Глава 19 (1/1)

- Как я мог, Гэндальф? Как я мог?Бильбо раскачивался, обхватив себя руками, стукался плечом о железную распору треноги. Чайник жалобно поскрипывал погнутыми ушками, кованый завиток на распоре цеплял отворот рукава. На щеках подсыхали слёзы.Гэндальф сидел напротив – в углу зрения расплывчатым пятном маячило грязно-серое одеяние, натянутое на костлявых коленях.Бильбо на волшебника не смотрел. Не мог оторвать взгляда от обрыва площадки, за которым холмилось золотое море. Где-то там, внизу, обманчиво прикрытый осыпавшимися монетами, лежал отброшенный им меч. Шершавая прохлада рукояти до сих пор жгла ладонь, словно он сдуру черпанул голой рукой угольев из костра. Чудилось, что под покровом разгорается синий свет, неотвратимое предвестье беды, и вот-вот хлынет наружу, разольётся мертвенным озером.Произошедшее не умещалось в сознании.Если бы он полз не такой пришибленной мухой, идя сюда из тронного зала? Если бы не уцепился, как тонущий за былинку, за чайник и дорины мешочки с травами? Если бы, наконец, по пути наверх Гэндальф с ребятами лишний раз остановились перевести дух?Безжизненно свисшая на грудь голова. Клинок, торчащий между рёбрами. Последний хрипящий выдох алыми пузырями на губах. Навсегда умолкший голос, глаза, что не откроются, не взглянут гордо, непокорно, ласково…Чью безмерную милость благодарить за промедление?- Не грызи себя, - участливо сказал Гэндальф. – С этой силой простому хоббиту не совладать.Подобрал с пола крышку чайника, водворил на место. Извлёк из складок хламиды трубку, не спеша набил, прищёлкнул пальцами, выпуская в чашечку крохотный клубочек огня. На миг померещилось, что на среднем пальце проступил обод кольца с блеснувшим красным камнем. Тут же его скрыло сизое пёрышко дыма, а когда развеялось – всё исчезло. Просто худые узловатые пальцы с как попало обкусанными ногтями. Среди опасностей недавней битвы и бессонных радений о судьбе Средиземья было не до того, чтобы наводить лоск.Бильбо отвернулся, снова невидяще уставился за край площадки.Драконьи чары, объяснил ему Гэндальф. Самое коварное оружие, которым Враг всего сущего наделил своих созданий. Когти и зубы рвут и крушат, смертоносное пламя испепеляет живую плоть. Взгляд дракона подчиняет волю, обращает жертву послушным рабом. Древние сказания повествуют о неисчислимых злосчастьях, постигших героев из-за того, что, околдованные глазами змея, они слушали его лживые речи. Легенды, полные высокой скорби, огнём и сталью запечатлелись на тростниковых свитках и долговечном пергаменте. Из глубины тысячелетий они пришли уроком и предостережением потомкам.До остального Бильбо додумался уже сам.Достойная песен доблестная гибель в бою – честь и слава для воина. Иному Торина не учил ни опыт, ни обычаи предков. Принц-изгнанник, король без короны, оплот и надежда обездоленного народа, он сражался всю свою жизнь. А сейчас полем битвы стало его собственное тело. Торин больше не верил ни в исцеление, ни в чью-то помощь. Единственный способ победить ненавистного врага – это умереть вместе с ним. Решение добровольно шагнуть за черту было не малодушием, не слабостью, а продолжением борьбы.Одного его желания хватило, чтобы пробудить, заставить действовать драконий дар внушения. Оружие врага, нацеленное против него самого.Чары были наложены неумело, сказал Гэндальф. Без осознанной воли, одним лишь безотчётным стремлением. Опытному волшебнику не составило труда разбить их.?Но ты и сам сопротивлялся, как мог. Иначе бы не медлил, схватил меч и сразу помчался обратно. Твоё упорство дало мне время вмешаться?.Кажется, он думал его похвалить.От непосильных мыслей отвлекло тихое позвякивание. Гэндальф обнаружил забытую им кружку с чаем. Подлил из чайника ещё воды, размешал неведомо откуда взявшимся прутиком. Протянул Бильбо:- Попей. Полегчает.