10. Играя в игры (1/1)

Зуко вглядывается в незажжённую печь, внутри которой сквозняк шевелит холодный пепел. Прошло уже больше недели с тех пор, как Катара обожглась, и с тех пор корабль не двигался.— Заводи двигатели.Зуко ошеломлённо оборачивается: в дверях стоит Катара.— Что?— Заводи двигатели, — она кивает в сторону печи. — Нам нужно двигаться дальше.Зуко колеблется.— Не надо так волноваться. Со мной всё будет в порядке, рука почти не болит. Кроме того, если я слишком устану или у меня действительно сильно начнёт болеть ладонь, мы можем встать на якорь, и я сделаю перерыв, хорошо?— Ну... — Зуко хмурится. Катара до сих пор выглядит несколько усталой; возможно, ей нужно ещё немного отдохнуть. — Начнём завтра. В любом случае, сейчас уже поздновато растапливать печь.— Тогда, думаю, мы можем подождать, — Катара замолкает и оглядывает машинное отделение. — Для меня есть какая-нибудь работа?Зуко пытается что-то придумать, но, по правде говоря, он не мог усидеть на месте в ожидании того, когда же Катара придёт в себя, и сейчас корабль выглядит чище, чем когда-либо был. Вчера — после того, как он понял, что вся работа уже проделана дважды — он уже подумывал о том, чтобы спровоцировать Азулу на драку, просто для тренировки перенаправления молнии.— Нет, ничего нет, — говорит он наконец. — В любом случае, тебе надо отдохнуть.— Мне надоело отдыхать, — Катара окидывает машинное отделение внимательным взглядом, словно ожидая, что внезапно в нём появится что-то интересное. — Хм. Ты знаешь какие-нибудь игры, кроме Стихий?— Пай Шо? — неуверенно говорит Зуко. Его дядя постоянно пытался объяснить ему правила, но Зуко никогда ими особенно не интересовался.— О, отлично. Значит, научишь меня играть, — Катара уходит с довольным видом, и у Зуко не хватает духу испортить ей настроение и объяснить, что его знания о Пай Шо ограничиваются словами ?хватит тратить время, дядя?.Он следует за Катарой, и недоброе предчувствие поднимается у него в груди.***Зуко поначалу думает, что, возможно, ему не стоило так волноваться. Они находят доску для Пай Шо в одной из кают, вытирают с неё пыль и приносят на камбуз, чтобы следить за обедом — медленно тушащимся на огне рагу. Однако после того, как он расплывчато объясняет ей правила и ещё более расплывчато описывает начальные положения фишек, игра начинает быстро превращаться в неразбериху.— Ты не можешь делать такой ход три раза подряд, — замечает Катара, наклоняясь над столом.— Ты докапываешься из-за ерунды, — стонет Зуко.— Нет, это не так!— Ты просто злишься, потому что проигрываешь.— Но я выигрываю, — возражает Катара, протягивая руку за следующей фишкой.— Ты хочешь сказать, что я выигрываю, — парирует Зуко.— Нет, я.Они останавливаются и беспомощно смотрят на доску.— Я думала, что выигрывает тот, у кого меньше жетонов осталось на поле, — говорит Катара.— А я думал, что цель — удержать как можно больше фишек на доске, — отвечает Зуко и останавливает Катару, когда она поднимает одну из своих фишек. — Ты не можешь двигать их по бокам!— О чём ты говоришь? Ты это и сделал в свой последний ход!— Я двигал её по диагонали, помнишь? Иначе как бы я захватил твои три золотые лилии?— Не знаю, — бормочет Катара с подозрением, — но мне кажется, что ты жульничал.Зуко скрещивает руки на руки. — Я не жульничаю.— Ну, ладно, ладно, — она делает глубокий вдох и осторожно толкает фишку вперёд. Когда Зуко ничего не говорит, она оставляет её на месте и откидывается назад. — Твой ход.Зуко безмолвно передвигает фишку. Катара тихо вздыхает.— Что? — раздражённо спрашивает он.— Я бы так не сходила. Просто говорю.— А почему нет?— Я просто говорю, — повторяет Катара. — Может быть, ты попробуешь передвинуть этот жетон вон туда?— Не надо меня опекать!— Я и не опекала!— Нет, опекала!Они замолкают, и в тишине кто-то начинает хихикать. Они оба сердито оборачиваются.