Земля. Вайнона Кирк (1/1)

Прошло тысячу лет у тебя на руках,Равнодушный художник рисуетШрамы,Стены,Память,Души двух догоревших свечейВоском станутСреди тысяч ненужных вещей,Ни на что не пригодных вещей,Никому не понятных вещей? Операция пластилин ?Шрамы?Джим не выходил из комнаты уже месяц. К его спальне примыкала уборная и душ, а мать благородно решила остаться на Земле на некоторое время (?Чтобы в очередной раз изобразить роль жертвы?, – думал Кирк почти без прежнего раздражения), поэтому у него также всегда была еда. Джим съедал половину, а остальное прятал в укромных местечках в своей комнате. Он всё ещё боялся голода, но не говорил ни с кем об этом. Через две недели после возвращения домой ему написал Томас. Сообщение пришло на падд поздно вечером. Джим долго смотрел на письмо, но в итоге всё же открыл его:?Джим. Джимми. Привет. Я узнал твой номер. У меня всё хорошо. У нас всё хорошо. Я разузнал про всех наших. Про всех оставшихся. Мы в порядке. Я знаю, что это то, что ты хотел бы узнать.Ты...Как ты, Джим?Буду ждать письма. С любовью, Томми?. Кирк стал переписываться с Томасом, потому что не мог отказать себе хотя бы в такой возможности следить за своими детьми. Хотя каждое сообщение и заставляло его сердце снова и снова разбиваться на маленькие кусочки. * * *– Джим. Пора выйти из комнаты. Прошло уже много времени с того... С того, что случилось. А ты ни разу не поговорил со мной. Это не честно, ты ведь понимаешь? Я правда пытаюсь тебе помочь, – устало говорила Вайнона, стоя под дверью. Это не первая её попытка расшевелить сына, но Джим не был готов смотреть этой женщине в глаза. Как она могла бросить своего ребёнка? Почему не начала искать, когда от него слишком долго не было вестей? И почему приехала позже всех? Если кто-то из его детей задерживался во время вылазок, Джим тотчас мчался на поиски. Потому что они были всем для него. – Джим, я читала то, что написали врачи в твоей карточке. Я понимаю, как тебе плохо...– Так. Всё. Это слишком, – Кирк подскочил с кровати и открыл дверь, нервно улыбаясь. Он посмотрел на мать и сказал прямо: – Ты ничерта не понимаешь. Тебя там не было. Всё это время тебя не было там. Сначала я ждал. Но потом понял, что я тебе не нужен. Знаешь, Вайнона, я надеялся, что ты не станешь забирать меня с этого корабля. Какое-то время я буквально мечтал об этом. Подросток закрыл дверь перед лицом матери и опустился на кровать. Если бы кто-то из его детей сказал ему подобное, Джим бы умолял простить его. Он бы никогда не оставил этого ребёнка в одиночестве. Кирк прислушался и понял, что рядом с дверью больше никого не было.Вайнона ушла куда-то. Опять. Джим этому больше не удивлялся. * * *Ему снился Кодос. И Кевин. Губернатор держал мальчика за горло и быстро входил в его тело. А Джим сидел напротив и не мог говорить, не мог двинуться с места. Наверное, в очередной раз был к чему-то привязан. Он проснулся с криком посреди ночи. Тотчас услышал топот двух пар ног, которые остановились у двери в его комнату. – Вайнона, как долго это будет продолжаться? Он взрослый парень. Ему нужно ходить в школу или работать. Не будет же он жить за счёт пенсии отца вечно, – Фрэнк. Джим успел забыть о его существовании за всё это время. – Тебе тоже нужно работать, милая. – Ему тяжело. Он прошёл через ад, Фрэнк. Ему нужно время. – Ты даже не знаешь, что с ним было! Поголодать несколько месяцев на планетке – это не так уж и страшно. Я в своё время голодал годами, потому что мне не хватало денег! Ты слишком сильно опекаешь его. Парень уже взрослый. – Ты не видел его медицинскую карту...– Там можно написать всё, что угодно, Вайнона. Ты ведь знаешь Джима. Он всегда манипулировал людьми. Джим хочет быть в центре внимания. Вспомни, как он угнал мою машину, – мужчина замолчал ненадолго, а потом добавил: – Уверен, сейчас он тоже кричал специально. Чтобы мы пришли. А теперь подслушивает и наслаждается. Щенку давно пора было преподать урок реальной жизни. Тарсус – это то, что он заслужил.Подросток тихо лежал в кровати, глотая слёзы.Фрэнк был прав. Он заслужил всё это. * * *?