завораживающие своей необычностью звуки тамтамов, тех самых барабанов туземцев Джуманджи. Может это играли манджи, может ещё кто из множества племён, не важно. Важно, что Алана привлёк звук, заворожил и заставил откопать тот старинный громоздкий сундук с массивным некогда добротным замком. Украдкой, боясь, что кто-то отнимет добычу, Алан отбил проржавевшие замок и петли и вытащил, как он думал тогда, своё сокровище. Дерево и металл прогнили во влажной земле, а ещё и мощные корни дерева успели изрядно разрушить добротный в прошлом сундук. Кто-то когда-то закопал игру, стремясь её спрятать, но её нашёл Алан. Это то, что они учли, когда думали, как избавиться от игры. Как и то, что нельзя выбрасывать игру в мусор: мало того, что её кто-нибудь там точно найдёт, так и игра может снова затянуть Алана с детьми, да ещё так, чтобы они не узнали загадки, а разыскать её вряд ли уже удастся, тем более после того, как они случайно разбили кристалл Памяти. Долгое время Алан был уверен, что это всего лишь очередная легенда, а на деле не было никакого кристалла, в котором оставалось всё, что происходило в Джуманджи. Приятное удивление, позволившее узнать загадку и наконец-то выйти. Он не прочёл загадку, отвлёкшись на мамин зов к ужину. А если бы игра при выбросе в мусор дала загадку только тогда, когда Алан и дети ушли бы достаточно далеко, чтобы не узнать ключь, но игра бы всё равно затянула их? Как бы они вернулись? Кристалл Памяти не только разбит на мелкие осколки где-то в глубинах пещеры, а путь к самой пещере разрушен – Алан лично перерубил мост над пропастью, так и, зная Джуманджи, все уже были уверены, что игра не позволила бы даже приблизиться туда.

Сжигать – точно нет. Закапывать? Её опять откопают. На свой страх и риск на время оставили в старом отцовском сейфе. Убедившись, что игра на это никак не среагировала, в какой-то момент они увезли сейф к озеру. Место красивое, отдалённое. И заброшенное: из-за определённых событий в прошлом купаться здесь было запрещено, как собственно и находиться. Глубокая вода с лёгкостью приняла металлический гроб Джуманджи. Показались ли им тогда звуки тамтамов или нет, они так и не выяснили, просто убрались оттуда так быстро, как могли. Как после всего этого дьявольская настольная игра могла снова оказаться в Брантфорде? – Откуда у вас игра? Где вы нашли эту игру? – Игра была среди вещей моей пропавшей старшей дочери. – Питер говорил, что сестра Марии учится в престижном пансионате, – хмыкнул Алан. – Окружающим не обязательно знать истинное положение вещей, Алан Пэрриш. Люди любят искажать правду, особенно, когда её не знают, распространять слухи и сплетни – они интереснее истинного положения вещей, тем более если в эту самую истину трудно поверить. Кто поверит, что Алан Пэрриш все эти годы провёл в настольной детской игре? Кто поверит, что ты тридцать лет выживал в игре? Если бы ты не вернулся, мне было бы проще поверить, что тебя убил мой брат и по счастливой случайности успешно избавился от твоего тела. В это мне поверить проще, чем в то, что это мог бы сделать твой отец. А если бы ты рассказал о Джуманджи, я бы счёл тебя полным психом.