— Опять проигрываешь, — говорит Азула, переступая порог и ухмыляясь. — Всегда проигрываешь...Катара прерывает готовый выплеснуться наружу гнев Зуко. — Да кого это волнует? — рявкает она. — Это всего лишь игра. Мне плевать, выиграю я или проиграю.Азула на мгновение застывает на месте, а потом протягивает руку и переворачивает доску, отправляя фишки в полёт. Зуко вскакивает на ноги, но Катара смеётся.— Ты действительно собираешься и дальше так себя вести? Ты как ребёнок.Несмотря на смех Катары и её шутливое замечание, Зуко видит, что рука девушки уже тянется к фляге с водой. На другом конце камбуза над очагом в котелке начинает хлюпать тушёное мясо. Зуко готовится к огненному удару, гадая, что именно задумала Азула.Но, похоже, что сейчас Азула не в настроении драться. Она внимательно изучает Катару взглядом, а затем медленно уходит. Зуко выдыхает.— Она просто какой-то кошмар, — говорит он и кладёт доску для Пай Шо обратно на стол. Катара начинает раскладывать фишки.— Белые жетоны нужно ставить на чёрные квадраты, верно?— Хорошо, — с готовностью говорит Зуко, стремясь избежать дальнейших разногласий.— Так нужно или нет?— Давай скажем, что да.— Ладно. И никаких ходов по бокам?— Если только у тебя нет львиного зева, — говорит Зуко, хватая одну из фишек.— Прекрасно, но жетон с лотосом означает, что ты можешь делать всё, что угодно.— Если только ему не противостоит вишнёвый цвет.— Который бесполезен, если ты надел красное.— Разве мы не должны записать эти правила?Катара ухмыляется, берёт обожжённой рукой фишку и протягивает ему. Когда Зуко забирает её, то замечает, что пальцы Катары не смыкаются вокруг фишки, её хватка неуклюжа, и фишка едва не выпадает из её ладони.Как она может так легко простить Азулу? Неужели она забыла его предостережение?И всё же, когда он поднимает глаза и ловит её взгляд, он не может не улыбнуться ей в ответ.***Катара не забыла предостерегающих слов Зуко. Её сердце всё ещё бьётся слишком часто, а по жилам течёт адреналин, пока она расставляет жетоны и вручает Зуко один из них.Её зажившую кожу покалывает, а присутствие Азулы снова напомнило ей о произошедшем, хотя она почти и забыла об этом за игрой в Пай Шо. Теперь ощущения от зажившего ожога стали вдвое сильнее: неприятная стянутость кожи, то, как больно ей сгибать ладонь — даже просто чтобы поднять жетон — кажется, будто кожа съёжилась и больше ей не по размеру.Но до сих пор её настроение и правда было хорошим, и она полна решимости не позволить Азуле отнять это у неё. Она улыбается и смеётся над ошибками Зуко, делает несколько неудачных подражаний Айро и объявляет игру ничьей после часа бездумного перемещения жетонов. Зуко предлагает поиграть в Стихии, а Катара в свою очередь предлагает сделать ставки: она распределяет рисовые лепёшки на две равные стопки.— Раз, два, три, — говорит Зуко, протягивая ладони перпендикулярно столу — знак воздуха. Одновременно Катара поднимает три пальца вверх, изображая огонь.— Не повезло, — говорит она, забирая лепёшку из стопки Зуко. — Твоя очередь, — она наблюдает за выражением его лица, пытаясь понять, какую стихию он выберет. Точно не огонь, это было бы слишком очевидно. Может, его противоположность, воду? Наверное, он хочет, чтобы она так думала. Катара прищуривается и считает до трёх, а потом вновь поднимает три пальца вверх. Зуко ухмыляется — его кулак сжат в знак земли — и забирает свою рисовую лепёшку обратно.— Давай потом поиграем в прятки-взрывалки, — говорит она, и Зуко бросает на неё удивлённый взгляд. — Что? Аанг как-то упоминал о них. Это традиционная игра Народа Огня, ведь правда?— Да, — медленно соглашается Зуко.— Если вдруг ты не хочешь, то всё в порядке, — говорит Катара. — Если ты думаешь, что я выиграю…— Сыграем, — тут же говорит Зуко.— Хорошо, но только не злись, когда я снова тебя отделаю, — Катара делает паузу, и молчание между ними несколько затягивается. — Эээ... и какие у них правила?