9. Разница между жалостью и прощением (1/1)

Катара делает шаг вперёд.— Ау… — тихо зовёт она и делает ещё один шаг. Розы вокруг неё столь высокие и густые, что поглощают её слова, не оставляя эха. Она продолжает идти по узкой тропинке, отпихивая лезущие отовсюду цветы. Раздавленные лепестки под её ногами испускают пьянящий аромат.Ещё шаг. Она уверена, что слышит чей-то голос...Катара смотрит вперёд, но тропа становится всё у?же, и розовые кусты, кажется, вырастают прямо у неё на глазах, отталкивая её назад, в сторону от тропинки. — Ау! — выкрикивает Катара вновь, пытаясь прорваться сквозь сгущающиеся розы. Её одежда цепляется за колючки, и на коже остаются длинные царапины. Она уверена, что слышит кого-то: кто-то произносит её имя, кто-то зовёт её…И вдруг перед ней появляется Азула, хватает её за руки и тянет к себе.— Что…Азула смеётся, и этот смех отдаётся эхом. Цветы вокруг неё увядают.— Отпусти меня! — Катара пытается вырваться, но Азула лишь смеётся ещё громче, и теперь розы горят, они все горят…Катара просыпается в холодном поту, поражённая неприятными ощущениями и осознанием: ей жарко, слишком жарко, её одежда — тяжёлая и влажная от пота — приклеивается к липкой коже, и больно… как же больно…— Прекрати ёрзать, — слышит она.Катара пытается сесть. — Сказал же, не ёрзай, — теперь голос звучит раздражённо.Катара узнаёт голос и пытается осмотреться. Она лежит на кровати, а Зуко стоит рядом на коленях. Неподалёку от него она замечает ведро с водой, моток бинтов и два пузырька с какой-то странной мазью. Он выглядит очень недовольным и держит в руке пинцет.— Духи, моя рука, она болит, — стонет Катара. — Что ты делаешь? — Такое ощущение, что он пытается заколоть её своим жутким пинцетом.— Тебя обожгла Азула, если ты вдруг не помнишь. Я удаляю омертвевшую кожу.Катара в ужасе отшатывается, а Зуко сердито шипит.— Да прекрати ты! Мне надо быть очень осторожным…— Оставь её в покое! —перебивает его Катара, с отчаянием взирая на глубокую рану, расползшуюся по всей её ладони. Она выглядит гораздо хуже, чем покраснения от её прошлых ожогов.— Поверь мне, Народ Огня гордится тем, как он умеет лечить ожоги. Я знаю, что делаю. Подожди ещё чуть-чуть, и тогда ты сможешь исцелить его своей водой.— Сколько ещё нужно ждать? — спрашивает Катара сквозь стиснутые зубы. Боль накатывает волнами; иногда она утихает, но только чтобы взорваться новой терзающей кожу вспышкой. Зуко не отвечает, продолжая держать её запястье железной хваткой и не поднимая взгляда от её ладони. — Насколько плох ожог? Где Азула? — говорит Катара в отчаянной попытке отвлечься от боли.— Довольно плох, — отвечает Зуко, не отрываясь от своей работы. — Азула была в вороньем гнезде, когда я видел её в последний раз.Глупо... так глупо... Я одолжила ей свою флягу с водой... доверилась ей...— Не вини себя за это, — говорит Зуко, словно читая её мысли. — Азула — гений манипуляций. Она знает слабости людей и умело пользуется ими. Катара не отвечает. Зуко откладывает пинцет в сторону.— Готово. Попробуй вылечить остальное.Она пытается вытянуть воду из ведра. Жидкость движется с трудом и расплёскивается в стороны.— Что случилось с моим покорением? — раздражённо спрашивает она.— Наверное, это из-за боли, — говорит Зуко.— Точно, — по крайней мере, Катара всё ещё может обернуть водяной пузырь вокруг обожжённой руки. Спустя пару минут вода начинает светиться, Катара вздыхает с облегчением и опускается обратно на кровать.Однако, её облегчение длится недолго. Боль не ослабевает, а кожа не срастается. Она ничего не чувствует.Катара медленно поднимает руку и смотрит на неё. Кажется, что ничего не происходит, но вода всё ещё излучает исцеляющее сияние.— Зуко? — спрашивает она, нахмурившись. — Ты видишь, как рана исцеляется?Он наклоняется ближе и долго смотрит на её руку.— Нет, — нехотя отвечает он. — Я не думаю, что это помогает.