От горячей воды подостывший, настоявшийся взвар снова густо закурился паром. Бильбо взял кружку, предусмотрительно придерживая за донышко. Гэндальф расщедрился – красновато-прозрачная, как цветное стекло, жидкость чудом не выплёскивалась через край. Пробовать донести трясущимися руками до рта означало неминуемо снова облиться. На штанинах ещё не просохло пятно от предыдущей попытки. Вместо этого, крепко уперев локти в колени, он нагнулся над кружкой, приник губами. Сначала глотал бездумно, просто чтобы отвязаться от докучливой заботы Гэндальфа. Потом начал различать вкус. Словно ещё один заблудший кусочек привычного мира вернулся, встроился среди прочих. Ещё немного потеснил нестерпимое воспоминание.Прервался он, только когда перестало хватать дыхания. Весьма немаленькая кружка опустела наполовину. Бильбо уткнул в неё нос, закрыл глаза, задышал, втягивая сладкий, приправленный солнцем и цветочным мёдом запах молодого лета. Лесная земляника, клевер, лепестки шиповника… Душистый пар обволок, приласкал, закутал пёстрым покрывалом, словно мамина лоскутная шаль. Повлёк прочь, из-под каменного плена Горы – на простор и свободу.Укромная полянка в лесу. По сторонам – старые раскидистые берёзы, листва нежно-зелёным кружевом на голубом полотне неба. Настойчивая песенка зяблика, переливчатое щебетанье малиновки, издалека слышный голос кукушки. Под ногами – прохладный от росы пушистый травяной ковёр. По нему перебегает узорная тень, хрустальные капли сверкают алмазиками. До зрелой маковки лета ещё далеко. Самые первые ягоды земляники алеют на солнечной опушке, наливаются соком и сладостью, рядом пчёлы трудятся над крохотными белыми цветками. Лицо целует тёплый ветерок, наверху о чём-то тихо шепчутся кроны. Тело и душу наполняет безмятежная благодать… Глубоко, до самого нутра вдохнув напоследок, Бильбо распрямился. Открыл глаза, отпуская видение. Отставил кружку, растёр умытое паром лицо. Он чувствовал себя обновлённым, посвежевшим. Готовым к испытаниям.- Ну вот, - улыбнулся Гэндальф. – Всегда подозревал, что для хоббита нет снадобья более чудотворного, чем вкусная еда и питьё.Из устья потайного хода долетало приглушённое шушуканье. Причудливое пещерное эхо почти до неузнаваемости искажало голоса. Подсвеченные мигающим факелом, на видимом с площадки куске стены беспокойно двигались две длинные тени. Впечатлённые громогласной отповедью Гэндальфа и обещанием неведомых кар, Фили и Кили не решались нарушить запрет. Но Бильбо хорошо себе представлял, какой могучий котёл неудовлетворённого любопытства клокочет в опасной близости.Время от времени высовывался облачённый кольчугой рукав, краешек подвешенных к поясу ножен. Когда такое случалось, сидящий спиной Гэндальф немедленно поворачивался, грозно топорща брови. Не иначе, следил волшебным третьим глазом на затылке. Раздавалось приглушённое ойканье, тени укорачивались, втягивались в проём. Шушуканье ненадолго затихало.Потом всё повторялось.Бильбо никогда и ни за что, даже под страхом немедленной казни, не расскажет братьям-принцам о том, что чуть было не совершил.- Ты знал, - сказал он. – Да? Знал о проклятии Мима. Ты ведь это имел в виду тогда, в палатке, после битвы?Гэндальф поднёс трубку ко рту, даже коснулся губами, но затягиваться передумал. Как будто рассеянно покачал в пальцах, отложил в сторону. Отрицать он не спешил.Впору было обличать, гремя праведным гневом. Бильбо сдержался. Покосился на тени, снова выросшие в проёме хода, спросил вполголоса:- Почему ты не предупредил Торина заранее? Не предупредил никого из нас?- Скажем так, я… подозревал, что нечто подобное может произойти. Потому и намеревался войти в Гору первым. Устранить угрозу, если таковая обнаружится. Кто мог предполагать…Гэндальф вздохнул. В резких морщинах отпечатались печаль и усталость.- Ты, Бильбо, я думаю, за время путешествия имел возможность убедиться в скрытности гномов. Недоверие чужакам, ревность в охранении обычаев – основа уклада их жизни.