Книга 5. Глава 32. Личные интересы. Часть 5 (1/2)

С усталым стоном я рухнул на пассажирское сиденье «Мустанга», закрыл глаза и позволил себе откинуть голову назад. Дверь все еще была открыта, а моя правая нога все еще стояла на тротуаре, и я не собирался сдвигать их какое-то время.

К счастью, Адриенна была терпеливой. Она села с водительской стороны, закрыла дверь и взглянула на меня. «Устал?»

Я приподнял сонное веко и злобно посмотрел на нее. «Как ты думаешь?»

После разговора о чувстве вины и кремации мы с Эмбер вернулись в квартиру Линн, чтобы поесть и пообщаться. С их заискиванием перед Адриенной, девочки нашли время, чтобы выразить мне свои добрые пожелания, чтобы я выздоравливал, и поблагодарить меня за то, что я не слишком сильно пострадал. К тому времени мои волосы снова выросли в очень тонкий слой пуха, и всем хотелось потереть мою голову. И, конечно же, у всех была масса вопросов.

Пейдж тоже была там, заранее договорившись о том, чтобы приехать учиться с Бертом, не зная, что я приеду. Линн, в частности, была в мрачном настроении, так как Адриенна рассказала ей об Элис, но ей пришлось уйти на занятия, так и не получив возможности поговорить со мной об этом. Другие девушки приходили и уходили, и я обнаружил, что мне нужно повторить многое из того, что я уже объяснил, когда прибыли Шафран, Ивонн и Марси.

К счастью, хотя они задавали много вопросов, никто не заставлял меня делать что-то действительно тяжелое, и общение с девушками действительно помогло мне отвлечься. Но у меня все еще оставалось мало энергии, и через некоторое время стало ясно, что я устал, и Адриенна объявила, что нам пора собираться.

«Может, нам пора домой», — предложила она теперь, когда мы были в машине. «Уложить тебя в постель, и я имею в виду «постель», как для сна. Пока тебе нужно спать каждый день, а сейчас уже поздно».

Моргнув обоими глазами, я глубоко вздохнул и покачал головой. «Не могу. Ты же знаешь, я не могу».

«Конечно, можешь. Ты уже так долго её откладывал. Еще один день не будет иметь большого значения. Если она находится под домашним арестом, ты знаешь, что она все равно будет там, когда ты приедешь. Ты только что был эмоционально выжат, разговаривая с Эмбер обо всем. Тебе нужен перерыв».

«Мне всегда нужен перерыв. Всегда есть что-то ещё, более срочное. Каждый раз, когда я был готов пойти навестить ее, что-то еще происходило. Может быть это судьба. Может быть я не был готов поговорить с ней. Может быть, были какие-то вещи посерьезнее. Или, может быть, какое-то высшее существо просто любит издеваться надо мной».

«Издевается оно или нет, это высшее существо должно немного тебя любить. Ты не можешь сказать, что прожил плохую жизнь, и, что более важно, ты все еще жив, несмотря на всё, что произошло».

«Верно-верно». Я сделал глубокий вдох. «Конечно, может быть, и нет высшего существа. Может, это просто совпадения. Я не собираюсь утверждать, что знаю, что правильно, или есть ли вообще правильный ответ. Я точно знаю, что не могу сидеть на заднице. и ждать, пока Судьба придет ко мне. Мне приснился сон о том, как могла бы сложиться моя жизнь в следующие четыре месяца, и это было здорово. Возможно, это было не идеально, но все же было слишком хорошо, чтобы быть правдой».

«Ну, за исключением того, что меня все время не было».

«Да, эта часть определенно отстой». Я вздохнул. «В остальном, однако, мы оба знаем, что мне бы понравилось, если бы моя жизнь действительно сложилась таким образом или, по крайней мере, как-то похоже. Но этого не происходит. Люди умерли. Отношения не изменились, волшебным образом починив себя. «Жили долго и счастливо» не настанет для меня само по себе. Я должен сделать шаг вперед и ЗАНИМАТЬСЯ вещами».

«Например пойти к ней сейчас, вместо того чтобы откладывать ее на другой день».

