Тихая гавань (Изабела, фем!Хоук/Изабела (упоминание), джен, элементы фемслэша, элементы драмы) (1/1)

Шторм покорился ей, потому что сам теперь был скован цепями из дождя и ветра.— Наталия Осояну ?Белый фрегат?Она назвала свой корабль ?Зов Сирены?, а себя саму — королевой Восточных морей, потому что мало какой капитан из Армады Удачи был способен потягаться с ней в мореходном искусстве и жажде наживы.Она не была, впрочем, злой; она просто любила свободу, большие корабли и не собиралась лгать об этом.Она знала много мужчин и также много женщин и прекрасно умела разбивать сердца и тем, и другим.Она променяла прежнюю жизнь на соленое шипение моря и волны, податливые, как тело красивой женщины; она променяла золоченую клетку на попутный ветер и острые рифы, на внушающую доверие жесткость штурвала и мозоли на когда-то нежных ладонях — слуги мужа выполняли любую её прихоть и, будь её воля, ей не пришлось бы поднимать ничего тяжелее бокала с антиванским вином; но её воля такой не была.Никто, кроме неё самой и Зеврана, не знал, как дорого заплатила она за свободу.Ворон легко согласился взять на себя роль убийцы Луиса — одним больше, одним меньше, в конце концов, да и как он мог отказать такой хорошей любовнице; эльф явно подумал, что она разобралась с мужем сама и просто не хотела, чтобы её кто-то преследовал. Услышав про Воронов, большинство тут же умыло бы руки — а вот за беглой женой-убийцей обиженные друзья покойника могли и послать погоню.Она только кивнула в знак признательности и, слегка улыбнувшись, опустилась на колени, нетерпеливо облизнув губы, — она умела быть благодарной, когда хотела.Она могла бы в приступе отчаяния и желания вырваться сама всадить кинжал ему в горло; но к чему это бы её привело? Из потерянного оружия и крови убитого мужа не снарядить корабль, не собрать команду, не выйти в море — а жаль; она не отказалась бы, будь всё так просто.Когда голос из морских глубин предложил ей сделку, она ухватилась за неё с той же жадностью, с тем же цепким желанием жить, как утопающий хватается за веревку, сброшенную в воду с корабельного борта; ей дадут и корабль, и щепотку морской удачи, и свободу — всё и сразу, всё, чего она хотела, в обмен на ничтожную малость. Это лучше, чем тюрьма, лучше, чем Кун, лучше, чем обслуживать его друзей и ждать, пока что-то изменится само по себе.Она, конечно, согласилась, не раздумывая, — и, наверное, почти не пожалела.Сделки с демонами в итоге обходятся куда дороже, чем сундуки с золотыми монетами, но она бы, наверное, сделала это снова.Хоук стала её тихой гаванью, единственной, кто принял её со всеми недостатками — кто простил её, простил дважды, кто сражался за неё с Аришоком и раскрыл объятия, когда она ждала удара по лицу. Хоук любила её просто за то, что она была рядом, за почерканные страницы в старых книгах, заметки на полях, обещания неровным почерком и неприличные слова, вырезанные кинжалом на перилах имения.Хоук не нужны были от неё слова — она, казалось, понимала её и без этого.Жаль, что Хоук так и не довелось услышать, что она её любит.Трудно признаться в любви, когда в неё больше не веришь; ещё труднее сделать это, когда ты продала демону голос.Она рвет дневник, судовой журнал, который полон потерь и неудач капитана, и горько рыдает каплями моря, потому что Хоук сгинула где-то в Тени, так и не узнав, как была ей дорога, на что она на самом деле пошла ради того, чтобы в итоге оказаться в Киркволле и встретить её, и что она уже давно может разговаривать только с демоном.Который был так жестоко любезен, что даже передал ей то, что Хоук сказала перед смертью.?Спокойных вод тебе, Изабела?.