Так вот что произошло раньше. Её воспоминания немного размыты, но она тем не менее всё помнит. Помнит, как пыталась исцелить ожог, но её лечение просто не сработало. Вода даже не шевельнулась. Может быть, её ци заблокирована? Но тогда почему вода светится так, словно исцеление всё же происходит?— Подожди-ка, — внезапно говорит Зуко, почти заставляя Катару подпрыгнуть. — Постой… думаю, это и есть лечение. Только очень медленное.Катара осторожно выдыхает. — Ты уверен?— Да. Смотри, — он указывает на её ладонь, на самый центр ожога. Он вишнёво-красного цвета, воспалённый и весь в кровоподтёках, но спустя некоторое время Катара замечает, что края раны слегка бледнеют. Ещё одна волна боли обжигает её кожу, и целебная вода расплёскивается.— У тебя есть что-нибудь от боли? — с надеждой спрашивает она, вспомнив про аптечку. Зуко качает головой.— Ничего такого, что могло бы обезболить кожу. В Стране Огня обычно используют одну мазь, но я не нашёл её в аптечке. Есть только Бич Агни, который поможет тебе уснуть.Катара хмурится от воспоминаний. — То есть… ты уже использовал его на мне?Зуко кивает. — Сразу после того, как тебя обожгла Азула. Тебе было очень больно и…— Зачем ты это сделал? Я могла бы исцелить себя ещё тогда!— Ты не могла, ты пыталась, но… — Ну, может быть, если ты позволишь мне продолжить попытки, я смогу исцелить ожог полностью, и тогда я буду в порядке!Зуко резко встаёт. — Я просто пытался помочь…— Мне не нужна твоя помощь! Благодаря тебе я теперь пытаюсь залечить рану, которая, вероятно, становилась всё хуже, пока я спала!— Прекрасно! Тогда я оставлю тебя в покое, и ты сможешь исцелиться! — Зуко поворачивается и быстро выходит из каюты, оставляя Катару возмущённой его невнимательностью. Она могла бы вылечить свой ожог ещё несколько часов назад, если б он только позволил ей... О чём он только думал?..— Он просто пытался помочь, — звучит тихий голос, но Катара не слушает его и пытается собрать лечебную воду, которая уже разбрызгалась повсюду. Вода образует слабый пузырь, который очень тускло светится.Катара понимает, что им предстоит долгий день.***Зуко ушёл, и теперь мало что может отвлечь Катару. Оставшись наедине с мучительной болью от ожога и слабыми попытками исцелить его, она быстро изматывается и начинает сожалеть о своём споре с Зуко. Тем не менее, Катара слишком горда, чтобы позвать его и извиниться.Ближе к вечеру во время очередного целительного сеанса она каким-то образом засыпает, и лишённая управления вода пропитывает одеяла, когда Катара всё же поддаётся усталости. В следующее её пробуждение вокруг уже темно, и кто-то стоит в дверях, держа в руке огненный шар.— Чего ты хочешь? — резко выкрикивает Катара, и на мгновение её охватывает страх. Азула вернулась! Где же фляга? Её способность покорять воду всё ещё слишком слаба, сможет ли она драться, несмотря на боль и изнурение? Но потом она вспоминает, что пламя Азулы всегда было синим.— Я стучал, — оправдывается Зуко. — И ты не ответила.— А-а... — Катара садится, вздохнув с облегчением и чувствуя себя немного неловко после их спора.— Я принёс ужин, — добавляет Зуко через мгновение, поднимая выше тарелку с рисом и овощами. — Я не смог поймать ни одной рыбы, — он пересекает комнату, ставит тарелку рядом с ней и поворачивается, чтобы уйти.— А-а, — снова говорит Катара. — Что ж... спасибо. — Она смотрит на свою руку. Кажется, ладонь выглядит чуть лучше — несколько менее воспалённо — но на кончиках пальцев кожа начала слезать, и от этого зрелища к горлу Катары подкатывает тошнота. Так что, должно быть? Она хочет спросить об этом Зуко, но ей вовсе не хочется, чтобы он как и она потерял аппетит. Но что, если это признак инфекции или ей просто становится хуже?— Зуко, — зовёт она. Он останавливается в дверях.— Что такое?— Я... я... исцеление не очень... — говорит она и качает головой. — А, ладно. Спасибо за ужин.