1. Книга I — Вода. Отчаяние лечат чаем (Зуко) [ред. 23.02.21] (1/1)

В кабинете леди Эленвен, несмотря на горящий очаг, было ещё холоднее, чем на улице, где метала снег свирепая буря. Здесь, в горах, где скрывалось талморское посольство, снега не таяли даже в разгар лета — под стать характер эльфийки.Она щурила жёлтые глаза, пытаясь удержать на губах вежливую ледяную улыбку, и это раздражало больше, чем усмешка Азулы — у сестрицы, по крайней мере, спектр эмоций был разнообразнее.— Ваше Высочество, — сказала она почти торжественно, впрочем, не потрудившись подняться из-за стола, — Должна признаться, я Вас недооценивала. Ваши осведомители превзошли моих.Что было в её словах, угроза или похвала, могла знать только сама Эленвен. Она протянула руку, приглашая его присесть, но вместо этого молодой альтмер опёрся руками о спинку стула, нетерпеливо потирая гладкое дерево.— Лучше скажите мне, что Туллий уже готов к операции.— Через три дня Туллий выдвигается в Хелген.— Три дня? Это слишком долго, мы можем не успеть!— Генерал не ожидал, что Вы лично добудете планы Братьев Бури, поэтому он предпочёл перепроверить сведения... Вам следовало отправить гонца мне, а не ему."Вот только у Вас я ещё не спрашивал, кому и когда мне слать письма".Жёлтые глаза эмиссара потемнели, но Зуланкар научился не бояться её гнева. — Чем скорее восстание будет подавлено, тем скорее Империя окажется в наших руках, я ли не прав?Эльф сдержался, чтобы не коснуться старого ожога на левой стороне лица."И тем скорее отец примет меня домой".Эленвен было несколько сотен лет, — чувство такта никогда не позволяло принцу уточнить, сколько именно, — но Зуланкару было плевать на её опыт, её положение и её связи. У него была цель, и никто и ничто не встанет у него на пути. Даже Первый эмиссар.— Вы, несомненно, правы, Ваше Высочество, — мягко заговорила Эленвен, глядя прямо ему в глаза, — Но я бы не хотела думать, что Вы мне не доверяете. Прошу Вас, окажите мне честь в следующий раз и не ставьте меня в неловкое положение перед генералом.В голосе женщины проскользнула чуть ли не мольба, но Зуланкар знал, что это напускное. Она приказывала.— Следующего раза не будет, леди Эленвен. Через месяц я вернусь на Саммерсет, с головой Ульфрика в качестве подарка своей семье.Уголки губ эльфийки дёрнулись, но она слишком быстро вернула лицу бесстрастное выражение. Принц не успел выразить недовольство её неверием так, чтобы не выглядеть при этом полным дураком.— Все мы ждём этого дня.Не ответив на её очевидную подколку, Зуланкар покинул кабинет и вылетел в приёмную, чувствуя, как кровь стучит в жилах. Нужно добраться до Солитьюда и переговорить с Туллием лично, потому что этой змее он не может верить.Неприлично раздобревший в ширину старый эльф сидел за столиком в компании растерянной служанки, которой он вещал ей о тонкостях заваривания чая, что был большой редкостью в Скайриме.— Мог бы понять, если передо мной сидела нордка или коловианка, но как же ты, прелестный лесной цветок, не знаешь таких простых вещей? — спрашивал он стремительно розовеющую босмерку, — Чаю нужно дать время…— Нашёл кого учить, дядя! Мы уезжаем, — сказал Зуланкар, напрямую шагая к дверям. Седой альтмер медленно поднялся с тахты, разминая плечи.— Молодёжь, вечно спешит, вечно грубит... Прости его, милая, он ничего плохого не имел в виду, — он почти по-отечески погладил ладонь босмерки и поспешил за племянником.Айромар (или Айро, как он просил называть себя в последние годы), был ветераном Великой войны, сотнями уничтожал даэдротов во времена Кризиса Обливиона и имел знакомство с Нереварином — далеко не каждый мог похвастаться таким набором воспоминаний. Впрочем, для эльфа Айро всё ещё не был немощен: не отрасти он себе длинные волосы, бороду и дряблое брюхо, он бы сгодился за солдата в самом расцвете лет. Зуланкар в глубине души боялся, что такая же печальная участь постигнет его самого, если он проведёт несколько десятков лет в изгнании.— Опасная штучка эта Эленвен, не правда ли? — спросил дядя уже в дороге. Джилмо*, один из юстициаров, фыркнул, пряча смех, но Зуланкар даже не обернулся, прячась от снега под капюшоном и шарфом. Айро подстегнул лошадь и выровнялся с ним, пытаясь продолжить разговор.— Какой характер... Я спросил служанку — пьёт только вино и только на приёмах, питается раз в день... Оттого и злая, не сердись на неё, Зуко.