Я кивнул. «Эмбер была права. Это полное клише, но жизнь драгоценна. Каждый вдох, который я делаю, может быть моим последним. Так что я больше не буду ждать. Я не позволю себе останавливаться из-за нерешительности или беспокойства по поводу «что, если». Итак, я решаю, чего я хочу, и то, чего я хочу, так это быть с ней и быть со своим сыном. Не потому, что я «должен», а потому, что я хочу».

Адриенна кивнула и улыбнулась мне.

«Так что больше не нужно ждать», — твердо заявил я. «Больше не нужно откладывать дела на другой день. Конечно, она не родит еще несколько месяцев. Конечно, она совершенно здорова, защищена и в порядке. Но я думаю, что давно пора перестать позволять себе отвлекаться. Что если что-то случится? Что, если возникнут другие проблемы? Она заслуживает того, чтобы быть в приоритете, а я пренебрегал ею слишком долго».

«Ты все еще собираешься выполнить свой план?»

Я кивнул. «Чертовски верно».

«Ты уверен, что это то, что ты хочешь сделать?»

Я несколько раз моргнул, улыбнулся Адриенне и спросил: «Ты сама когда-нибудь сожалела об этом?»

Адриенна, слабо улыбнувшись мне в ответ, покачала головой и ответила: «Ни на секунду».

«Тогда давай проедемся».

***

Случайный луч солнечного света разбудил меня, и на секунду я запаниковал, что, вопреки моим желаниям, Адриенна привела меня домой в Беркли и уложила спать. Но когда я резко поднялся и повернул голову влево и вправо, чтобы осмотреть окрестности, я понял, что все еще нахожусь в «Мустанге» и что Адриенна припарковала машину под тенистым деревом в знакомом районе пригорода.

«Ты в порядке?» — спросила она со стороны водителя, озабоченно приподняв брови. Ремень безопасности Адриенны был отстегнут, и она держала свой Blackberry в руке.

Я несколько раз моргнул, чтобы стряхнуть паутину сна, и прижался к спинке сиденья. Когда я сделал это, то обнаружил, что заходящее солнце отражается в зеркале бокового обзора прямо мне в лицо, что и разбудило меня. Выпрямившись, так что ослепляющее отражение упало ниже на мое тело, я вздохнул и пробормотал: «Который час?»

«Около пяти», — ответила Адриенна, вытаскивая пакет «Зиплок» с бутылочками с рецептами внутри. «Кстати, ты должен принять следующий раунд лекарств».

Я застонал и взял сумку. «Ты дала мне поспать почти два часа?»

«Тебе это было нужно, особенно после того дня, который у тебя уже был».

Я вздохнул и занялся открытием бутылочек с рецептами и бутылок с водой. Мы покинули квартиру Линн после 15:00, что было позже, чем я ожидал изначально, но я все же полагал, что у меня будет достаточно времени поговорить с Ким до того, как ее отец вернется домой.

Но, может быть, больше нет. С одной стороны, это действительно не имеет значения; решение, к которому я пришел, в любом случае должно быть продиктовано мистером Фукузаки. С другой стороны, мне было бы легче сказать то, что я должен был сказать, БЕЗ устрашающего пожилого человека, смотрящего на меня.

Выпив таблетки, я ахнул и позволил затылку шлепнуться о подголовник. Сделав глубокий вдох, я собрался с силами и велел своему телу полностью проснуться. И, повернувшись к Адриенне, я кивнул и сказал: «Поехали».

Поджав губы, Адриенна выглядела так, словно хотела что-то сказать. Но вместо этого она просто пристегнула ремень безопасности, включила зажигание и отъехала от тротуара.

Через несколько минут мы свернули направо, на подъездную дорожку к очень знакомому дому. Выключив зажигание, Адриенна взглянула на меня и спросила: «Ты хочешь, чтобы я осталась в машине?»

Я покачал головой. «Нет, нет причин скрывать то, что будет сказано».

«Но это между тобой и Ким».