Я и себе-то не верю, что провёл неделю в пустыне в шкуре животного. Если ты провёл эти тридцать лет там, то ты хорошо знаешь тот мир. Если поможешь мне вытащить моих девочек и за одно своих племянников, мы договоримся о цене твоих услуг.*** Сара подняла одеяло под самый нос. Папа опять выключил ночник, в очередной раз пообещав, что никаких монстров не существуют и поэтому её никто не тронет. Мамин успокаивающий голос еле доносился из спальни плачущей опять Марии, а папа снова ворчал в поисках утерянной пустышки. Он прошёл мимо, заглянул в прикрытую дверь, ещё раз пожелал спокойной ночи и, улыбнувшись, полностью закрыл дверь. В комнате стало ещё темнее, а голоса родителей и Марии вовсе затихли. Сара бы спряталась полностью, если бы не страх, заставляющий пристально наблюдать за всем в комнате. Утонувшие в полумраке бежево-розовые полоски обоев разрывали острые тени голых ветвей-лап шатающегося от ветра дерева. Скрежет заставлял бежать мурашки по коже, вздрагивать всякий раз и внимательно всматриваться в тени. Знойный сырой воздух, пропитанный запахами растений, животных, земли, крови и пота, заполонял кругом всё вопреки осенним заморозкам. Сара отчётливо слышала, как обшивку дома дерут мощные когтистые лапы, как и не менее мощные и опасные стебли обвивают кругом, превращая дом в смертоносную клетку. Сара в очередной раз вздрогнула, прижимая пухлыми пальчиками одеяло к лицу. Тамтамы отбивали безумный ритм. Воображение шустро рисовало руки, бьющие по натянутой коже барабанов. Сердце ухнуло вниз, когда ногу обволокло холодом. Змея или лиана? Неважно что, но оно скользкое и противное, пробирает своим холодом до самого мозга костей. Уши сдавило тугой тишиной, в глазах совсем потемнело. Сара вцепилась в одеяло изо всех сил, сжала зубы, больно прикусив губу. Так больно, что к тошнотворным запахам добавился вкус крови. Пересохший язык словно резануло металлом, защипало. Пальцы заныли от напряжения. Ногу продолжало обвивать, пробираясь всё выше. – Привет, милая девочка, – пропело над ухом.

Девочка. Да, Сара ещё совсем кроха, всего-то начальная школа. Сара запрокинула голову. Торговец Слик. Он лежал в воздухе и лыбился, словно Чеширский кот: гигантская улыбка неестественно растянулась по его лицу. Вжух. Сару обдало воздухом. И снова вжух – порыв ветерка размотал тонкие волосы. Слик обдувал себя ярко-красным веером. Ненормально алое пятно в сумерках комнаты. Сара несколько раз моргнула, но торговец всё также плавал в её комнате под потолком, уже попивая непонятно откуда взявшийся чай. – В какие такие весёлые приключения, – пропел он, оттопыривая свой мизинец от чашки, – или неприятности ты влезла на этот раз? Хм? Сара попыталась разжать губы, но они словно склеились спёкшейся кровью. А холод под одеялом пробирался всё выше, опутав уже талию. Звук тамтамов нарастал и нарастал, глуша всё вокруг, пока не раздался взрыв. Или же выстрел. Запах пороха. – Миссис Джессуп, вы забываетесь. Сара зажмурилась, чувствуя, как лиана-змея стягивает её живот, не даёт толком выдохнуть. А потом рывком тянет куда-то под одеяло. Всё замельчишило, закрутилось и завертелось. Листья, растения, горы, солнце, манджи, воды, пески. Ещё выстрел. Совсем рядом. Механический лязг. Нужно бежать. Бежать так быстро и так далеко, как только можно. Иначе убьют – здесь всё ждёт её смерти.