Он замялся, похоже, сомневаясь, как приступиться к щекотливой теме. Протянул было руку к чайнику. Огляделся, обыскивая взглядом площадку. Второй кружки в пределах видимости не обнаружилось. Досадливо хмыкнув, он достал из-за пазухи небольшую плоскую фляжку, свинтил крышечку, отхлебнул.Бильбо ждал, через раз забывая дышать.- Вопрос вражды Семи Родов с их дальней роднёй, и того, что из неё воспоследовало, в высшей степени… чувствителен. Так было ещё за много столетий до основания Эребора. Заявить об этом прямо и во всеуслышание – всё равно, что разгласить постыдную семейную тайну. Я обошёлся намёками. Понадеялся, что меня поймут – если не сам Торин, то Балин. Моя ошибка, – Гэндальф сокрушённо качнул головой. – Я переоценил осведомлённость гномов.Он ещё раз приложился к фляжке, промокнул бородой губы:- Кроме того, я не был уверен. Остерегался попусту тревожить лихо. И… буду честен с тобой, Бильбо. Говорить в открытую я не решился.Помолчал, непонятно добавил:- Слишком велик соблазн…Бильбо продирался через хитросплетения слов и оборванные ниточки недомолвок, силясь выпутать из них единственно важное.- Но ты поможешь? Сумеешь помочь? Расколдуешь его?Прозвучало по-детски беспомощно и пискляво до отвращения. Бильбо кашлянул, возвращая голосу хрипотцу:- Не тяни, Гэндальф!Он ждал ответа, как осуждённый на плахе – свиста топора. Или крика гонца, в последний миг успевшего с приказом о помиловании.- Изгнать дракона несложно…Сердце начало воспарять на радостных крыльях. Следующие слова подбили стрелой, теряющим перья комочком ринули вниз.- Но я не смогу тебе ответить, пока сам не увижу Торина. Если он ещё не впустил его…- Впустил? Что это значит?Гэндальф глядел из-под хмурых бровей, горестно и сурово.- Проклятие Нулук-кхазад уходит корнями во тьму Древних Дней, когда изначальный Враг ещё находился в этом Мире. За тысячелетия оно обратило ему на службу многих. Большинство, как полагают, были… умерщвлены задолго до того, как их превращение завершилось. Тайна их гибели сокрыта навеки. Но среди тех, кто выдержал превращение и принял новый облик, были и такие, кто шёл на это добровольно. Они искали про?клятого змеевым колдовством золота. Кое-кто даже, презирая опасность, изыскивал способ убить дракона, предыдущего хозяина сокровищ – зная, что спустя время сам уподобится ему. Для одних искушением становилось обладание богатством, для других – месть… Вижу, ты изумляешься? Да, жертва страшна. Но могущество и власть для многих – самая желанная приманка и награда. Ради них они готовы заплатить такую цену.Спасибо чудодейственному взвару – не так быстро, как следовало бы, но до Бильбо дошло, к чему Гэндальф клонит со своим уроком древней истории. Кинуло в жар, кулаки сжались. Он несколько раз вхолостую хватанул воздух, прежде чем обрёл проглоченный от негодования голос:- Нет! Торин не такой! Он не станет! Он ненавидит дракона. Он же… он…Сумбурно скачущие в голове мысли отталкивали одна другую, ни одной не удавалось добраться до языка.Гэндальф примирительно вскинул руку.- Тихо, тихо! Остынь, не полыхай. Так ты во мне дыру прожжёшь.Бильбо шумно выдохнул, сжал губы, насупился.- Как всегда, готов очертя голову бежать на выручку, о мой неукротимый друг, - Гэндальф неожиданно подмигнул, блеснув хитрым глазом. Недавней мрачности как не бывало. Бильбо отвернулся. – Как с ножичком для конвертов на орка? Я ни в чём не обвиняю Торина. Тебе, как никому другому, известно, сколь высокого я мнения о нём. Сам посуди: я поставил на кон благополучие всех земель Севера, уповая на успех его похода.Нужная мысль всё-таки дала себя выхватить, как клёцку из супа. Бильбо произнёс, угрюмо глядя в пол:- Торин ни за что не поддастся. Он хотел убить себя. Чтобы лишить дракона тела.Сказал бы ему кто ещё вчера, что нечто, внушавшее ужас, воскресит в нём надежду и заставит гордиться!