«Она все еще будет свободно говорить перед тобой, как и я. Это нормально». Я распахнул пассажирскую дверь и осторожно встал, мои конечности сначала почувствовали слабость из-за того, что какое-то время не двигались.

Когда я позвонил, не последовало немедленной реакции. Мы с Адриенной молча подождали, пока не стало неловко, и я снова нажал на дверной звонок. Когда прошло еще тридцать секунд или около того, Адриенна посмотрела на меня и предложила: «Может, ее нет дома?» Но как раз тогда мы услышали щелчок открывающегося замка, и она добавила: «…или, может быть, она там».

Я улыбнулся и посмотрел вперед. Несколько мгновений спустя Ким открыла дверь в фартуке и синем платке, удерживающем ее волосы. Ее голая правая рука прикрыла рот, когда он широко открылся, но даже ее рот проигрывал по сравнению с тем, насколько большими были ее глаза, когда она смотрела на нас.

«Привет, Ким», — поприветствовал я с настолько сильной улыбкой, насколько смог.

Возможно, мне следовало собраться с духом, пытаясь быть дальновидным, учитывая, как она отреагировала в первый раз, когда я зашёл к ней домой без предупреждения, не говоря уже о том, как она поступила так же в моем собственном сне в коме. Как и тогда, Ким бросилась вперед и КРЕПКО поцеловала меня.

Несмотря на слабость, мои ноги подогнулись лишь на мгновение, прежде чем я выпрямился и удержался в вертикальном положении, когда Ким обвила руками мою шею и сомкнула свои губы на моих. Я пошел дальше и позволил себе снова погрузиться в этот поцелуй, питаясь ее страстной энергией и используя ее, чтобы подпитывать мою уверенность в том, что это будет только первый поцелуй из многих, многих грядущих.

В конце концов, мы оба затаили дыхание. Мы отодвинулись друг от друга достаточно далеко, чтобы смотреть друг другу в глаза, и на лице Ким появилась обнадеживающая улыбка, когда она посмотрела на меня. Я посмотрел на нее, и в глазах у меня появился огонек. Она узнала это, ее выражение изменилось на любопытство, и я думаю, что впервые за долгое время она не совсем понимала, что я буду делать дальше.

«Прежде чем мы сядем и поговорим об этом, ты собираешься кое-что мне объяснить», — начал я, мой командный тон не допускал никаких возражений. «Расскажи мне о беременности матери, когда она вынашивала тебя, и о том, как она умерла».

Ким заметно побледнела и тяжело сглотнула. Но когда она ослабила хватку на моих руках, я крепко обнял ее, посмотрел ей в глаза и посмотрел на нее взглядом, который требовал ответов СЕЙЧАС.

Вздохнув, Ким на мгновение взглянула на Адриенну, прежде чем снова взглянуть на меня, когда она объяснила: «У моей матери была четвертая беременность, и сначала все было нормально. Не было никаких проблем с вынашиванием или родами моих трех старших братьев, и моя семья вела очень активный образ жизни. Моя мама продолжала работать. Они ездили на семейные каникулы. Мои братья очень увлекались спортом. Однажды моя мама отвела Джона на его футбольный матч; мой отец остался дома с Майком и Ником. Случайный мяч попал в мою маму. Ничего серьезного; ее даже не сбили с ног. Но в ту ночь она жаловалась на боли в животе, боли, которые оставались с ней до конца беременности. Ее врачи не могли их понять. Боли были непоследовательными, и каждая проверка говорила моим родителям, что и мать, и ребенок были совершенно здоровы».

Голос Ким затих, и свет в ее глазах погас, когда она смотрела в середину моей груди. Я крепче сжал ее, окружив ее силой и теплом, и она повернулась щекой в ​​мои объятия.

«Доктора так и не назвали моему отцу точную причину смерти», — продолжила Ким тихим голосом. «Все, что я знаю, это то, что всего через несколько мгновений после того, как я родилась, сердце моей матери остановилось. Они пытались сделать все возможное, чтобы ее оживить, но она ушла».

Адриенна села на подлокотник ближайшего дивана, прикрыв одной рукой рот, а другой обхватив живот.