— Ожог не становится лучше? — спрашивает он, хмурясь и игнорируя её отказ продолжать разговор.— Нет, всё в порядке. Просто... кожа выглядит немного странно, вот и всё, — она колеблется, но он уже подходит к ней с взволнованным выражением лица. Она протягивает ему руку, и, к его чести, в его взгляде не читается ни отторжения, ни тревоги.— Кожа на пальцах? Это нормально. Вообще-то это хороший знак. Рана постепенно исцеляется.— О, тогда хорошо.Он кивает и снова поворачивается, чтобы уйти, и внезапно Катаре становится невыносима мысль о том, что она всю ночь просидит одна в своей каюте в компании одной лишь боли.— Можешь остаться, если хочешь, — предлагает ему она.— Э-э, нет, спасибо. Думаю, тебе нужно сосредоточиться на своём исцелении.— Наверное, — говорит она. — Просто... Я могу лечиться только некоторое время, а потом мне нужно будет отдохнуть. Было бы здорово, если бы я смогла сосредоточиться на чём-то, кроме боли.Колеблющийся Зуко на мгновение задерживается в дверях, а затем возвращается.— Думаю, я могу остаться на какое-то время.Она нерешительно улыбается ему. Перемирие, похоже, достигнуто.***?Какое-то время? вскоре превращается в целый вечер. Между сеансами исцеления — благо, её способность к покорению воды медленно возвращается в норму — Катара обнаруживает, что Зуко всегда побеждает её в игре ?Стихии?, он абсолютно ужасен в рассказывании историй (неужели та, что о Последовательности Гелиоса, была единственной хорошей из всех, что он знал?) и не такой плохой собеседник, как она подозревала.— Да брось, огненные хлопья не могут быть твоей любимой едой.— А что не так с огненными хлопьями? — спрашивает Зуко, не потрудившись поменять позу: он растянулся поперёк кровати. Катара сидит рядом с ним, скрестив ноги, и одной рукой упражняется с водой.— Это приправа, а не еда. Это всё равно что сказать, что моя любимая еда — соль.— Это не приправа. Я ем их целыми мешками. Никогда не слышал, чтобы кто-то ел мешки с солью.— Ну, Сокка мог бы.Зуко смеётся. Катара хихикает. Ей нравится смешить его, как будто заставить Зуко смеяться — это её личный секретный вызов. Некоторое время они молчат. Катара заставляет водный шар медленно вращаться над её повреждённой рукой, затем оборачивает воду вокруг неё и снова пытается исцелить. Зуко держит огненный шар на кончике пальца, а затем переносит его в другую руку. Катаре кажется, что он жонглирует настоящим, осязаемым предметом. Она никогда не видела, чтобы Зуко покорял огонь просто так, только во время тренировок или драк. Катара наблюдает, как огненный шар танцует сначала в одной его руке, а потом в другой, а затем, казалось бы, исчезает в рукаве Зуко — но потом вновь появляется в его ладони.Он поднимает на неё взгляд, видит восторженное выражение её лица и тут же роняет шар на пол каюты. Катара вздрагивает, а затем чувствует, как покраснела, когда Зуко ухмыляется и катит ещё один огненный шар по своей руке.— Ты обманул меня, — говорит она, слегка шлёпая его по руке здоровой ладонью. — Я забыла, что это всего лишь огонь. Шар выглядит почти как настоящий.Мгновение Зуко позволяет огоньку балансировать в воздухе, а затем делает вид, что разрезает шар надвое. Он ломается пополам, и вот у Зуко в руках уже два огненных шара. Катара зачарованно наблюдает, как он делает вид, что пытается поймать один из них. Шары отдаляются от его ладоней, и она смеётся, забыв на мгновение, что Зуко контролирует всё это пламя. Он делает ещё одну попытку схватить шар, и снова он пролетает вне его досягаемости.— Ну же, хватай его, — говорит Зуко.— Что?— Поймай его.Секунду она колеблется, вспоминая свирепое пламя Азулы, прижатое к её ладони. Затем она всё же протягивает руку, хватает крошечный шар и сжимает его в кулаке.И… ничего.Она медленно разжимает руку, и её ладонь оказывается пустой. Глядя на выражение её лица, Зуко ухмыляется, и она тычет его под рёбра.