- Ох уж эти строптивцы, убеждённые, что при любой игре всё повернут по-своему… Впрочем, истинному предводителю иным и нельзя быть, - Гэндальф торжественно возвысил голос. – Хоть я лишь скромный помощник высших Хранителей этого Мира, клянусь: сделаю всё, чтобы не допустить такой крайности. Но сперва – золото…Он полуприкрыл глаза, медленно повёл головой, сквозь ресницы глядя вглубь сокровищницы:- Оно пропитано чарами, как губка уксусом. Признаться, порой мне нелегко помнить о том, насколько смертные глухи к тонкой стороне Мира. Никто из вас не почувствовал…Что-то смутно толкнулось в памяти.Не почувствовал?Липкая духота разложения. Бледные пламена над впадиной драконьго логова. Зарево, переливающееся через край, как пена из слишком щедро наполненной кружки с пивом, стелющееся по склонам, стекающее в ложбины.Он видел его.Видел, потому что…Гэндальф продолжал невнятно, будто размышляя вслух:- Золото питает его. Чем скорее мы лишим дракона пищи… Да. Вот только… Почему превращение идёт столь стремительно? Прежде ещё никогда… Нет ли здесь иной силы, которая…Бильбо пошатывало. В голове гулко бухало, картинка не успевала за движением глаз. Куда подевалась обманчивая бодрость? Отгоревшая вспышка выжгла её, словно охапку сухих стеблей, оставила выпотрошенным. А может, просто наконец догнало всё сразу. Несколько дней почти без сна. Шараханье от надежды к отчаянию. Колдовской омут глаз Торина. Заклинание Гэндальфа, разрушившее чары. С лихвой хватит, чтобы ухайдакать кого повыносливей отнюдь не взысканного богатырской крепостью хоббита.Больше всего хотелось подгрести под себя что-нибудь мягкое и улечься, свернувшись, как старому облезлому псу на подстилке из ветоши. Забыть обо всём, смежить веки, провалиться в целительный сон…И всё же обрывистое бормотание Гэндальфа не совсем втуне упало ему в уши. Что-то стронулось. Проточилось родниковой каплей сквозь пласты и коросты грязи. Покатилось камешком с горы.Или нет.Не было ни раздумий, ни внезапно постигшего озарения. Он уже знал.Всегда знал.Но что-то противилось, не пускало это знание наружу.Та самая иная сила.Гэндальф очнулся от мыслей. Прокашлялся, огляделся. Заметил клюющего носом Бильбо, сочувственно кивнул ему:- Не тревожься больше ни о чём. Я всё сделаю. Приляг. Отдохни.Нет, нет-нет-нет! Нельзя!..Гэндальф поднялся, хрустнув суставами.- Мы оставили поклажу у двери. Там есть одеяло, я принесу.Рот был набит клеем, слова вязли внутри.Гэндальф повернулся к выходу. Сделал шаг. За проёмом ойкнуло, прошуршало, послышался торопливо удаляющийся топот.Страшным усилием Бильбо разодрал губы:- Гэндальф!..Вышло какое-то карканье.- Подожди.Карман оттягивала многопудовая тяжесть. Тащить оттуда сжатый кулак было не легче, чем вращать лебёдку с подвешенным на канатах обломком скалы.Гэндальф остановился. Обернулся, что-то понял. Взгляд сделался пронзительным.Вытянутая вперёд рука ходила ходуном. Кулак обмакнули в тот же клей.Бильбо зажмурился.Вспомнил явившуюся в видении золотую паучью сеть. Чёрную кляксу в её сердцевине – воронку само?й первозданной Тьмы, протянувшей в живой мир жадные щупальца. Отравленные паутины множились, ползли, душили каменную плоть. Одинокая Гора, изнемогающая, искалеченная, как и её Король, молила об исцелении. А он, Бильбо, был её невольным мучителем.?Ну уж нет!?Вновь показалось, что он бредёт сквозь лютую пургу, пригнувшись против сносящего с ног ветра. Мо?рочные золотые тенёта распадались ледяными иглами. Ветер неистовствовал, швыряя их в лицо. В ушах скрежетало, выло, визжало скопище беснующихся фурий.Но кольцо уже чуяло поражение.Внутри у Бильбо росла, сжимаясь в готовую развернуться пружину, горячая злость.?Чем бы ты ни была, вражья тварь. Его Гору ты не получишь. Кишка тонка!?