— Может быть, ты и по моему рациону скажешь, что со мной не так, дядя? — раздражённо фыркнул юноша, стянув с лица шарф.— Хроническое обезвоживание, ведущее к бессоннице и стрессу, — просто сказал старик альтмер, абсолютно уверенный в своей правоте. Зуланкар обвёл рукой вокруг, подразумевая толщи снега:— А это, по-твоему, что? Не вода?— Какая разница, сколько воды вокруг, если ты её не пьёшь?— Избавь меня от своей философии. И прикрой хотя бы голову, нам некогда будет лечить тебя в Солитьюде.Айро только лукаво усмехнулся в бороду:— Какая разница, как холодно снаружи, пока горит огонь внутри?Принц совсем не по-королевски закатил глаза и рыком приказал сопровождающим их талморцам ускориться.По мере спуска метель стихала и воздух теплел, снега вокруг становилось всё меньше; уже можно было различить внизу реку Карт. Зуланкар бывал в Солитьюде всего несколько раз, их можно было пересчитать по пальцам одной руки. Несмотря на то, что именно здесь дядя снял дом, отказавшись от полагающихся им талморских апартаментов в Мрачном замке и отдельных комнат в посольстве, они провели в этом доме не так уж и много времени, путешествуя по Скайриму в компании Джилмо и Лонкано — тут Талмор был непреклонен и отзывать своих агентов не собирался. Спасибо, что хоть жили они отдельно.Солитьюд был величественным городом; пусть и вполовину не таким прекрасным, как Алинор, но достойным статуса столицы. Зуланкару нравились каменные многоэтажные дома, не типичные для Скайрима; нравились широкие улицы, где можно проехать на лошади, не боясь никого задавить; и люди здесь относились к эльфам благосклоннее, чем где-либо ещё в Скайриме… Если, конечно, дело не касалось королевской семьи или Талмора; от них горожане шарахались, как от чёрных кошек. А уж когда по шраму в эльфе узнавали принца Саммерсета... Смесь враждебности и жалости на лицах прикрывалась притворным сочувствием, от чего ему становилось противно и стоять рядом с людьми, не то что разговаривать.Военные, с которыми чаще приходилось иметь дело, не позволяли себе подобного. Генерал Туллий был человеком дела, а легат Рикке — человеком чести, пусть и какой-то своеобразной, нордской, незнакомой Зуланкару. Они смотрели прямо, говорили ровно и действовали точно — за это они уже заслуживали уважения, и их компанию альтмер мог назвать приятной.Менее приятной, но всё-таки сносной была компания Джин и её старшей сестры Вейлы, которым Айро платил за работу по дому: с учётом их редких визитов в столицу держать постоянную прислугу было накладно и бессмысленно.Имперки не отводили от его шрама взгляд, не вздрагивали от каждого слова, как слуги во дворце в Алиноре, и не доставляли проблем. Дядю они и вовсе обожали (взаимно), но Зуланкар, не одурманенный чайными парами, справедливо полагал, что сложно ненавидеть лорда, который даёт два месячных жалования за то, чтобы две придворные прачки раз-два в месяц подмели пыль, постирали вещи и, может быть, приготовили ужин, если для похода в трактир было уже поздно.— С возвращением, — улыбнулась младшая из девушек, встречая их в гостиной. По человеческим меркам Джин, должно быть, была милой: растрепанная каштановая коса и любопытные оливковые глаза отчего-то хорошо отпечатывались в памяти. Скорее всего потому, что она очень хотела с ним подружиться (Зуланкар даже не хотел комментировать, насколько это было глупо) и часто лезла с расспросами, а дядя только поощрял её бессмысленное стремление.Не дождавшись появления Вейлы и ограничившись приветственным кивком для Джин (что во дворце сочли бы за великую милость), принц поднялся в свою комнату и, стащив с себя плащ и остроплечий нагрудник, уселся за карту.От города к городу, от лагеря к лагерю, принц запоминал здешние дороги лучше, чем географию Саммерсета: раздражающий факт, но по крайней мере Зуланкар убедился, что у него с памятью всё замечательно. Учителя во дворце расхваливали безупречную Азулу, но всегда цеплялись к нему за то, что он не умел зубрить карту, путал даты, события и имена.Теперь Зуланкар мог швырнуть им в лицо всеми этими учебниками и свитками и наизусть сказать, сколько дней понадобится на дорогу от посольства до Фолкрита, от Вайтрана до Маркарта, от Винтерхолда до Рифтена; где нужно ехать не по главному тракту, а можно сократить по дороге, которой нет на официальных документах; кто правит каждым владением и кто кому верен де-юре и де-факто; какой регион стратегически важен, а на какой не стоит тратить время и войска, если начнётся вторжение. Талмор, конечно, не планировал вторжение, но отец всегда попрекал правительство за трусость, поэтому Зуланкар бы не удивился, увидев однажды в бухте Солитьюда военный флот Доминиона.