Зуко выглядит так, будто он уже победил.***?Конечно, он рассказал мне, что это игра только для покорителей огня после того, как согласился играть?, — думает Катара, обыскивая корабль. Хмурый день успел уступить место раннему закату, и небо снаружи уже темнеет, пока она крадётся сквозь тени наступающих сумерек.Первым делом Катара проверяет бак, решив, что там можно хорошо спрятаться. Она ныряет между гамаками, спотыкаясь о мотки бечёвки и швартовы, и ковыляет по баку, заглядывая в каждый гамак и за каждую громоздкую кучу спутанных верёвок и буёв. Но там не прячется ни одного покорителя огня, и ни один глаз не сверкает в темноте.Катара выходит из блока с каютами, стараясь не показывать своего волнения на тот случай, если Зуко вдруг наблюдает. Ей неприятно это признавать, но она почти ждёт, что он выскочит и схватит её...Не будь дурой. Так сделал бы Сокка. Обычная для него дурацкая выходка.Она проходит по тёмному коридору и медленно открывает дверь в свою каюту. Зуко не посмеет спрятаться там, так ведь? Быстрый осмотр комнаты подтверждает эту мысль.Теперь нужно обыскать каюту Зуко. Катара прокрадывается внутрь и тут же проверяет, стоит ли кто за дверью. Этот страх преследует её с самого детства. Хакода часто прятался за снежными сугробами и хватал её, когда она проходила мимо, смеясь, пока она визжала от страха, а затем от возмущения, и била его своими крошечными и бесполезными кулачками. Позже Сокка делал то же самое и растерянно смеялся, когда она начинала прыгать и вопить.Однако она всё же хихикает, вспоминая, как он сразу же перестал делать такие розыгрыши после того, как она овладела искусством превращать все его снежные форты в лужи при помощи покорения воды.Каюта Зуко оказывается пустой, она покидает её и направляется в камбуз и судомойню. Оба помещения крошечные и их легко обыскать при помощи одного лишь взгляда. Там нет никакого Зуко.Тогда нужно пойти вниз, в машинное отделение. В комнате с потолка свисает одинокий фонарь, освещая кого-то.Азулу.В последнее время Катара часто видела её стоящей в вороньем гнезде или прячущейся в дальнем уголке палубы. Кажется, теперь девушка старается держать дистанцию. Сама Катара всё ещё испытывает смешанные чувства: она хочет простить Азулу — трудно злиться на кого-то, кого на самом деле здесь нет, и в любом случае нет смысла зацикливаться на произошедшем — но слова Зуко всё ещё преследуют её. Она играет с тобой...Азула слегка поворачивает голову.— Зуко здесь нет, — говорит она.Катара колеблется. — Если ты голодна, то на камбузе остывает рагу.Азула не отвечает, её взгляд остаётся прикованным к глубокой темноте печи, и Катара покидает тихую комнату. Она ловко взбирается по лестнице на палубу, хмурится и оглядывается. Зуко нигде не видно. ?Возможно, он в трюме?, — размышляет она, заглядывая под небольшую лодку. Начинающийся дождь окутывает Катару, и она позволяет ему пропитать свои волосы, одежду и кожу.?А может, он всё-таки в машинном отделении, а Азула снова солгала?, — думает она, заглядывая за брашпиль. В конце концов, Азула всегда лжёт... Катара бросает взгляд на воронье гнездо, а затем делает это ещё раз.Ну конечно! Она ухмыляется и пробирается по скользкой палубе, осторожно карабкается по скользким от дождя ступенькам, и, наконец, останавливается наверху, обеими руками цепляясь за мачту, когда она наклоняется вперёд и улыбается Зуко, неловко сидящему в тесном наблюдательном пункте.— Я была почти готова сдаться, — кричит она сквозь дождь, пока волосы дико развеваются вокруг её лица. В конце концов, играть в прятки-взрывалки не так уж и плохо.Постойте-ка…Помня об уязвимой позиции Катары, Зуко хватает её за запястье и поднимает другую руку кулаком к небу, создавая огненный взрыв. Катара смеётся, когда пламя ярко вспыхивает в ночном небе.