Звук тормозов. Что-то пшикнуло совсем рядом, обдав горячим паром. – Бог ты мой… – ахнул профессор Ибсен. Откуда он появился на своей машине в непроходимых душных зарослях, Сара не знала, но тот доброжелательно похлопал по свободному сиденью рядом с собой. – Я человек занятой, залезай, девочка. Сара сделала шаг назад. Коряга у пятки выросла неожиданно, больно впилась в кожу, разрезала её. А может, это было какое-то животное, которое наконец-то сумело укусить её. Очередной грохот. Сара опять не поняла, что это: гром или взрыв, но зажала уши, сжимаясь в клубок прямо там, где стояла. Внутри нарастала паника. Она сама не знала почему, но было очень страшно. Чем страшнее становилось, тем меньше она себя чувствовала – вот-вот заплачет как беспомощный младенец. На плечо легла чья-то рука. Костлявые тонкие пальцы. – Джуманджи, – прошептали её губы сами, возвращая Саре наконец-то понимание происходящего. Она обернулась к стоящему позади неё. Всё тот же плащ и шляпа и болтающееся с неё гигантское перо, всё тот же пристальный сверху-вниз взгляд из красных глазных провалов черепа. Сара медленно кивнула, когда он вложил в руку кости. Два игральных кубика, светящимися красным, словно раскалённый металл. Живот скрутило болью, заставляя загибаться и в ужасе осознавать, что жизнь её ребёнка в опасности. Костлявые пальцы сжались на плече. Вторая рука Хранителя легла на живот, погладила, но боль не отпускала. – Кости, – проскрипел его голос. Сара распахнула глаза, с трудом осознавая, что она всё ещё в больнице. Сердце продолжало бешено колотиться, отдавая в животе. Всего лишь дискомфорт, а не та дикая боль из сна. Врач уверял, что всё хорошо, хотя выходка Сары на таком сроке могла закончится плачевно как для неё самой, так и её малыша. Но сама Сара знала, что это не так: её ребёнок страдал и хотел домой. Она тоже хотела домой, а не торчать здесь, но врач был непреклонен, уверяя, что не собирается забирать Сару с порога сразу же в родительное отделение. Дошло до того, что к ней приставили няньку, которая не спускала глаз и сопровождала всюду и везде! Если не родит со дня на день, то ему придётся помочь ребёнку появиться на свет уже искусственно: каким бы крепким не было здоровье мамы, ребёнок всё же должен родиться в своё время. Хотя врач не скрывал своего удивления что со своим физическим состоянием, Сара угодила к ним, однако не исключал, что молодая мама перенервничала по дороге и при встрече с и родителями, вот и потеряла сознание. Если бы дело было только в эмоциях! В своём-то физическом здоровье Сара даже не сомневалась, иначе бы не позволила себе проделать такой путь от болота до пустыни. Конечно, Джей был против этой затеи, в итоге заверив, что ему самому нужно решить некоторые вопросы в городе, сопроводил их, пристально следя за Марией – в таком состоянии внушить ей можно что угодно. Болото Отчаянья могло затуманить сознание хлеще любого наркотика, но даже оно не способно держать в трансе неделю. “И что ты планируешь делать теперь?” “Введу столько новых игроков, сколько смогу”, – ответила Сара, аккуратно разделывая ножом ветки на небольшие черенки и складывая готовые в карман. “Ты думаешь, что Шепарды позволят тебе?” “Они не могут постоянно следить за игрой сами. И без меня они всё равно не смогут закончить игру, пока я не завершу ?круг?, ты ведь это знаешь”. “Тогда ты приводила новичков, потому что твои друзья позволяли тебе, – он указал на безучастную Марию. – Джуди не такая наивная”. “Мои ?друзья?, как ты их назвал, Джей, надеялись, что с ними смогут выжить и закончить игру. Они просто использовали нечего неподозревающих дурачков”. “А ты?” – с каким-то сомнением спросил он. “А я поставщик”, – пожала она плечами. – А я поставщик, – вздохнула Сара, в очередной раз пытаясь понять, почему же Мария напала на неё тогда. Она так и не отошла от болота Отчаянья. Оно не способно держать в трансе целую неделю того, у кого есть воля к жизни, а без воли Мария бы не продержалась так долго. Или кто-то её одурманил целенаправленно? Да и кому нужно это? Кому в Джуманджи нужно выступать против поставщика? Не могла же Мария сама выйти против неё! Хотя… Это Джуманджи – здесь любое потаённое желание или страх может отобразится самым причудливым образом. И пытался ли отец спасти её? Если бы этот осёл не сбил с ног, то Мария просто-напросто убила бы её. Убила бы поставщика Джуманджи в самой Джуманджи. – Что бы за чертовщина не происходила, мы вернёмся домой, – погладила живот она. – Обещаю.