— Ты опять меня обманул! Это подло, — она понимает, что второй огненный шар тоже исчез, и чувствует разочарование. Зуко, кажется, это замечает.— Это правда утомительно, — говорит он. — Если честно, для таких штук требуется много усилий. Огонь должен двигаться быстро, с силой, а не медленно парить по воздуху. Хочешь верь, хочешь нет, но Дядя научил меня этим движениям в рамках продвинутых тренировок контроля над пламенем.— Это похоже на покорение воды.Он бросает на неё растерянный взгляд, и Катара решает уточнить.— Что ты только что делал? Это было очень похоже на движения покорителей воды. Я заметила, что когда ты покоряешь огонь и сильно замедляешь свои движения, то они становятся похожи на водные приёмы.Зуко, кажется, обдумывает её слова. Наконец он заговаривает.— Так говорил мой дядя. Он говорил, что мы все можем многому научиться, изучая покорение других стихий. Перенаправление молнии? Он научился этому, изучая покорение воды.— Интересно, какие приёмы покорения огня можно адаптировать для покорителей воды?Зуко приподнимается на локтях. — Что ты имеешь в виду?— Если Айро освоил форму покорения воды и применил её к покорению огня, то, конечно, можно сделать и наоборот.Катара и Зуко смотрят друг на друга, и в их взглядах сквозит интерес. Какие формы и движения могут быть у них общими?— Мы должны попробовать кое-что, — оживлённо говорит Катара.— Нет, не пока ты не почувствуешь себя лучше.— Я прекрасно себя чувствую.— Тебе всё ещё больно.Катара корчит ему рожу, не желая признавать, что он прав. По крайней мере, ей удалось провести достаточно целительных сеансов для того, чтобы кожа на руке срослась. С другой стороны, она всё ещё продолжает слезать. Катара хмурится.— Заражения ведь не будет, правда?— Есть большая вероятность, особенно с таким ожогом.— Спасибо, успокоил.— Всё будет хорошо, скорее всего, — отмахивается Зуко и садится. — Дай я посмотрю.Пару секунд Катара колеблется, но потом всё же протягивает руку, не глядя на него.— Плохо себя чувствуешь? — спрашивает он, ухватив её за запястье и слегка поворачивая руку.— Не совсем.— Головная боль? Лихорадка? Тело ломит?— Нет.— Значит, никаких признаков инфекции. Однако следи за красными полосами, появляющимися вокруг ожога. — Он отпускает её запястье.— Хорошо, буду следить, — обещает она ему. Ей хотелось бы побольше узнать об ожогах. Разве она не должна быть хороша в исцелении? Почему у неё так мало знаний о травмах? Катара печально смотрит на свою руку, чувствуя стыд от того, как она когда-то обошлась с целительницами Северного Племени Воды. Может быть, если бы она была достаточно скромна и стала посещать их уроки, она уже исцелила бы свою руку...Она ловит себя на том, что рассказывает об этом Зуко. Он хмурится, когда она говорит о недостатке своих знаний в медицине.— Ну, я разбираюсь в ожогах только потому, что я покоритель огня. Почти каждого ребёнка в Стране Огня учат пожарной безопасности и лечению ожогов, — говорит он. — Ты не должна расстраиваться из-за того, чего не знаешь.— И всё же... — Катара сосредотачивается на своём исцелении, прижимая успокаивающую воду к ране. — Я вела себя так, будто эти женщины были ниже меня по положению только потому, что они были целительницами, а не воинами... — её щёки розовеют от воспоминаний.— Я проигнорировал половину того, чему меня учили, — говорит Зуко с сочувствием. — Мне не терпелось узнать более зрелищные штуки. Дядя всегда пытался убедить меня притормозить. Медитация, медитация, медитация, — добавляет он, произнося последние три слова в попытках подражать своему дяде. Катара смеётся.— Он не разговаривает так, — говорит она, толкая Зуко под рёбра.Он делает гримасу. — Хотел бы я посмотреть, как у тебя получится его изобразить.— Ах, — говорит Катара, стараясь понизить голос, — уж лучше три дня без еды, чем один без чая.