34. Nightingale (1/1)

Если кто-то думал, что после битвы оставшиеся в живых пойдут отдыхать, то этому человеку стоило засунуть свои ожидания в задницу. Даже ?про? не справлялись с нагрузкой, выгорая словно спички за секунды. У Фумикаге не было времени и на это.Стоило бою утихнуть, как господин Синкай сразу же прикомандировал Цукуёми к общей медбригаде и поручил оказывать первую помощь критически раненым, количество которых с каждым часом становилось всё больше. Ястреба увезли в реанимацию, накачав сильнейшими обезболивающими. Парень еле оторвал себя от него, но твёрдая ладонь главврача на плече напомнила юному герою, что его работа распространяется на всех людей, и сейчас он был больше нужен в другом месте. Всё, что оставалось, скрепя сердце натянуть маску обратно, чтобы никто не видел слёз, и снова окунуться с головой в сражение за чужие жизни.Лечебных квирков катастрофически не хватало, они в принципе были редки в природе, так что на третьи бессонные сутки Фумикаге решил, что поселиться в больнице не такая уж и плохая идея. Так было проще всегда быть рядом, помогая коллегам днями и ночами. Да, он не мог взять и махом исцелить всех, но срастить трещины, вылечить небольшие ожоги или обморожения за пару часов — пожалуйста. Правда, лучше всего у него получалось подавлять боль и жар. Если герой тьмы заходил в палату, откуда раздавались стенания, то выходил он оттуда уже в тишине, а больной блаженно спал. Кто-то из медсестёр даже в шутку назвал его Флоренс Найтингейл*, и это дурацкое прозвище прилипло к нему как жвачка к перьям. Ну почему Найтингейл? Они вообще в курсе, что он ворон, а не соловей? Не, приятно конечно, что в английском варианте этого слова есть отсылки к ночи и шторму, но вообще-то, он Цу-ку-ё-ми — герой абсолютной, мать ёё, тьмы и... Эх, окей, кто звал Соловья в третью палату?***Больше всего времени он проводил у четырёх пациентов: Айзавы, Бакуго, Изуку и Кейго. Учитель был в относительно… Хорошем состоянии, если не считать отсутствия ноги и глаза, конечно. Шота было интересно, давно ли Фумикаге заделался в медики, но много вопросов не задавал, оставив это на будущее, потому что прямо сейчас его допрос был бы излишней нагрузкой для и без того вертящегося как белка в колесе героя тьмы. Так что, каждый раз, когда он приходил, Сотриголова старался выгнать студента всеми возможными способами. Так и сейчас, стоило пернатой голове показаться в дверях, как учитель уже был готов выдать несколько новых причин, почему Цукуёми тут быть не должно.— Фумикаге, ты ошибся палатой. – недовольно поморщился Айзава. Его мимика скрывалась за повязками, но даже они не могли спрятать вечно уставшее от жизни выражение лица мужчины.— Нет, сенсей, на этот раз у вас не получится. Я пришёл именно к вам. – студент ровным шагом направился к койке и сел рядом.— Со мной всё в порядке, иди дальше.— Учитель, я должен проверить как проходит заживление, не сопротивляйтесь. И у вас полно микротравм, которые я ещё не успел залечить. – парень материализовал Тень, готовя её к работе.— Без тебя заживет.— Но…— Фумикаге, если ты сейчас же не выйдешь из палаты и не направишься к другим пациентам, то я тебя не аттестую за следующий семестр.— Да хоть из академии выгоняйте. – буднично пожал плечами герой тьмы.— Я, ведь, выгоню. – строго пригрозил Шота, не удержавшись и восхищённо отметив про себя, что Цукуёми вырос. Авторитарные методы действуют всё меньше и меньше, вот что война сделала с его любимыми учениками.— Не сомневаюсь. – усмехнулся Фумикаге, взглядом прося разрешение начать процесс лечения. Сотриголова вздохнул, всем видом показывая как сильно он против происходящего, но кивнул. Тень растворилась в теле учителя, даря ему облегчение.— Как Мидория и Кацуки? – спросил мужчина, расслабляясь под воздействием причуды.— Отвратительно. – это было мягко сказано. Изуку был похож на фарш. Как и Бакуго, как и Ястреб… Герой тьмы часами колдовал над смятыми руками и ногами Мидории, над повреждёнными внутренними органами Кацуки, над обугленными рёбрами Кейго, пытаясь превратить их обратно в живую плоть, но… – Они всё ещё в коме. Я не могу их привести в чувства.— А Ястреб?— И Ястреб... – тихо вздохнул парень.