Тем более, что война давно шла, пусть и не с Империей. По пути в Скайрим они с трудом проплыли Абесинское море, где разгорались баталии Доминиона с Хаммерфеллом за острова. С Саммерсета постоянно отправляли агентов для подавления мятежей в Валенвуде и Эльсвейре, для разведки в Чернотопье и захваченном аргонианами Морровинде... Совсем как сорок первую дивизию..."Они погибли с честью", в который раз попытался убедить себя Зуланкар. Думать о сорок первой дивизии как-то иначе было запрещено, но у него не получалось, и поэтому он старался не думать о ней вообще.Условия "мира" с Империей тоже диктовал Доминион, иначе бы ни Зуланкара, ни Эленвен с её подчинёнными здесь не было. Принц считал, что как только мятеж Буревестника будет подавлен, а власть Империи в Скайриме восстановлена, все блага северной провинции окажутся у Доминиона в руках без лишней крови: к чему битвы? Империя покорна и бессильна против их мощи; это факт, признаваемый даже Туллием. Может, не вслух, но генерал не дурак, чтобы думать иначе. Тридцать лет назад Великая война всем преподнесла урок.Однако леди Эленвен почему-то была недовольна его стремлением побыстрее разобраться с повстанцами, и Зуланкар списывал это на неприязнь к дому Крайнаран** в целом. Как же может она не позлорадствовать, что у неё больше полномочий, чем у кронпринца? Если уж Азула упивалась издевательствами…В комнату постучали. Он не ответил, надеясь, что его примут за спящего и оставят в покое, но тут дверь слегка приоткрылась, и к нему заглянула Джин. "Почему вы ещё здесь?"Дядя был бы рад болтать с сёстрами до бесконечности за партией пай шо и чашкой чая, но Зуланкар быстро пресёк любые посиделки, прекрасно понимая, как всё это могло смотреться со стороны. Они должны пересекаться лишь в дверях — так безопаснее и спокойнее и для них с дядей, и для девушек. При алинорском дворе и малейший пустяк порождал рой слухов: та история с Мэйв и фонтаном, дополненная тысячей неправдоподобных деталей, была известна учителю огня уже в тот же вечер, а его тогда и во дворце-то не было! Солитьюд и его обитатели вряд ли были многим лучше.— Мне иногда становится интересно, Зуко, интересуешься ли ты чем-либо помимо своей… работы, — сказала Джин, заходя в комнату с подносом в руках.Что ещё в ней было примечательного, так это смелость копировать Айромара, хотя она не раз слышала, как парень ругался на дядю за это "безобидное сокращение", подхваченное в одном из портов Хай Рока у его знакомого каджита. Альтмер и не спрашивал, по каким законам какого языка благородное имя Зуланкар можно было сократить до Зуко. Его честь и без того была достаточно попрана. — Я не просил чай, — он проигнорировал вопрос, даже не повернув головы в её сторону. Имперка утвердительно хмыкнула, но всё же поставила поднос на край стола, не задевая бумаги. И застыла рядом. Спустя минуту Зуланкар всё-таки взглянул на неё: Джин рассматривала карту.— Должно быть, за три года вы с дядей Айро увидели больше Скайрима, чем мы с сестрой увидим за всю жизнь."Зуко", "Дядя Айро"... Прекрасно, так теперь к ним обращаются простолюдинки. Дожили.— Сомнительное достижение, — сказал Зуланкар в ответ, вновь проходя глазами маршрут от Виндхельма в Рифтен через Чёрный Брод. — Разве? Путешествовать — это весело!— По Скайриму?— По всему миру! Я была бы не против прокатиться от Солитьюда до… — она подошла совсем близко, выудила из-под карты Скайрима другую, тамриэльскую, и ткнула пальцем наугад, попав на южное побережье Валенвуда, — ...например, Гринхарта и обратно.— Тратить полгода на поездку в босмерскую деревню? Нерационально.— А куда лучше? — спросила Джин, — Что бы ты посоветовал?— Имперский город.— А куда бы ты поехал сам?"Вы откуда такие назойливые берётесь?"Весь мир лежал перед ним, но из всех мест, где он уже был и где мог бы побывать, он выбрал бы только одно. Зуланкар промолчал, очертив взглядом контур саммерсетских островов. В детстве он как-то сказал, что они напоминают ему чайник, за что получил подзатыльник от отца. Глупое и неуместное сравнение.