Зуко прячет улыбку, а Катара будучи довольной собой улыбается широко. Она не испортит им настроение упоминанием об усиливающейся боли в руке. Она оборачивает ладонь ещё одной целительной перчаткой и прижимает воду к своей повреждённой коже, улыбаясь и придумывая новые чайные пословицы.Они разговаривают вплоть до глубокой ночи, и фонари в их каюте горят тускло.***Катара уснула.У Зуко не хватает духу разбудить её. Он использует воду из её фляги, чтобы намочить свежую повязку, и, внимательно наблюдая за её лицом в поисках признаков боли, начинает медленно обматывать повязку вокруг повреждённой руки.Она так и не сказала, что именно произошло между ней и Азулой. Он просто предположил, что Азула застала Катару врасплох — вероятно, когда она спала, — потому что не может такого быть, чтобы находящаяся в сознании и вооружённая Катара могла так сильно пострадать от Азулы. Но, возможно, было что-то ещё. Может, они друг-друга спровоцировали? Нет, конечно, это была вина Азулы. Он не может себе представить, чтобы Катара была намеренно жестока к его сестре.И где же она сейчас? Прячется где-нибудь? Планирует ещё одно нападение? Он не видел её со вчерашнего дня.Катара шевелится, когда он аккуратно подворачивает конец повязки. Он выжидает пару секунд на случай, если она проснётся, затем встаёт и крадучись уходит.Азула…Он видел, как она пыталась выпустить молнию в вороньем гнезде. Смотреть на это было жалко, и только тогда он заметил, какой худой и маленькой на самом деле выглядит его сестра. Она выглядела как... как…Он сам.Когда он был испуганным тринадцатилетним мальчиком, маленьким для своего возраста, бледным и полным страха перед отцом.Зуко хмурится.***Пошёл уже третий день после ранения Катары, и хотя она, кажется, с каждым днём набирает всё больше сил, пройдёт ещё какое-то время, прежде чем она физически сможет управлять кораблём целыми днями. Без её помощи невозможно двигаться дальше. Ему нужно постоянно разжигать двигатели, пока кто-то рулит.Зуко сидит в рулевой рубке, углубившись в карты и обдумывая возможные пути, когда слышит приближающиеся шаги.Он отрывает взгляд от карт.— Убирайся, — Зуко говорит ровно, без злобы в голосе.Азула пристально смотрит на него. Ему это совсем не нравится. Его сестра кажется ещё более неуравновешенной с тех пор, как обожгла Катару.— Я сказал, убирайся, — повторяет Зуко. — Или ты собираешься напасть и на меня тоже? — Он встаёт.Азула подходит к нему — и, к его удивлению, тянется к картам на столе.— Что ты делаешь? — резко спрашивает он.Она просматривает карты, а затем отбрасывает их в сторону.— Почему мы не двигаемся? — требовательно говорит она. Зуко стискивает зубы.— Видишь ли, Катара управляла этим кораблём, пока ты не решила обжечь её. И теперь она больше не может рулить. Так что мы не двигаемся. Забавно это работает, да?— Катара, — медленно повторяет Азула, словно что-то запоминая. Потом она поворачивается и уходит.— Ну и проваливай, — кричит ей вслед Зуко. Он ждёт ещё какое-то время, а потом снова садится и придвигает к себе карты.***Теперь Катара чувствует себя гораздо лучше. Ожог заживает должным образом, и её покорение воды почти восстановило свою прежнюю силу. Но, как бы то ни было, её хорошее настроение портит ссора, когда однажды вечером Зуко приносит ужин.— Спасибо, — говорит она, забирая у него тарелку. — Я хотела спросить… ты не видел Азулу?Зуко замирает на месте. — Что?— Азула, — терпеливо повторяет Катара. — Я бы хотела её увидеть.— Зачем? — безучастно спрашивает Зуко.— Чтобы простить её.— Ты что, шутишь?Катара кладёт палочки, отодвигает тарелку и смотрит на него.— Азула... не в своём уме. Может быть, у неё были галлюцинации или что-то в этом роде, но я уверена, что есть веская причина…— ... а может, и нет. Может быть, она сделала это просто ради забавы.Катара больше не чувствует голода. Она не хочет думать о том, что Азула намеренно причиняет ей боль. После всего, что она сделала для неё... это должно быть неправдой, должна быть веская причина...