— Фумикаге, я знаю, что ты очень волнуешься за них, но тебе бы поспать. – удивительно мягко попытался напомнить про-герой.— Учитель Айзава, не надо меня жалеть, я в норме. — Давай, расскажи это мне, вечно не досыпающему человеку. Если ты думаешь, что я не вижу твоей усталости сквозь маску, то у меня для тебя плохие новости.— Маску? – аккуратно переспросил герой тьмы.— Я про твоё искусственное воронье лицо. – парень не мог поверить своим ушам. Он молча смотрел на ухмыляющегося Айзаву, забыв про то, что должен был сделать, но через полминуты его всё-таки пробило.— Это невероятно, учитель! Как вы догадались?!— Как ты думаешь, если чья-то причуда основана на том, чтобы лишать человека его квирка, заметит ли этот человек, что твоё ?лицо? имеет ту же структуру, что и Тёмная Тень? – с некоторой снисходительностью поделился сенсей.— Вау. – искренне поразился Цукуёми. – Вы второй человек в моей жизни, понявший это.— Интересно узнать, кто был первым? – чуть ревностно спросил Шота, горделиво хмыкая.— Таками Кейго. – тихо прошептал студент.— Ястреб? Ого, вот у кого глаз-алмаз. — Это точно. Но самое смешное, что в этот момент он был в стельку пьян. – оживился парень и тут же сник. Когда ты уже проснёшься?— Скучаешь по нему?— Не совсем. Он же лежит в соседней палате, скорее... Я... Да, не важно. Волнуюсь.Я просто умираю без него.— Чувствуешь, будто жить без него не можешь, да? — Да... – грустно вздохнул Фумикаге и тут же дёрнулся. – Святой Сусаноо, простите, что?!— Ха-ха! Да не прыгай ты так.— А это-то откуда вы знаете?! – уже порядком разозлился Цукуёми.— О чём ты, Фумикаге? – Айзава смотрел на героя с тьмы хитрым прищуром, всем видом показывая, что уж он-то давно всё знает.— Учитель, если вы собираетесь надо мной издеваться, то вы не в выгодном положении. – парень хищно оскалился и демонстративно прижал Тенью парочку нервных окончаний в теле больного. Тот тихо цокнул.— Вот так, да? Угрожать сенсею? — Не понимаю, о чём вы. – улыбнулся студент и зажал ещё несколько болевых точек, снова вызывая у Айзавы шипение.— Мда, я ещё тогда, когда вы на пару с Ястребом разнесли весь стадион UA понял, что воспитал монстра. — Яблоко от яблони…— Да не говори. Но, знаешь, Всесильный был прав, номер два невероятный счастливчик, что встретился с тобой.— Ах воооот от кого вы знаете. – с каким-то невероятным облегчением выдохнул Фумикаге. – Ух, Изуку, по секрету всему свету. Может вся Академия уже в курсе, а мы с Кейго, как идиоты, делаем вид, что нас ничего не связывает?— Нет, Академия не в курсе. Всесильный передал мне это… В более домашних обстоятельствах. – парню понадобилось время, чтобы переварить информацию.— А. Кажется, я понял.— Мидория и то быстрее тебя сообразил.— Вообще-то Изуку гораздо более продвинутый в человеческих отношениях, чем я. И давно он в курсе?— Примерно с того момента, как в очередной раз ворвался в учительскую. После этого он научился стучаться и уважать личное пространство старших.— Святой Хотэй, бедный Деку... – стыдливо приложил руку к лицу герой тьмы.— Всесильного бы пожалел. – усмехнулся Айзвава.— Никогда бы не подумал, что буду обсуждать романтические отношения, особенно между мужчинами, с вами, сенсей.— Как ты верно сказал ранее: яблочко от яблони. Но это не важно. Важно, что я тоже много раз дожидался, пока Тошинори придёт в себя после очередных травм, поэтому хорошо понимаю, что ты сейчас чувствуешь.Фумикаге не ответил, только вздохнул и понуро продолжил работать, стараясь подавить в себе бурлящие потоки горя и ненависти. — Я слышал Ястреб потерял причуду?— Да. – сдавлено, больно.— Тогда… Постарайся быть рядом с ним, когда он проснётся.— Это слишком очевидный совет от вас, сенсей. – попытался улыбнуться парень.— Когда Тошинори пострадал от травмы, которая стала постепенно лишать его сил, он не находил себе места и совершил много глупостей. Не хочу показаться жестоким, но лучше бы он сразу стал беспричудным, как Ястреб.— Учитель, это действительно жестокие слова.— Я поясню. Тошинори крайне долго избегал действительности и только недавно научился видеть смысл жизни в чём-то, кроме геройств. А у Ястреба не будет возможности игнорировать правду с самого начала. И это плюс. – сердце Цукуёми от этих слов застучало так сильно, что он чуть не потерял контроль над Тенью.