«У моего отца не было ни ответов, ни причин. Он винил футбольный мяч и хотел подать в суд на мальчика, который его бросил. Он вытащил Джона из своей футбольной команды и вместо этого толкнул Майка и Ника в баскетбол. Мне не разрешали заниматься организованным спортом… когда-либо, правда. Я играла только дома с моими братьями. Он всегда очень защищал меня и был параноиком, что мне когда-либо могут причинить вред. Так было всегда».

Я понимающе кивнул, обеими руками обхватил щеки Ким и приподнял ее лицо, чтобы она посмотрела мне в глаза. Теперь, когда последняя часть головоломки была у меня в голове, я ничего не сказал. Вместо этого я своими глазами хотел, чтобы Ким поняла, что я наконец-то понял, кем я ей был нужен для неё:

НЕ её Мастером. По крайней мере, не в общепринятом смысле этого слова.

О, я понял вскоре после того, как очнулся по-настоящему, что моя фантазия в коме, когда Ким оказалась НЕ сабмиссивом, на самом деле была не чем иным, как принятием желаемого за действительное. С таким исходом мне было бы намного легче справиться. Если бы стереотипно сдержанная, покорная японская гейша была не чем иным, как фасадом — если бы она была действительно способной молодой женщиной, которая просто манипулировала мной, чтобы я взял на себя роль для нее, в то время как она могла реально позаботиться о себе — тогда я был бы абсолютно снят с крючка. В моих грёзах всё, что я должен был сделать, это быть «собой», не меняя ничего в моем образе жизни и не предпринимая никаких шагов к улучшению.

В мечтах мне ни хрена не пришлось делать. Ким проделала всю работу, чтобы убедить своего отца позволить ей вернуться в мою жизнь, и все решение легло мне на колени вместе с аккуратным поклоном. Она оставалась дома, пока не родится ребенок. Мне пришлось поиграть в гарем с DJ, Адриенной, Сашей, Энди, Брук и даже с Авророй. И, в конце концов, Ким приходила с прекрасным букетом радости, приготовленным и доставленным, и мне даже пальцем не пришлось пошевелить.

Хорошо.

Но я знал, что в реальности все будет не так просто, начиная с Ким.

В ту ночь Синко де Майо в спальне Пейтон я пришел к нескольким осознаниям: что Ким была умной девушкой. Что она знала, что я не принадлежу к типу «Мастеров». Что она любила меня за «меня», помимо того, что верила в человека, которым я мог стать. И в конце концов я понял, ПОЧЕМУ Ким позволила мне слепым войти в дом своего отца, чтобы объявить о беременности:

Потому что она ожидала, что я проиграю.

Когда я остановился, чтобы подумать, Ким, вероятно, была самым умным человеком из всех, кого я знал — всегда наблюдала, всегда думала, всегда рассчитывала. Ким знала своего отца. Ким знала меня. Она знала, как он отреагирует на известие о ее беременности: паранойей. Она знала, что он не позволит ей покинуть дом без защиты, не говоря уже о том, чтобы остаться в колледже, в пятидесяти милях от дома, где он не может за ней присматривать. Она знала, что он не подпустит ее ближе чем на сотню ярдов к футбольному мячу или любым другим летающим объектам, которые могут ударить ее и вызвать боли в животе посреди ночи. И она определенно знала, что он не доверит ее безопасность парню, который даже не любит ее в ответ.

Неважно, женюсь я на ней или нет. Если бы я БЫЛ ее женихом, он мог бы передать власть будущему мужу своей дочери, но даже это, как я полагал, было бы неудачным. Я кое-что узнал из разговора со своим отцом несколько дней назад: мистер Фукузаки был ее отцом, единственным, который у неё был. И независимо от того, какие еще близкие были у неё в жизни — в том числе и я — забота о ней в конечном итоге ложилась на него.