— Тебе все дороги открыты! — прощебетала Джин, — И все они хороши, когда есть, к кому вернуться.Говорила она легко, беспечно, но от её слов вдруг пересохло в горле. "Я так и знал, дядина любовь к псевдомудрым изречениям заразна-"— ...Кого дома ждут, тех хранят боги.Свечи, факелы — весь огонь, что был в комнате, ярко вспыхнул, поднявшись к потолку столбами. Джин сделала шаг назад, не столько от испуга, сколько от удивления. Зуланкар почувствовал, как всё внутри начинает ныть и щипать, будто от ожога."Это не спасло Лутэна. Не спасло нашу мать. Скажи, что весь Доминион не ждал, что мы с Азулой не ждали!"— Тебе лучше уйти, — сердито прохрипел он, поднявшись на ноги и уставившись на неё. Как всегда невозмутимая, Джин не сдвинулась с места:— Это говорит моя сестра. Она всегда просит Кинарет о защите, когда кто-то отправляется в путь...От образа его собственной сестры, сидящей перед раскрытыми крыльями алтаря Кинарет, стало смешно. Эльфы не поклоняются Кинарет. Азула не поклоняется в принципе. Если она о чём-то и молится, так это о том, чтобы Зуланкар… что? Не вернулся? Умер?Тогда она молится плохо, хоть в чём-то не совершенна. Ведь он всё ещё был жив. Судьба продолжала давать ему шансы, и он уже уцепился за очередной из них, последний из них, за эти несчастные планы Братьев Бури. Он вернётся. Ведь его ждут. "Отец молчит, потому что я заслужил этот позор. Это моё наказание".Ждут..."Азула молчит, потому что это Азула. Мэйв молчит, но за неё пишет Тайлин. Они ждут. Дворец, народ… Я нужен им".Иначе быть не могло.Почему они все — дядя, Эленвен, Туллий, Джин... проклятье, да весь Скайрим, — смотрят на него так, словно это неправда? Словно знают что-то, чего не знает он? Это раздражало. Это бесило!— Оставьте меня уже все в покое! — крикнул Зуланкар так, будто надеялся, что весь Скайрим, весь Тамриэль его услышит. Он отвернулся и навис над картой, уперевшись руками о стол и не взглянув на Джин; это было бы слабостью.— Счастливой дороги, Зуко, — как ни в чём не бывало попрощалась девушка. Стоило ей выйти и закрыть дверь, эльф выдохнул пару искр и устало рухнул обратно на стул. В который раз он убеждался, что от несерьёзных разговоров мало проку, в конце таких бесед он всегда чувствовал себя паршиво. Ему приходилось злиться и во время обсуждения военных планов, разумеется. Например, когда Рикке доказывала ему, тогда ещё тринадцатилетнему ребёнку, что нельзя просто прийти и вызвать Ульфрика на поединок. Рикке чему-то его научила: он был ещё слаб после Агни Кая, он был не готов встретиться с силой Голоса Ульфрика, его проигрыш или даже гибель могли навредить отношениям Империи и Доминиона. Ульфрик, наконец, мог просто отказаться, и никто бы не упрекнул его в трусости. И главное — Зуланкар не мог участвовать во внутренних делах Империи, не учитывая мнения самой Империи. Это, правда, сказал уже Туллий, не потакая, но предложив сотрудничать. То, чего Эленвен от генерала так и не удостоилась.А чему его учат все эти разговоры о семье, богах, чаях? От них только голова болела да шрам наливался жаром."Легион хотя бы воспринимает меня серьёзно, а не насмехается, как Эленвен, и не допекает, как дядя".Прокручивая всё это в мыслях, альтмер и не заметил, как уснул прямо за столом, сложив руки вместо подушки. Ему раньше никогда не снилось так много непонятного сразу. Голубое пламя и красный лёд, чёрный снег и белый пепел. Сожжённый лес и тонущие корабли. Потом сменяли друг друга плачущая Азула и смеющаяся Мэйв, кричащая о чём-то в гневе мать и молчащий ей в ответ отец. Дед Азулон с ещё живой бабушкой Айлой хвалили его, слабого и бестолкового внука, за какие-то победы… Он видел Имперский город на острове и великолепную Башню Белого Золота, творение предков. Затем залп катапульт издырявил её сияющие стены, и началась битва на земле, в реке и, почему-то, в небе...Скрипнула дверь, и он очнулся, подскочив на месте и чуть не смахнув от неожиданности поднос со стола. Голова казалась лёгкой, но зато от неудобного положения у него теперь ныла спина; утренняя тренировка перед встречей с Туллием исправит это.За окном уже светало: он спал несколько часов. За это время чай давно бы остыл, но от чашки поднимался ароматный пар. Может, в разговорах дяди про диету всё-таки было зерно правды — он как никогда хотел пить."Посмотрел бы я, как Туллий приносит мне чай", подумал Зуланкар и, ухмыльнувшись представленной картине, пригубил напиток.