— Я должен был сделать это как раз перед тем, как ты меня найдёшь, чтобы ошеломить тебя, —Зуко повышает голос в попытках перекричать дождь, — но я не думаю, что это хорошая идея, пока ты стоишь так неустойчиво.— Я рада, что ты этого не сделал, — говорит Катара, втискиваясь рядом с ним. — Теперь твоя очередь?— Думаю, сперва я должен переодеться, — признаётся Зуко, и Катара протягивает руку, чтобы коснуться его туники.— Ты весь промок! И руки у тебя ледяные, — она вздрагивает, вспоминая его прикосновение, когда он поддерживал её. — Серьёзно, кто прячется на мачте во время проливного дождя?— Я могу согреться, — защищаясь, говорит Зуко и разжигает пламя.— Я могу вообще остановить дождь, — Катара улыбается и поднимает вверх ладонь. Дождь над ними образует небольшой купол, пока второй рукой она вытягивает воду из их одежды. — Это хорошее укрытие. Если бы не Азула, я бы, наверное, сдалась.— Азула выдала меня? — несчастно говорит Зуко.— Ну, я вспомнила, как часто она бывала здесь в последнее время, — признаётся Катара.Зуко хмурится. — Интересно, что она здесь делала?— Может, она тоже пряталась, — Катара подносит руки к огню, согревая их.— Не придвигай их слишком близко.— Я знаю, как избежать твоего пламени.На некоторое время они погружаются в уютное молчание. Катара прислушивается к умиротворяющему шёпоту дождя, гадая, идёт ли дождь там, где сейчас Аанг, Тоф и Сокка. Она внезапно начинает скучать по ним; из Зуко получается удивительно хорошая компания, но она скучает по весёлой улыбке Аанга и саркастическим замечаниям Тоф, да даже и по глупым шуткам Сокки. ?Знаешь, а это плохо, когда начинаешь скучать по ужасным каламбурам Сокки?, — говорит она себе.Тем не менее, они наверняка будут её искать. Вернулись ли они в Страну Огня, думая, что она скрылась где-то в городе? Или, может быть, они каким-то образом узнали о пропавшем корабле и прямо сейчас летят где-то над морями. Она смотрит в ночное небо, наблюдает за облаком, заслоняющим собой луну, и желает, чтобы это была тень Аппы.Внезапная судорога сжимает её правую руку, и она морщится. Это часто случается, когда Катара достаточно долго покоряет воду, но она надеется, что со временем это пройдёт. Сейчас лучшее, что она может сделать, — это позволить дождю пройти сквозь её водный купол, и попытаться немного расслабить руку.Катара поднимает глаза и замечает, что Зуко смотрит на её ладонь. Она понимает: он видел, как она поморщилась.— Просто небольшая судорога, — говорит она с натянутой улыбкой. Он поднимает глаза и хмурится, а потом бросает взгляд на небо.— Ты видишь Последовательность Гелиоса? — спрашивает он, и Катара понимает, что он намеренно меняет тему.— Ну, сейчас немного пасмурно, но я думаю, что вон там — первая звезда, верно? — она указывает на какое-то созвездие.— Нет, это конец Стрелы Агни.— Нет, это не так. Стрела Агни вон там.— Неужели? — скептически уточняет Зуко. — Тогда что это за звезда? — Это? Это луна, Зуко.— Очень смешно. Я имел в виду звезду рядом с ней.Она смеётся, и боль в руке начинает утихать.***Луна — это чистый круг совершенной белизны, и звёзды тем не менее иногда виднеются из-за облаков. И всё же, пока Азула бродит по кораблю, она замечает, что карты лежат забытыми на полу, а за штурвалом никого нет. Угли в машинном отделении холодны, а море впереди остаётся тёмной загадкой. Корабль таинственным образом лишился какой-либо навигационной активности. Азула стоит одна на палубе и смотрит в небо на мягкое сияние огня, исходящее от вороньего гнезда.Возможно, другой человек, глядя на это свечение, назвал бы его тёплым. Тёплое сияние. Красный — это тёплый, страстный цвет. Рядом с ним синее пламя Азулы выглядело бы холодным, ледяным, как зима.Но Азула знает, да, она знает, что синее пламя на самом деле самое горячее. В его глубоком сердце пылают огонь и жар, разрушающие всё на своём пути. Она владеет им, как оружием, владеет этой странной вещью, которая хранит больше тепла, чем всё её сердце, все её воспоминания, все прекрасные надежды и мечты, которые она уничтожила собственными руками.