Взяв Ким за руку, я отпустил наши объятия и повёл ее в гостиную. Адриенна осталась сидеть на подлокотнике, а мы с Ким сели на другой диван, наши колени были наклонены друг к другу, а я держал ее руки в своих. И после глубокого вздоха я начал с заявления: «Я бы не бросил тебя в ту ночь, когда мы сказали твоей семье, что ты беременна. Я бы не бросил тебя, если бы не одно обстоятельство».

На глазах у Ким были слезы, когда она пробормотала: «Я сказала тебе идти».

Я медленно кивнул. «Последние несколько месяцев я ругал себя за то, что не стал сильнее в тот момент, за то, что умолял тебя пойти со мной и просил вместо того, чтобы командовать. Твой отец, безусловно, командовал, приказывал тебе подчиняться. Долгое время Я думал о моих недостатках как «Мастера», о не соответствующим тоне или громкости. Размышлял, мог ли я когда-либо заставить себя быть таким, чтобы кричать на тебя, как он сделал. Берт и Виктория твердили мне собраться, быть более решительным, взять доминирующую личность, которую я показывал в спальне, и перенести ее в мою повседневную жизнь. Я не думал, что смогу это сделать. Я ВСЁ ЕЩЕ не думаю, что смогу это сделать. Но теперь я понял, что мне не нужно это, потому что, хотя я был сбит с толку и думал, что должен быть таким, теперь я понимаю, что нет. Потому что ТЫ не хочешь, чтобы я был таким, не так ли?»

Смахнув слезы, Ким слегка улыбнулась мне и покачала головой.

«Виктория однажды сказала мне, что мое сочувствие — не слабость. Скорее, это был ключ к тому, чтобы стать ТВОИМ Мастером. Конечно, она также поощряла меня становиться более доминирующим, так что не похоже, чтобы она обо всём этом догадалась. Суть: Я позволил своей голове затуманиться всей этой штукой с доминантным альфа-самцом вместо того, чтобы признать, что тебе действительно нужно от меня. И, несмотря на все твоё настойчивое желание, чтобы я был твоим «Мастером», ты действительно влюбилась в мое сочувствие».

Улыбка Ким немного расширилась.

«Я бы не оставил тебя в ту ночь. Если бы ты решила остаться со мной, я бы прошёл через ад, чтобы удержать тебя со мной и будь прокляты желания твоего отца. Но ты отпустила мою руку. Ты сказала: «Просто иди»… дважды. И даже когда я сопротивлялся Майку, отталкивающему меня, ты протянула ко мне руку ладонью и сказала, чтобы я «остановился». И ты знаешь, что я сделал?»

Ким улыбнулась. «Ты остановился».

«Я сделал. Потому что, что бы ни происходило, ты хотела, чтобы я сделал именно это. Может быть, настоящий «Мастер» бросил бы вызов твоему отцу и защитил бы своё право владения тобой, несмотря ни на что, но ты всегда знала, что это не я. Ты говорила мне раньше, что знаешь то, что знаешь, и знаешь, чего не знаешь. И ты знаешь, чего хочешь, и знаешь, чего не хочешь. И -Я-, Мастер или нет, всегда буду уважать это». Я глубоко вздохнул, поднес пальцы к щеке Ким и нежно погладил ее, говоря: «Как бы это ни убило меня, я оставил тебя с твоим отцом, потому что ты этого хотела».

Ким улыбнулась и кивнула.

***

«Подожди-подожди-подожди-подожди», — произнесла Адриенна, подняв одну руку, как будто она была в классе, а другой потерла лоб. «Означает ли это, что Ким не покорная? Означает ли это, что она не хочет, чтобы ты был её Мастером? Потому что, мне очень жаль, но похоже, что ты пытаешься задним числом оправдать отказ от нее четыре месяца назад как «я всего лишь делал то, что она хотела, чтобы я делал», как будто она была нормальным, не сабмиссивным человеком».

Я усмехнулся и покачал головой, опустив руки на колени и повернувшись, чтобы посмотреть на Адриенну. «Нет, она все еще покорная, по крайней мере, в определенном смысле».

«Определенном смысле»? — скептически спросила Адриенна.

Я снова повернулся к Ким и улыбнулся. «В спальне, конечно. Ты не можешь притвориться, как ты любишь, когда я беру твое тело под свой контроль и делаю с ним всё, что хочу».