Ледяные стрелы больше не достигали его – таяли, испарялись на подлёте. Бильбо распрямился, превозмогая напор. Свирепо оскалил зубы. Сам ударил в ответ – всей совокупной силой, всем жаром упрямой страсти, яростного отрицания, исступлённой надежды.Ради Торина.Вдоль хребта сверху вниз, от затылка до копчика, прошила беззвучная молния. Под веками взорвались белые звёзды.И… всё.Обвалилась тишина.Тьма редела, расползаясь бессильными волокнами тумана.Пальцы ничто не держало.?Неужели я… победил??Кольцо на грязноватой ладони блестело, как натёртое маслом, толстый выпуклый ободок так и сиял.Гэндальф подошёл. Постоял над Бильбо, поворачивая голову – словно большой серый ворон, рассматривающий нечто занятное то одним, то другим глазом. Медленно присел на корточки.Всё по-прежнему в тишине. Кольцо на ладони у Бильбо всосало все звуки.- Что это?- Это… Я нашёл его. Уже давно, когда мы… Неважно. Потом расскажу, если хочешь.Упрятанные под лохматыми бровями глаза кололи шильями. Бильбо поёжился.- Гэндальф. Ты должен его унести. Подальше отсюда. Оно… плохое. Гора страдает из-за него.Он добавил, неизвестно откуда зная, что так оно и есть:- Пока кольцо здесь, бесполезно очищать золото. Ничего не получится.Жирный приторный блеск бил по глазам. Если слишком пристально смотреть, начинало подташнивать.Пальцы Гэндальфа зависли, не дотрагиваясь. Сложились в щепоть, толкнули воздух, испустив толику силы. По ободку, замкнув круг, пробежала тень. Гэндальф вздрогнул, отдёрнул руку. Снова приблизил, на этот раз выпрямив пальцы. Очень долго водил над кольцом развёрнутой ладонью, шевеля губами. Бильбо слышал обрывки:- Нельзя…… а если…… не осмелюсь… слишком могучий…Наконец Гэндальф принял решение:- Вот что, Бильбо. Поступим-ка мы по-другому.Он выпрямился, обозрел площадку с видом полководца, оценивающего недостатки и выгоды поля сражения. Обойдя костерок, прямым шагом направился в дальний угол. Раскрыл оинову сумку, принялся выкладывать содержимое. Свёрточки бинтов, склянки с мазями, сушёные снадобья в мешочках. Так и не пригодившиеся бутылочки звякали, выстраиваясь на полу в ряд, мешочки громоздились горкой.Закончив, Гэндальф надел ремень через голову, так, чтобы пустая сумка свешивалась на левый бок. Взял верхнюю книгу из стопки. Заломленный плохонький переплёт послушно раскрылся на повести о вероломстве Фрама. Без малейшего почтения Гэндальф выдрал страницу – покойных хранителей библиотеки удар бы хватил, стань они свидетелями подобного надругательства! Бильбо издали узнал тот самый рисунок с нелепым кургузым дракончиком, над которым они с Торином потешались, когда он читал ему. Гэндальф ловко сложил страницу треугольным кармашком, вернулся, протянул Бильбо самодельный конверт:- Кидай его сюда.Бильбо поднёс руку с кольцом, наклонил. Ничего не произошло. Даже побеждённое, кольцо не желало с ним расставаться, намертво прилипнув к потной коже. Ощущая холодную, враждебную тяжесть, Бильбо еле сдерживался, чтобы не тряхнуть рукой, отбросить его подальше, как мерзкую падаль. Только когда ладонь встала почти отвесно, кольцо всё-таки послушалось земной тяги. Заскользило, вначале незаметно, по волоску. Потом верхний край отлепился, оно неохотно перекувырнулось, упало в конверт. Бильбо тотчас испугался, не порвалась бы хрупкая старинная бумага.Гэндальф мигом закрыл конверт, пряча кольцо с глаз. Вместе с ним, словно невидимое покрывало, исчезла ватная неестественная тишина. Звуки возобновились – уютный ропот огня, шипение пузырьков в чайнике, поскрипывание гэндальфовых сапог. А Бильбо вдруг увидел у себя на опустевшей ладони какие-то тёмно-серые рассыпчатые крупицы. Они до жути напомнили пепел и спёкшиеся комки, которые он сметал с подножия трона после приступов, раздиравших Торину нутро. Ещё не успев сунуть руку в карман, где больше не лежало кольцо, Бильбо наполовину догадался. Пальцы ткнулись во что-то ломкое, шуршащее, извлекли горстку трухи.