Поэтому Азула закрывает глаза и видит сны, сны о молниях и лицах, которые кричат, пока плывут в одиночестве по галереям времени и пространства.***Зуко просыпается рано. Сегодня они, наконец, снова начнут двигаться.Но верен ли их путь? Он проснулся рано с целью немного потренироваться в покорении огня, но вместо этого он стоит над картами, уставившись на маленькую точку в горах Царства Земли.Солнце.Зуко никогда не был тем, кто любит говорить по душам, и до сих пор прилагал все усилия, чтобы скрыть свои сомнения от Катары. Но...Это же просто лицемерно, предупреждать Катару о манипулятивной натуре своей сумасшедшей сестры, когда именно он в конечном итоге выбирает курс, основанный на полузабытой колыбельной и бормотаниях Азулы. Кто знает, куда она пытается их привести?Он хочет домой. Домой, в Страну Огня. Мэй будет ждать его на Родине, и уткочерепахи будут скользить по гладкой поверхности пруда в поисках хлеба, и клёны окрасятся в багряный и золотой, и его мягкая, удобная кровать будет там...Но, конечно, всё это у него снова отняли. Зуко помнит, как накануне коронации Мэй предупредила его, чтобы он никогда больше не бросал её...… а теперь он бросил её вновь, на этот раз не оставив даже прощального письма. Зуко продолжает мрачно рассматривать карту. Поймёт ли она, что у него не было выбора? Или она подумает, что он намеренно сбежал?— Зуко?Он оглядывается и вздрагивает, выходя из задумчивости: Катара стоит в дверях, держа по миске риса в каждой руке.— Завтрак, — говорит она, и он встаёт, чтобы забрать у неё миску.— А. Спасибо.Она садится напротив него, хмурится и наклоняет голову, чтобы посмотреть на карту. — Перепроверяешь наш курс?Зуко кивает. Это легче, чем сказать правду. Тем не менее, Катара не выглядит убеждённой. Она в задумчивости съедает несколько комочков риса. Зуко замечает, что она всё ещё держит палочки левой рукой, а её правая остаётся лежать на коленях. После затянувшегося молчания Катара заговаривает.— Как думаешь, они ищут нас?— Кто? — говорит Зуко, тут же думая о Мэй.— Да все, наверное, — Катара немного сиротливо смотрит на карту. — Я уверена, что они будут искать нас на Аппе... будут, правда?Зуко вспоминает, что у Катары тоже есть люди, которых она оставила, и их даже больше, чем у него самого: её брат, отец, парень, друзья.— Я не знаю. Никто не знает, где мы находимся. Скорее всего, они думают, что мы всё ещё где-то прячемся в Стране Огня. — Они не могут вернуться туда, — тут же говорит Катара. — Когда мы уезжали, там царил хаос. Так много людей пострадало... что, если одна из целей бунтовщиков — это люди из других народов? — её рука подползает к ожерелью. Зуко уже успел заметить эту её неосознанную привычку: она будто старается убедить себя, что оно всё ещё на месте.— С ними всё будет в порядке, — говорит он, тут же жалея о сказанном. Теперь Катара выглядит очень обеспокоенной. — Аанг — Аватар. Никто не будет на него нападать.Она всё ещё не выглядит уверенной, но, по крайней мере, она оживляется после завтрака, когда Зуко сворачивает карту и спрашивает, готова ли она встать за штурвал.— Ну наконец-то, — говорит она.Он просто надеется, что они идут по верному пути.***Путешествие, кажется, продолжается гладко, за исключением лишь одной бури. Катаре нравится смотреть, как одичавший дождь хлещет по палубе, и как низко и мрачно катятся по небу измятые штормом облака.— На Южном Полюсе не бывает бурь, — говорит она Зуко позже вечером, когда находит его в капитанской каюте. Он роется в свитках и что-то ищет среди карт. — Что ты хочешь найти? — Бортовой журнал, — говорит Зуко. — Ты его видела?— Ты имеешь в виду это? — Катара небрежно поднимает бортовой журнал из-под груды карт. — Я уже всё заполнила.