Ким покраснела, но одарила меня озорной ухмылкой.

«И во многих аспектах жизни ей гораздо удобнее быть ведомой, чем брать на себя инициативу». Я снова повернулся к Адриенне. «Подумай о любом случае, когда тебе было все равно, что мы ели на ужин. Может быть, у тебя были бы микроскопические предпочтения между стейк-хаусом и суши, но в конечном итоге ты была довольна тем, что я хотел съесть, потому что ты знала, что это сделает меня счастливее».

«Конечно».

«Теперь увеличь это, примерно в миллиард раз, на широкий спектр решений, которые должны быть приняты в любой день, и ты получишь то, что значит быть Ким. Она хочет хорошо выглядеть, но она хочет хорошо выглядеть для меня, поэтому она позволяет мне выбирать ее наряд, прическу и макияж. Зная, что я не особо разбираюсь в том, чтобы отдавать ей команды и принимать все эти мелкие решения Каждый Божий День, она научилась достаточно самореализоваться, чтобы выбирать свою одежду, укладывать волосы и всё такое. Но это помогает уменьшить мою ношу и, в конечном итоге, доставить мне удовольствие, и даже тогда она принимает эти решения, основываясь на том, что, по ее мнению, мне понравится».

«Потому что она любит тебя».

Я улыбнулся и снова посмотрел на Ким. «Потому что она любит меня. Я всё еще сомневаюсь, что заслуживаю ее, но она всё еще любит меня».

«Ты заслуживаешь меня», — заговорила Ким.

«Хотя он на самом деле не из мастеров-альфа-самцов», — прокомментировала Адриенна.

Я кивнул. «Ей не нужен мастер-альфа-самец. Вообще-то, у нее уже есть один: ее отец».

Адриенна нахмурила брови. «И разве она не хотела, чтобы ты заменил его? Потому что он ее отец, не может заботиться о ней вечно и не может дать ей детей и семью?»

Я покачал головой. «Да и нет. Да, она понимает, что он не может заботиться о ней вечно. Но нет, она не хочет клона своего отца. Скорее, она хочет быть СВОБОДНОЙ от своего отца».

Адриенна моргнула. «Я не улавливаю».

«Личность Ким дает ей утешение в защите, которую даёт ей отец. Его безусловная любовь и полная преданность заботе о ней заставляют ее чувствовать себя в безопасности. Каждую минуту своей жизни, от рождения до настоящего времени она чувствовала эту безопасность. Мой папа рассказывал мне о том, как в детстве позволял мне ползать по геодезическим куполам и как я никогда не смотрел вниз; никогда не осознавал, что он был рядом, чтобы поймать меня, когда я падал. Ну, Ким всегда смотрела вниз и всегда видела своего отца прямо под ней. Это часть, которую она любит. Вот почему её так привлекаю я и моя личность Белого Рыцаря».

«Потому что она знает, что если ты обязуешься защищать ее, ты сделаешь для этого абсолютно все, что в твоих силах», — закончила за меня Адриенна, обводя правую верхнюю часть ее головы.

Теперь Ким протянула руку и провела пальцами по моей ране, хотя и достаточно осторожно, чтобы не причинить мне никакой боли. «Мне очень жаль, что я не смогла навестить тебя в больнице. Мой отец не позволил».

«Это я должен извиняться за то, что почти оставил нашего сына без отца», — мрачно заявил я.

Ким закрыла глаза, глубоко вздохнула и на мгновение склонила голову.

«Кроме того, Берт сказал мне сегодня днем, что ты позвонила ему, чтобы проверить меня. Я знаю, что ты бы пришла, если бы могла». Глубоко вздохнув, я снова повернулся к Адриенне. «Но вернемся к теме: хотя отец, готовый поймать ее, это хорошо, но отец, всегда нависающей над ней, было не так приятно. Ким никогда не разрешали заниматься командными видами спорта. Ей никогда не разрешали никуда ходить без присмотра ее старших братьев. И, я предполагаю, что твой отец никогда даже не позволял тебе ходить на свидания с друзьями».