— Мне жаль её, — с вызовом говорит Катара. — И тебе тоже должно быть жаль. У неё никого нет…— Ты принимаешь жалость за прощение, — резко отвечает Зуко. — Послушай, бесчисленное множество людей пытались объяснить моей сестре, что, может быть, если она перестанет поджигать людей, у неё появятся друзья. И это не сработало. Она играет с тобой. Ты ведь понимаешь это, правда? Это Азула. Это то, что она всегда делает. Она заставляет тебя жалеть её. Вот почему она так легко тебя обожгла. И она сделает это снова, если ты и дальше будешь позволять ей манипулировать собой.— Это неправда! Ты не понимаешь. Я освободила Азулу из тюрьмы, я помогла ей…— Думаешь, это имеет какое-то значение для Азулы?Катара долго смотрит Зуко в глаза. И, наконец, она заговаривает. — Я доверяла тебе, — она делает паузу. — И даже после того, как ты меня подвёл, я снова тебе доверилась.— Но только в конце концов, — замечает Зуко.— В конце концов. Но я снова доверилась тебе. Так что, возможно, Азула и держит меня за дуру. Она разрушила мое доверие, — Катара смотрит на свою забинтованную руку. — Но я доверюсь ей вновь.Зуко долго молчит. И, наконец, он заговаривает.— Ты пожалеешь об этом решении.Катара прикусывает губу.***Она пристально смотрит на себя в зеркало.Ты монтр, ты монстр, ты монстр.— Монстр, — шепчет она себе.Собственная мать считала меня монстром… она, конечно, была права, но всё равно больно.И она должна верить в это. Потому что, ну что ещё есть? Что ещё есть в Азуле, принцессе Народа Огня?Никогда не забывай, кто ты.— Ты — монстр, — повторяет она себе.Она не дочь Урсы. Она не сестра Зуко.Дитя Озая, да и только. Такой же монстр, как он.И больше ничего в ней нет.Ничего больше.Позади неё, в зеркале, семейный портрет колышется, как вода. Глаза Азулы распахиваются шире, и она оборачивается.Ничего. Просто глухая стена.Но когда она вновь смотрит в зеркало, то снова видит портрет там, на стене. Урса и Зуко стоят с двух сторон от неё, будто стражники.Она вглядывается в золотистые глаза матери, пока её разум не переключается снова, и она не чувствует аромат белых роз.***Катару всегда учили помогать другим и подходить к ним с открытым сердцем и разумом. Она была продуктом своей среды: в сплочённой деревне на Южном Полюсе никто не мог позволить себе быть подлым или эгоистичным. Все должны были помогать друг другу. Таков был менталитет всей деревни.Поэтому, Катару, разумеется, шокировало то, что она чувствует подозрительность и недоверие. Предательство Джета было первым из нескольких болезненных уроков.И слова Зуко врезались в её память так болезненно, что она почти дрожала, пока он говорил. Она играет с тобой... она снова обожжёт тебя...Она и правда была слишком доверчива? Какова степень сумасшествия Азулы? Впервые с тех пор, как они покинули Страну Огня, Катара размышляет о её мотивах.Азула сбежала из тюрьмы, села на корабль (где она ничего не делала, в то время как Катара и Зуко работали целыми днями), и теперь они направлялись к месту, которое указала именно она.И всё это было бы невозможно без Катары. Катары, которая помогла Азуле сбежать, которая позволила ей остаться на корабле, которая убедила Зуко взять курс на Солнце.К горлу Катары подкатывает тошнота. Быть может, она неосознанно помогала Азуле строить какие-то злые козни? Неужели всё это безумие — лишь фасад? Неужели Азула нарочно обожгла Катару, чтобы насладиться её болью? Как сильно Азула, должно быть, смеётся над ней... Духи, она просто хочет узнать, почему.Прощение. Аанг всегда проповедовал прощение.Но её гнев нарастает, как волна.***Она сидит на мостике. Прошла всего неделя с тех пор, как Азула обожгла её, но она уже чувствует себя намного лучше. Голова у неё ясная, аппетит вернулся, и резкая сильная боль в руке притупилась до отдалённых приступов. Кожа на ладони кажется ей странно тугой, и брать вещи повреждённой рукой всё ещё больно, но — по большей части — она зажила. На взгляд Катары это заняло слишком много времени, хоть Зуко и утверждает, что при обычных обстоятельствах такой ожог заживал бы месяцами.