— Ты отметила расстояние?— Дважды сверила с помощью астролябии. Сегодня мы прошли двадцать лиг.Зуко дарит ей лёгкую улыбку.***Азуле нравится бродить по этому старому металлическому зверю, рычащему, жаждущему соли и моря. Она особенно любит делать это ночью, когда вокруг темно и все чувства притуплены.Но сейчас не ночь, нет. Дневной свет, густой, сильный и слишком тяжёлый для неё льётся в воздухе, будто печальная песнь. А Азула совсем не любит музыку. Музыка — для слабых, для тех, кому нужно петь, чтобы выжить.Азула живёт своей жизнью, жизнью, скупой на мелодии, без колыбельных детства и сладких песен будущего.Колыбельные. Когда-то кто-то спел ей одну, но она не может вспомнить, какую, и её так злит, что ей всё равно. Она лишь помнит, что там упоминалась луна.Эта водная девушка имеет какое-то отношение к луне. Это заставляет Азулу ненавидеть её ещё больше, её, это лишённое матери дитя лунной звезды. Азула хочет убить её, и она решает, что убьёт, и, может быть, тогда луна перестанет так раздражающе пялиться на неё, этот противный бледный глаз, который наполняет её ненавистью.Но безумие возвращается, и Азула забывает, что именно она искала. Человека, наверное. Очень долгое время это был человек. Но потом она забыла детали, и это стало лишь идеей. Воспоминанием.И теперь Азуле кажется, что она находится в бесконечных поисках нужного состояния ума.***Катара обнаруживает, что её отношение к Азуле напоминает ей игру в ?горячо-холодно?: иногда в приступе жалости Катара вежлива и почти нежна с ней, но в другие дни она не может удержаться от того, чтобы не смотреть на девушку со всей возможной свирепостью и не злиться из-за случая с ожогом. Иногда Катара оказывается между двух огней и бывает вежливой, но осторожной, избегает Азулы, чтобы избавить себя от неприятностей неожиданной встречи.Как сейчас. Катара никогда бы не призналась себе в этом, но настоящая причина, по которой она заполняет бортовой журнал за кабестаном, а не в рулевой рубке, заключается не только в свежем воздухе.Шаги. О Великие духи, неужели Азула нашла её здесь? Катара оглядывает кабестан. Нет — это Зуко. Она хмурится. У него на носу пятно машинного масла, и вид у него явно недовольный.— Зуко?Он испуганно оглядывается.— Катара? Что ты там делаешь?— Ничего, — нет, она вовсе не прячется от его сумасшедшей сестры и её странных разговоров. — Что случилось?— Двигатель перестал работать.Катара предполагала, что они остановились на ночёвку чуть раньше обычного. Двигатели остановились немного раньше, чем всегда, но она не придала этому особого значения, когда в конце дня закрепляла штурвал и доставала бортовой журнал. Просто предположила, что Зуко устал сильнее, чем раньше, или что-то в этом роде.— Ну, и что же сломалось? — спрашивает она.— Двигатель.— Это я поняла. Какая часть двигателя?— Я не знаю! Та часть, которая заставляет его работать, — ворчит Зуко.— Ну, тогда выясни, в какой части он сломался. Ты плавал на корабле целых три года, я уверена, что ты имел дело с поломками и раньше, — Катара пожимает плечами.Наступает долгое молчание. На лице Зуко мелькает сомнение, и Катара хмурится.— Ты ведь чинил двигатели раньше, верно? Верно же?— Ну... не лично, — неловко говорит Зуко. — В смысле, я бывал на кораблях, которые ломались.— Ты, должно быть, шутишь. Ты провёл три года на корабле и не можешь починить двигатель?— Я был капитаном! Капитаны не чинят корабли! Эта работа для…— Крестьян?— ...членов экипажа, — заканчивает Зуко, свирепо глядя на неё.— Ну-ну, — говорит Катара, пожалуй, несколько самодовольно. — Разве это не забавно? Я могу починить двигатель крейсера Народа Огня, а ты — нет.— Что? Ты серьёзно можешь его починить?— Не смотри на меня так удивлённо, — Катара встаёт и убирает журнал, отряхивая руки от невидимой пыли. Зуко следует за ней, пока она спускается с палубы в котельную. В комнате царит полный беспорядок: повсюду валяются гаечные ключи и отвёртки, и всё запятнано машинным маслом. Катара бросает на Зуко обвиняющий взгляд.