— Если это плюс, то я даже не знаю, что такое минус.— Минус — это если ты не поможешь ему найти новый смысл жизни. Если уж зашоренный Всесильный смог, то наш лихой и придурковатый герой номер два точно справится. Но один он не потянет.— А какой смысл жизни теперь у Олмайта?— Подрастающее поколение и Мидория. Это долгая история, Изуку как-нибудь расскажет тебе её сам, но в двух словах, он несёт на себе груз ответственности, которую не смог унести Тошинори. И это нормально, герой по имени Деку справится. Когда проснётся, вылечится и сделает выводы, конечно. Его финальный бой ещё не скоро. Другое дело... Самому Всесильному было тяжело признать, что он далеко не всесильный. Так и с Ястребом, помоги ему понять, что он ещё может сделать, даже не имея причуды.— Всё, что я могу ему предложить, быть его крыльями.— Звучит, конечно, романтично, но, поверь, этого недостаточно. Ты не просто должен быть его крыльями, ты должен быть его надеждами и мечтами, пока он не научится заново жить. Он, не имея больше никого рядом, неосознанно начнёт просить у тебя всё, что потерял, и это самое главное испытание, которое вы оба должны вынести.— А если не секрет, что просил у вас Всесильный?— Секрет. Но, поверь, всё вертелось вокруг его ущемлённого нарциссизма. — Боюсь представить, что мне тогда устроит Кейго. Уж кого-кого, а большего нарцисса я не встречал.— Я забыл тебе сказать самое важное, не используй свою причуду против него. Наверно, мне даже не стоит объяснять тебе, почему, верно?— Да. Я понимаю. Следующие пять минут прошли в тишине. Фумикаге переваривал разговор с учителем, пытаясь хоть как-то справиться с тревогой по поводу будущего. Ему даже хотелось, чтобы Кейго не просыпался. Ведь так он никогда не узнает, что потерял. Пусть спит, пусть отдыхает, пусть ничто не ранит его душу. Тем временем, Тень подлатала ещё одну партию повреждений, ожидая следующих приказов хозяина. Но тот молчал.— Кстати, ты в курсе, что так и не отработал пропущенные в начале года пары? – голос Шота раздался настолько неожиданно для погрузившегося в свои размышления студента, что он аж вздрогнул. Шестерёнки быстро завертелись, а причуда снова намекнула, что она закончила своё дело. И очень вовремя.— Ой, сенсей, я совсем забыл, мне пора бежать! – Цукуёми вытащил квирк из учителя, хитро улыбнулся и встал. – Тем более с вами я пока разобрался.— Надо было сразу прибегнуть к этому способу. – тоже улыбаясь ответил Айзава. – Чтобы больше тут не появлялся!— Ничего не могу обещать, учитель. – герой тьмы направился к выходу, останавливаясь на середине пути. – И спасибо за разговор. Теперь, я хотя бы представляю насколько всё плохо.— Фумикаге, поверь, всё отвратительно. – Шота хмыкнул и почему-то перевёл взгляд чуть выше, смотря теперь на дверь. – О, вот и моё ?отвратительно? явилось — не запылилось. – в дверях стоял Всесильный, с невероятно грустным выражением и красивым букетом, явно чуть пышнее, чем приносят просто другу.— Здравствуй, юный Фумикаге. Мне показалось, или учитель Айзава сегодня не в духе? – минуя колкость Шота, обратился к пернатому парню экс-герой номер один.— Здравствуйте, учитель Тошинори! – скрывая под маской улыбку человека, понимающего чуть больше, чем надо, поздоровался Цукуёми. – Да, вы верно подметили, учитель Айзава сегодня особенно вреден. Обещал не аттестовать меня, если я продолжу тратить время на его лечение. – студент засмеялся и Олмайт подхватил его смех, мимоходом кинув грозный взгляд на Сотриголову.— О, прости, я встал в дверях и мешаю пройти, – учитель отошёл в сторону, пропуская, и с лёгкой тревогой смотря на героя тьмы, – У тебя наверно полно работы? Ты справляешься? Тебе нужна помощь?— Всё в пределах моих возможностей. И если я начну жаловаться, то никогда не уйду отсюда, ха-ха, – парень застенчиво почесал затылок, – Но, в любом случае, спасибо за беспокойство, учитель. Мне пора, не буду вам мешать. Берегитесь его, сенсей! – кинул Фумикаге в палату и убежал, оставляя мужчин наедине. Оба сенсея приняли предостережение ученика на свой счёт.В комнате воцарилось лёгкое напряжение.