Катаре нравится бывать на мостике. Океанский бриз освежает, и она может разглядывать бесконечный океан. Завтра она спросит Зуко о продолжении их путешествия. Они не могут позволить себе провести ещё один день на якоре.Её внимание привлекает какое-то движение: Азула чинно прогуливается по палубе вдоль перил. Она останавливается и, не сводя глаз с моря, обеими руками вцепляется в перила.Она играет с тобой... она снова причинит тебе боль... просто играет в игры...Катара долго наблюдает за Азулой.Затем она встаёт и пересекает палубу, чтобы подойти к девушке. Начинается небольшой дождь, и его капли эхом отдаются по металлу. Катара подходит к Азуле как раз в тот момент, когда девушка отворачивается от кабестана.— Азула. Мне нужно с тобой поговорить.Азула не показывает, что слышала её, но Катара знает, что говорила достаточно громко. Погода зябкая, и изменение температуры вызывает боль в руке. Она делает глубокий вдох.— Зачем ты сделала это?— Сделала это? — повторяет Азула, и Катара не может понять, смеется она над ней или нет. Она сжимает руки в кулаки, чувствуя, как напрягается правая. Тупая боль прямо в центре ладони усиливается.— Ты меня обожгла. Зачем?Азула слегка наклоняет голову, и из кончика её пальца вырывается маленькое голубое пламя, но Катара чувствует вспышку гнева, а не страха. Дождь начинает идти сильнее. Если Азула думает, что может устрашить её, заставить её бояться…… как она сделала, когда случилось это, когда Катара была так сбита с толку, беззащитна, а её фляга с водой опустела несколько часов назад…— Ты действительно думаешь, что снова обожжёшь меня? На этот раз я смогу себя защитить! — огрызается Катара, разжимая кулаки и поднимая руки. Вокруг неё начинает собираться дождевая вода. — Скажи мне! Скажи мне, зачем?— Я не знаю, — Азула говорит ровно, без эмоций. Пламя мерцает на кончике её пальца, но не становится больше.Ярость перекрывает удивление Катары её ответом. — Назови мне причину! Любую причину! — Катара замораживает воду, и несколько ледяных копий вонзаются в рукава Азулы, пригвоздив её к кабестану.— Я не знаю, — повторяет Азула с чуть большей злобой в голосе, и Катара тянется вперёд и хватает её за руку, почти желая, чтобы девушка начала драку, желая, чтобы она использовала покорение огня только для того, чтобы Катара могла ответить ей. Но даже тот единственный огонёк на кончике пальца Азулы погас, и она не делает ни малейшего движения, чтобы вырваться из ледяной хватки Катары.— Скажи мне, — требует Катара, придвигая своё лицо к лицу Азулы почти вплотную, и что-то в девушке, кажется, разбивается. Она морщится.— Я не знаю! — кричит она, и тут огонь внезапно вспыхивает в её руках, ледяные копья тают, и Азула убегает от своей обидчицы. Катара напрягает все свои силы: она бросается за Азулой, сворачивает воду в хлыст и ударяет им по палубе позади девушки… как вдруг кто-то хватает её за запястья. Несколько секунд она отчаянно сопротивляется.— Стой, — говорит Зуко. — Катара, остановись.— Но это несправедливо! — слова вырвались прежде, чем она смогла остановить их, прежде, чем она поняла, что именно говорит. — Совсем несправедливо, — повторяет она снова, на этот раз тихо, и её голос срывается на последнем слове.— Я знаю.***Азула крадётся. Сейчас всё тихо. Она снова выходит на палубу, но ни брат, ни покорительница воды не замечают её. Они стоят на противоположной стороне палубы, всё ещё там, где они были, когда Азула сбежала, за исключением того, что покорительница воды держится за Зу-Зу очень крепко, и он говорит что-то слишком тихо, чтобы Азула могла услышать.Азула ждёт, но ни её брат, ни покорительница воды не двигаются ещё долго.