— Что всё это значит?— Я пытался всё починить.— О, духи, — вздыхает она. — Ты успел что-нибудь разобрать?— Я пытался, но...— Хорошо. Зажги печь.Зуко выглядит так, будто снова собирается возразить, но бросает один-единственный взгляд на её лицо и тут же зажигает печь.— Чуть жарче, пожалуйста, — говорит она, обходя котел. — Ещё немного. И ещё.— Что ты делаешь? Медные трубы нагреваются, — предупреждает Зуко.— Я знаю. Поддай ещё немного.Она пробирается вдоль труб, а затем начинает улыбаться. — Зуко, подойди сюда и посмотри. Видишь пар из трубы? Тут течь, вот и вся проблема. Не хватает давления для поддержки работы двигателя.Она не может не рассмеяться над удивлённым выражением его лица.***Это воспоминание Катара почти забыла. Она провела довольно много времени на одном из крейсеров Народа Огня, пока Аанг залечивал раны от Азулы, а её друзья собирали силы для вторжения в День Чёрного Солнца. В какой-то момент двигатель сломался, и Катара, всё ещё ожидая пробуждения Аанга, заскучала и пошла вместе с отцом Тео в котельную, чтобы помочь решить проблему.— Поверь мне, — говорит она Зуко, пока он сваривает неисправную трубу, — когда паровой двигатель выходит из строя, то либо в протекающей трубе падает давление, либо эта труба взрывается и убивает всех.Зуко, похоже, очень заинтересовался этой историей, а особенно стратегиями, используемыми солдатами Племени Воды и их союзниками, и явно хочет услышать больше подробностей о том, как Хакода сумел подобраться к флоту Страны Огня и захватить судно с таким небольшим количеством воинов.— Твой отец определённо хороший стратег, — говорит он ей, и Катара чувствует прилив гордости.— Так он и стал вождём, — отвечает она. — Думаю, что после долгих лет борьбы мой отец многому научился и узнал, как работают вражеские корабли и оружие.— Как долго его не было? — спрашивает Зуко.Вопрос сбивает её с толку. Она действительно не может вспомнить. — Ну, вскоре после того, как моя мама умерла... Мне было около десяти, когда он уехал.— А когда он вернулся?Катара хмурится. — Он... я не совсем уверена, — она замолкает. — Я имею в виду, что однажды он вернулся домой, чтобы собрать последних мужчин, способных сражаться, но вскоре снова уехал. Он привёз нам сувениры и рассказал несколько безумных историй. Теперь, оглядываясь назад, я думаю, что большинство из них он выдумал. Это были истории о покорителях земли, создающих огромные города за одно движение, и о покорителях огня, которые могут управлять солнцем.— Быть может, это даже правда, — кажется, у Зуко слегка поднялось настроение. Он заканчивает сварку и откидывается назад, проверяя свою работу. Катара, погружённая в свои мысли, не отвечает. Он так и не вернулся...В каком-то смысле она потеряла не только мать, но и отца. До смерти её матери — до того, как он ушёл на войну — он всегда рассказывал сумасшедшие истории, или разыгрывал Бато, или вместе с Соккой устраивал дурацкие розыгрыши. И, конечно, он делал это до сих пор. Но теперь между ними появился холодок. Она часто ловила отца на том, что он смотрит в пустоту или молча сидит у святилища духов воды. И хотя он часто рассказывал забавные истории о своих путешествиях, он никогда не обсуждал ничего серьёзного.— Но как это было на самом деле? — однажды спросил его Сокка. — Каково это было — уйти на войну?Её отец попытался пошутить насчёт вспыльчивых покорителей огня, и когда Сокка всё же настоял на своём, отец просто замолчал и ушёл на прогулку, с которой долго не возвращался.Да, её отец ушел на войну и больше не вернулся.— Катара?Она резко выходит из своей задумчивости: Зуко смотрит на неё, приподняв бровь.— Я спросил, что будет делать Хакода теперь, когда он вернулся домой и ему больше не нужно воевать.