— Ну и нахрена ты этот огромный веник притащил, Тошинори? – саркастично фыркнул Айзава. – То ли предложение делать собрался, то ли на похороны пришёл.— Не угадал. – Всесильный плотно прикрыл дверь, с досадой отмечая, что на ней нет замка. Ну что ж, придётся надеяться, что никто не войдёт. Он медленно, словно крадущийся кот, подошёл к койке, смотря на больного, как на провинившегося ребёнка. – Я буду им тебя бить.Дошло ли дело до рукоприкладства или Шота отделался лишь долгой нотацией про то, что конечности и органы выдаются человеку один раз — никто не знает, но когда медсестра вошла в палату для выдачи очередной порции таблеток и уколов, она заметила чуть потрёпанный, но всё ещё красивый букет на тумбочке у кровати, и лёгкий румянец на щеках Айзавы, что, слава Гиппократу, было расценено как повышение температуры на фоне травмы, но никак не было приписано виной сидящему рядом и от чего-то довольному Тошинори.***Время шло. Раны залечивались.Бакуго проснулся первым. Одногруппники сидели у него толпой, раздражая социопатичного беднягу по полной программе, но все знали, что в глубине души ему приятно. Он волновался о Мидории, правда виду не подавал, только каждый день аккуратно поднимал эту тему, ожидая наконец-то услышать радостные новости, но... Увы. Кацуки ворчал как старик и ругался отборным трёхэтажным матом на ?отлёживающегося? Дерьмо-деку. В любом случае, герой шёл на поправку. Все понимали, что ему ещё восстанавливаться и восстанавливаться, но его темперамент не позволит долго валяться в кровати. Фумикаге чувствовал облегчение, минус одна тревога. ***Кейго проснулся вторым. Герой тьмы частенько спал у него в палате, сидя на стуле, облокотившись на край койки и посылая Тень пассивно лечить Ястреба. Эффективность от подобного воздействия была ниже, но, главное, пока Фумикаге был рядом, Кейго точно не чувствовал боли. В одну из таких ночей он наконец-то открыл глаза.Мир успокаивающе плыл, а сознание упорно не хотело вспоминать, что произошло. Зато было тепло. И удивительно удобно лежать на спине. Какое… Необычное ощущение.Номер два уже хотел снова провалиться в сон, как болезненная искра памяти резким скачком вышибла все предохранители.О, нет...Сердце за мгновение разогналось до состояния гоночного болида, раньше, чем Ястреб смог предпринять хоть какие-то попытки остановить процесс. Он тяжело захрипел, осипшими после ожогов связками, и задрожал. Конечности не слушались, а в глазах забегали яркие вспышки. Первобытный ужас сковал мысли.Страшно, страшно, страшно!Кейго просто не мог осознать, что с ним действительно произошло. Неужели это?.. Нет... Его ?глаза?... Его ?уши?... Где они? Где?! В голове царила мёртвая тишина на месте ощущений от крыльев. Ничего. Ни сигнала. Убивающая мозг пустота.Тень заметила изменения в состоянии героя и растолкала крепко спящего Цукуёми, сразу бросившегося успокаивать трясущегося возлюбленного.— Кейго, Кейго, тихо, всё хорошо, ты в больнице, бой закончился, всё в порядке, я рядом, тихо, тихо, дыши, давай, глубокий вдох, задержи дыхание, глубокий выдох, молодец, ещё разок, всё хорошо, всё хорошо... – Ястреб вцепился в плечи склонившегося над ним Фумикаге, пытаясь пережить болезненный поток информации, ворвавшийся в его мозг.Их нет, их нет, их нет!— Фумикаге… – надрывно прохрипел бескрылый, сжимая пальцы на руках Цукуёми так, что у того появились кровоподтёки.— Я тут, я тут, всё хорошо, я рядом, продолжай дышать, сейчас станет легче... – как мантру шептал парень, сам не веря в свои слова.— Мои крылья... Я... Их... Не чувствую... — Кейго… – попытка подобрать правильные слова провалилась за секунду. Их просто не существовало в природе.— Только... Не говори... Ха-ха... Что у меня... Их нет... – сквозь слёзы просипел Ястреб. Фумикаге прижал дрожащего героя к себе и подумал, что только идиот будет так глупо шутить в подобной ситуации. Очень сильный духом идиот.— Прости. Паровозик не смог.— Просто заткнись, Фумикаге... Просто... Заткнись...Кейго тихо плакал вперемежку с удушающим истерическим смехом до самого утра, пока не заснул без сил тревожным сном, попавшего в плен собственного горя человека. Герой тьмы же не проронил ни слезинки.***Мидория не подавал признаков сознания.