Я писал Кевину. Он тоже не видел, как Кодос умер (хотя он вообще плохо помнит всё, что было на планете). Я боюсь, что палач мог выжить, Джимми. Иногда мне кажется, что я вижу его. Среди прохожих, иногда даже в знакомых лицах. Вчера тётя спросила: "Пишешь ли ты Джеймсу, милый?". И мне показалось, что Кодос – это она. Ведь никто не звал тебя Джеймсом. Джимми. Пожалуйста, будь осторожен. И пиши мне почаще?. ?Когда-нибудь Кевин станет чудесным офицером Звёздного Флота. И защитит всех нас от призраков прошлого. Как остальные дети?У меня всё хорошо?. * * *– Джеймс Тиберий Кирк. Открой дверь. Немедленно. Джим сидел на полу ванной комнаты, глядя на изрезанные руки. Он не помнил, как взял лезвие и начал делать... Это. Боль была слишком приятной, и Кирк чувствовал возбуждение. Он ничего не мог с этим поделать, резал себя снова и снова. Красные лужи на красной плитке были почти незаметны. Джим предпочёл бы, чтобы плитка была белая.Кодос предпочёл бы, чтобы Джим перерезал себе горло, опускаясь на его член. Романтика. – Я открою эту дверь сама, если ты не впустишь меня. Подросток хотел рассмеяться, но он чувствовал бесконечную тяжесть во всём теле. Интересно, истекая кровью, Ребекка чувствовала то же самое? – Джеймс! Господи... – ахнула Вайнона, введя экстренный код для открытия двери. Она увидела своего сына, бледного, с порезами на руках. И старыми шрамами на теле. – Боже мой, Джим, как же так? Кирк не верил в Бога. Поэтому он широко-широко улыбнулся. Мир поплыл пятнами и сигналами машины скорой помощи. * * *?Джимми.Какого хрена?! Твоя мать написала мне о том, что ты выкинул. Решила спросить, понимаю ли я, почему.Я не ответил, но...Какого чёрта?!Скажи мне, что ты пытался сделать не то, о чём я подумал?. ?Это не то, о чём ты подумал, Том. Мне это нравилось. Я переборщил.Это доставляло мне удовольствиеПодарок от Кодоса. Я не пытался убить себя?. ?Ох, Джимми. Мне очень жаль?. ?Мне тоже жаль, Томми?. * * *– Джим, я видела твои шрамы. Тогда, когда ты... Его имя. Это он вырезал буквы? Это он оставил клеймо? – спросила Вайнона, касаясь дрожащими пальцами двери. Со дня возвращения сына стена между его комнатой и коридором воспринималась пропастью. Вдруг дверь открылась, и на пороге появился Джим. Он улыбался и выглядел бы точно так же, как раньше, если бы не бесконечная пустота в глазах. В прошлом женщина думала, что подобные слова – глупая метафора, не иначе. Но теперь сын больше всего напоминал ей красивую, но сломанную куклу. – Ты не хочешь знать, Вайнона. И никогда не хотела. Не спрашивай меня ещё раз, иначе я расскажу, – Джим пожал плечами, и женщина хотела разубедить его, хотела попросить, чтобы тот сказал обо всём. Но сын был прав. Она не желала слышать о собственном провале. О том, что не смогла уберечь ещё одного своего ребёнка. – Вот и ладненько. Теперь, когда мы со всем разобрались, мне пора. – Стой, Джеймс, ты куда? – Не называй меня Джеймсом, ма... Вайнона. Никогда. * * *– Джим. Ты пьян? – Вайнона сидела на крыльце, когда заметила подъехавшего на мотоцикле сына. И где только тот взял эту машину смерти? Женщина предпочитала об этом не думать. Она не узнавала Джима и не была уверена, что хочет его узнать теперь. – Конечно. Абсолютно, – с улыбкой кивнул Кирк. Он спрыгнул на землю и посмотрел вокруг, вдыхая ночной воздух. – Знаешь, что мне нравится в Айове, Вайнона? – Что?– Тут много полей. Везде. Куда ни глянь – поле. Это здорово. Действительно, очень здорово. Надеюсь, у них всё под контролем, потому что, хей, если грибок придёт на Землю, то это будет впечатляющая вечеринка, – Джим рассмеялся, как будто ему не хотелось прямо сейчас вздёрнуть себя на ближайшем дереве. – Джим. – Да, Вайнона? – Я улетаю завтра. На три года. Я нужна Федерации, – сказала женщина, выглядя немного виноватой. Кирк хотел крикнуть: ?А ещё ты нужна мне?. Хотел потребовать, чтобы она осталась, чтобы попробовала ещё раз, чтобы попыталась понять. Но вместо этого подросток рассмеялся, глядя на мать, и махнул рукой. – Делай то, что хочешь. Улетай к звёздам. Они тебя ждут. Впервые Джим ощутил абсолютное одиночество и полноту своей утраты. Ночью он сжимал одеяло зубами, чтобы не кричать и не скулить так громко. Хотя в тайне он надеялся, что Фрэнк услышит, возьмёт ружьё и пристрелит его, как раненого зверя. Чтобы не мучился. Но это, разумеется, было бы слишком благородно со стороны Фрэнка.