Это хороший вопрос. Её отец всегда преуспевал в том, чтобы помогать другим, брать на себя ответственность, организовывать, расспрашивать, придумывать планы. Что он теперь будет делать?— Я не уверена, — честно говорит она. — Я знаю только то, что он будет занят. Он всегда должен что-то делать.Зуко, похоже, одобряет подобное. Катара открывает рот, собираясь задать аналогичный вопрос Зуко — что случилось с Озаем? — но понимает, что он, скорее всего, не знает. Озай был в тюрьме, когда Зуко видел его в последний раз, но кто знает, что произошло с тех пор, как они покинули Страну Огня.Она гадает, каково это, иметь такого отца, как Озай. Было ли когда-нибудь время, когда он был добр к своим детям, заботлив или, по крайней мере, внимателен? Конечно, когда он впервые держал на руках своего новорожденного ребенка, наверняка он испытывал какое-то подобие привязанности...Зуко смотрит на неё. — Ты вроде собиралась что-то сказать? — подсказывает он.— Ничего, я просто... уже темнеет, пора начинать готовить ужин.К её облегчению, он просто кивает и следует за ней на камбуз.***После ремонта двигателя дни бегут так же быстро и плавно, как вода, которая течёт по ладоням Катары. Они с Зуко постоянно заняты работой на корабле: топят печь, управляют штурвалом, следят за всем оборудованием, за запасами пищи и топлива, заполняют бортовой журнал, ориентируются по картам и звёздам.Однако Катара хотела бы, чтобы у них было больше свободного времени в течение их напряжённых дней и спокойных ночей. Времени на ещё одну игру в Пай Шо, на новые разговоры, на то, чтобы они перегнулись через перила палубы и рассказывали истории о далёких землях и легенды о созвездиях. Но корабль держит их занятыми своей жаждой топлива и потребностью в постоянном обслуживании.Тем не менее, Катара иногда находит время, чтобы поискать Зуко и задать ему вопросы, на которые он всегда может ответить. Одним ветреным осенним вечером Катара спрашивает его об одном хранителе знаний.— Ты когда-нибудь слышал о Ван Ши Тонге?Она сидит в рулевой рубке как обычно, лицом к Зуко. Он, в свою очередь, только что закончил отмечать последние пройденные за день лиги. Она ждёт, что он кивнёт в знак согласия, как всегда, но вместо этого он наклоняется вперёд, и угасающий солнечный свет падает на его лицо.— Это имя звучит знакомо, — говорит он.— Дух знаний, который охраняет библиотеку мира духов, — уточняет Катара, и он хмурится.— Я думал, это просто легенда.— Нет. Ван Ши Тонг перенёс свою библиотеку в мир людей. Точнее, в самое сердце пустыни, — oна делает паузу. — Я была там.Зуко наклоняется вперёд. — Неужели? И что же вы нашли?Катара садится поудобнее, и солнце заходит за горизонт, пока она рассказывает свою историю. Азула возникает в дверях, и Катара на мгновение останавливается, ожидая, что девушка что-то сделает, но она просто молча наблюдает, и Катара продолжает свой рассказ.— ... и бедной Тоф пришлось выбирать между библиотекой и Аппой, — говорит Катара, заканчивая свою историю. Зуко откидывается на спинку стула.— Так вот как украли Аппу, — говорит он, — и он оказался на озере Лаогай.— Где ты и освободил его, — говорит Катара, глядя на Зуко и внезапно думая, как далеко он ушёл от злобного принца, который отправлял огненные кольца через ледяные тундры её детства.Зуко сверяется с картами, понятия не имея об её мыслях, и снова смотрит на неё. Он выглядит оживлённым.— Скоро мы увидим побережье. Не завтра. Может, послезавтра, если нам повезёт.Катара чувствует одновременно и тревогу, и радость по этому поводу. Начнётся следующий этап их путешествия... и ей больше не придётся управлять кораблем. Она не возражает против мозолей, покрывающих её ладонь, но её правая рука всё ещё начинает болеть, если она сжимает что-то слишком долго или использует особенно длительные техники покорения воды.Она смотрит на свою ладонь и гадает, останется ли на ней шрам.