Ким покраснела и отрицательно покачала головой.

«Попадание в ловушку чрезмерной защиты отца не было тем, что она хотела воспроизвести. Ким знает, чего она хочет, и забота ее отца была препятствием для этих желаний, как и всего остального. Я являюсь прекрасным примером. Она хочет меня, и она хочет быть со мной, но она знает, что ее отец никогда не позволит ей уехать из этого дома, пока она еще беременна, а может быть, даже после этого».

«Так что ты собираешься с этим делать?» — спросила Адриенна. «Наконец-то бросить вызов его власти над ней? Приказать ей пойти с тобой и пусть он осмелится остановить вас обоих?»

Я покачал головой. «Нет, я позволю ей остаться здесь, пока не родится ребенок».

Адриенна моргнула. «Подожди, что ты собираешься?»

Я кивнул. «Эта беременность — разгар паранойи ее отца. Это как нападение на замок в его самой сильной точке. Это просто глупо».

«Но если ты знаешь, что Ким хочет быть с тобой…»

«Она будет, со временем. Но суть: она знает, что ДОЛЖНА быть здесь, потому что она все еще очень любит своего отца и знает, насколько важна для него ее безопасность. Это важно для НЕЁ. Даже выше того, чтобы быть со мной. Даже выше выпуска через полторы недели. Вот почему она сказала мне уйти в ту первую ночь. Хотя это убило ее, когда она это сделала».

«Да, я этого не понимаю. Ты сказал, что она сгорбилась, была побеждена, плакала и все такое. Не совсем то, что говорит язык тела человека, разыгрывающего ситуацию так, как она ожидала».

«Потому что даже если бы ее отец и я отреагировали так, как она ожидала, это не означало, что ей это НРАВИТСЯ. В идеальном мире ее отец не нервничал бы из-за этой беременности, и он позволил бы ей остаться в кампусе, остаться со мной и закончить степень. Она НЕ ХОТЕЛА бросать меня, хотя знала, что это должно произойти».

Адриенна нахмурилась. «Ладно, ладно, думаю, я все это понимаю. Но одного я все еще не понимаю: почему она просто не СКАЗАЛА тебе все это, прежде чем ты попал в ёбанную ловушку?»

Я вздохнул, закатил глаза и покачал головой. «Потому что, если она ДАЛА БЫ мне объяснение, это разрушит цель. Определенные уроки можно извлечь с помощью обучения. Другие уроки должны быть изучены из опыта. Если бы Ким сказала мне в тот момент, когда узнала, что беременна, что ей придется бросить школу и сидеть дома, пока не родится ребенок, я бы не понял. Тогда я еще не разбирался во всех этих Мастер-Саб вещах, не пришел к пониманию, которое у меня есть сейчас. Плюс, в некотором смысле, я думаю, что она действительно хотела проверить меня».

«Так это БЫЛ тест?»

«Думаю, две части», — сказал я, повернувшись к Ким и внимательно изучая ее лицо. Я хотел посмотреть, подтвердят ли ее реакции мои мысли. «Прежде всего, Ким хотела проверить мою самоотдачу. Зачать ребёнка в первую очередь было своего рода рефлексивной эмоциональной реакцией; я думаю, мы все это знаем. Нельзя сказать, что она не хотела ребенка. Она уже официально заявила, что хочет быть матерью больше всего на свете, и рождение ребенка вместе со мной только укрепит нашу связь в долгосрочной перспективе. Тем не менее, она хотела посмотреть, как я отреагирую. На самом деле, моя жизнь была бы намного проще, если бы мне ненужно было о ней заботиться. Она настроила меня на легкий выход: пусть о ней позаботится отец. Конечно, я мог бы взять на себя обязательство быть частью жизни моего сына, но если я уйду, если я переложу бремя ответственности на ее отца, то я докажу, что я не был тем мужчиной, в котором она нуждалась во мне. Это означало бы, что она действительно принадлежала своему отцу, по крайней мере, до тех пор, пока не появился ее настоящий мистер Единственный».