Лист незнакомого вьюнка, подобранный в комнате с источником-чашей. Взятый на счастье, оберегом и благословением Госпожи Йаванны. Перекрученный, почернелый, узнаваемый лишь по узору прожилок на более-менее крупных кусках.Дурное предзнаменование!В ушах послышался скорбный плач.Каждую осень деревья скидывают с ветвей нарядное убранство. Это часть вечного круга времён, начала и возвращения, неизменного, покуда стоит мир. Умирая, опавшие листья питают почву, тучнят её для будущих урожаев. Но эта труха была неспособна ничего накормить. Скорее, смешайся она с землёй – и та сама станет бесплодной, погубит спящие в ней семена и ростки.Бильбо содрогнулся. Кольцо убивало всё, к чему прикасалось. Что же оно такое?Он пересел, подвинулся ближе к костру, высыпал мёртвый прах на живые угли. Рыжие язычки прянули в стороны, тут же вернулись, принялись дружнее прежнего.Гэндальф между тем, осторожно держа конверт за края, опустил его в сумку. Стянул с шеи свой вязаный шарф, свернул в несколько раз и запихнул пухлый ком туда же – подушкой между собой и кольцом.- Так-то лучше.- Куда ты с ним теперь? – спросил Бильбо.- Отнесу Радагасту. Удача, что он ещё здесь. Эльфы уговорили его помочь с ранеными. Если кто-то из нас и способен одолеть этот соблазн… - В глазах заиграли добрые смешинки. – А вернее, он его попросту не заметит, нянчась с каким-нибудь сломавшим лапу зайчонком.Гэндальф задумался, взгляд устремился сквозь подсвеченный золотом простор сокровищницы и толщу Горы куда-то вдаль:- Да… А после, как только обстоятельства позволят, я созову Совет. И если то, что я подозреваю, окажется правдой… Мы поистине на пороге переломных времён.Бильбо равнодушно кивнул. Дальнейшее его уже не касалось. Заботы о равновесии мироздания и борьба со вселенским Злом – бремя мудрых. А ему есть, чем занять ум и сердце.Хватит распускать нюни! Надо действовать.И ни в коем случае не замечать усталость. А не то она тоже тебя заметит.Бильбо опёрся рукой, встал сперва на колено, потом во весь рост. Покачнулся, устоял. Шлёпая чужими, занемевшими ступнями, подошёл к выложенным Гэндальфом из сумки на пол лекарским принадлежностям.- Я пойду к Торину.Он поднял один бинт, размотал, растянул в руках, придирчиво глядя на свет. Сложил вдвое, обдёргал выбившиеся по краям ниточки, приложил к лицу.- Завяжу глаза, если понадобится. Чтобы уберечься от чар. Ноги уже почти не дрожали.- Я не оставлю его одного.Гэндальф излучал неодобрение. Но молчал, не пытался взывать к благоразумию и переубеждать. Успел достаточно узнать его, чтобы не маяться напрасной затеей. Бильбо был ему за это благодарен.- Хотя бы подкрепись сначала.А вот это дельный совет. Грех пренебрегать, пока судьба даёт возможность. За всей круговертью переживаний некогда было вспомнить о голоде.Волокнистое пересолёное мясо и пресные лепёшки, приехавшие в обозе войска Даина, были далеки от хоббичьих представлений об изысканных кушаньях. Их готовили не для застолий, а чтобы воины не свалились без сил, день за днём шагая в строю. Но ему ли сейчас привередничать! Бильбо потянулся к разделочной доске с ножом, махнул рукой, передумал. Пальцами оторвал длинную полосу мяса, отправил в рот. В животе предвкушающе заворчало. Гэндальф хмыкнул в бороду:- Кто бы мог подумать, что однажды доведётся увидеть Бэггинса, забывшего о хороших манерах!Он посуровел:- Я постараюсь управиться так быстро, как только смогу. А ты... будь осторожен. Подхватил посох, поправил на плече ремень сумки и скрылся в проёме, навсегда унося бильбино бывшее сокровище. Где-то внутри слабо тренькнула струнка и сразу заглохла. Скорее назад, в тронный зал, к Торину! Обнять, ободрить, рассказать, что помощь близко.Бильбо сунул за щёку ещё одну полоску мяса, отщипнул, прибавил к ней кусок чёрствой лепёшки. Деловито заработал челюстями. Ноги тем временем пересчитывали ступеньки.Подкрепляться можно и на ходу.