Книга 5. Глава 28. Картер. Часть 3 (2/2)

«Правило», о котором мы спорили, было рутиной, которую мы разработали всякий раз, когда она выходила из дома. Я знал, что ей иногда нужно заниматься сексом, чтобы почувствовать твердый, пульсирующий член глубоко внутри нее. Но вместо того, чтобы обижаться на нее за то, что она искала этого удовольствия за пределами этого дома, я был полон решимости напомнить ей об удовольствии, которое ждало ее прямо здесь.

«Правило» заключалось в том, что я должен был съесть её, когда она вернется домой. Для меня это было важно, условие, которое я поставил, когда она впервые выразила потребность найти свое сексуальное удовлетворение вдали от меня. Независимо от того, какое удовольствие она получала от парня или парней, с которыми ей просто приходилось быть вместо меня, я хотел, чтобы ее последний оргазм за ночь был у меня на языке. Мой. От мужчины, который любил ее больше, чем любой другой мужчина.

Я даже не просил, чтобы она отвечала взаимностью. Мне не нужен был минет, не нужен был собственный оргазм. Мое удовлетворение было в ЕЕ удовлетворении, и после вечера, проведенного вдали от этого дома из-за того, что МОИ слова причинили ей боль, я был должен исправить это. Может быть, она уже занималась сексом сегодня вечером, и ее оргазм на моем языке был бы просто вишенкой на вершине. С другой стороны, может быть, она не занималась сексом сегодня вечером и весь вечер только разговаривала со своими подругами, так что ее оргазм на моем языке будет «единственным». Конечно, она велела мне уйти, не трогать ее. Но для меня это было важно.

«Ты не хочешь этого делать», — предупредила она, когда я уткнулся носом в трещину ее задницы.

«Да, хочу», — сразу же ответил я, и она зашипела, когда я отодвинул ремень ее трусиков в сторону и засунул язык в ее морщинистый анус.

«Картер …» выдохнула она, когда ее сфинктер сжался вокруг моего скользкого языка. «Это был долгий день, и я вся в грязи. Дай мне принять душ».

«Ты мускусная. Мне это нравится», — ответил я, прежде чем возобновить работу с анусом. Все еще сидя на корточках, я взял ее трусики и тоже стянул их вниз, оставив ее одетой только в высокие туфли и бюстгальтер. Я протянул руку, чтобы схватить ее таз с обеих сторон, прижимая ее тело к моему лицу, так что мой нос прижался к щели её ягодиц, и я втиснул свой язык в ее прямую кишку так глубоко, как мог.

Кэмерон немного неловко поерзала. Ей не нравилась анальная игра, и, конечно, именно поэтому я так много баловался с ее анусом в последнее время. Это был просто мой образ действий: раздвигать границы. Я получал это: заставлял людей делать то, что они не хотели делать. Даже ее. Я никогда не чувствовал такой гордости за себя, как когда я доводил ее до оргазма своим языком или пальцами в ее заднице, доводил до оргазма, несмотря на ее дискомфорт.

Она всегда позволяла мне делать это, как компромисс между вагинальным или анальным сексом. Я, конечно, хотел полового акта. Если бы удовольствие от проникновения было тем, что ей нужно, я был бы счастлив подойти и выполнить свой долг. Мы не были родственниками по крови. Риск появления младенцев-мутантов отсутствовал. Не было никаких рациональных причин, кроме ее нежелания поступать так со мной. Она знала, что это мой святой Грааль желания, и в процессе возведения всех ее защит вокруг этого единственного недопустимого поступка я заставил ее пойти на компромисс практически во всем остальном. Оральный секс, сосание грудей, трах по телу и хот-дог ее булочки были довольно обычным явлением. Ей не нравилось, как я ласкал ее задницу, и ей определенно не нравилось, что я писаю на нее в душе, но эти вещи она позволяла мне делать время от времени, если это означало, что я перестану приставать к ней по поводу того, чтобы засунуть свой член в одну из ее двух дырочек.

К сожалению, ЭТА привилегия была зарезервирована для более слабых мужчин. Её членов где-то еще… иногда. Не каждый раз. Но я имел в виду то, что сказал о том, что узнаю достаточно скоро. Ей никогда не приходилось говорить мне устно, занималась ли она сексом той ночью. Киска не лгала.

В тот момент, когда я получил хороший обзор на ее половые губы, я мог сказать, проникали ли в ее во влагалище или нет, хотя иногда было трудно сказать, сделал ли это дело мужской член или один из фаллоимитаторов ее подруги. Тем не менее, я чувствовал запах или вкус, позволила ли она мужчине кончить в нее, но она знала, как сильно я ненавижу такие случаи и как они были действительно редкими. В ту ночь в августе прошлого года, когда она не пришла домой, она пришла домой с пустым влагалищем, но я все еще почувствовал запах спермы в ней, и я сразу же перестал её есть. Сказать, что я был зол, было бы преуменьшением. Она сказала мне, что не стала бы этого делать, она позволила мне поверить, что хранит себя для меня. И, черт возьми, я не собиралась высасывать кремпай другого мужчины или даже намек на него. Я вырвался наружу в праведной ярости и тут же выебал до чертиков первую девушку, которая встретилась на моем пути. Оказалось, что это была даже не одна из моих гаремных девушек, а какая-то случайная шлюха, которая ночевала с Сэмом.

С тех пор Кэмерон была очень осторожна, не позволяя своему любовнику (или любовникам) выстрелить внутри нее, и она всегда заставляла их надевать презерватив или иным образом вытаскивать. По крайней мере, так было… до сегодняшнего вечера.

Сегодня вечером она намеренно подарила мне пизду, полную спермы.

Кэмерон упиралась в стену, пока я ласкал ее задницу. Она еще дважды предупредила меня, что я не хочу быть там внизу, но я игнорировал ее предупреждения, пока она, наконец, не сняла платье и трусики и не развернулась так, что ее спина была прижата к стене, а ее ноги были расставлены.

Она была великолепна, одетая только в эти туфли и бюстгальтер. Она открыла для меня свою промежность, глядя вниз блестящими глазами, когда я вернул лицо назад, чтобы сделать свой первый лиз ее насыщенной киски. Но только после того, как соленый вкус начал проникать в мой мозг, я понял, что покрывает мой язык. И в ужасном ужасе я выплюнул грязную сперму и качнулся назад так быстро, что тут же растянулся на заднице.

«ЧТО ЗА ХУЙНЯ??!» — закричал я в полном шоке.

Кэмерон самодовольно пожала плечами. «Сказала же тебе, что ты не хочешь быть там внизу».

В ярости я вскочил на ноги и отреагировал так же, как и со всеми моими девочками, когда они меня злили. Я поднял руку и приготовил ее для удара. Но как только моя рука начала двигаться вперед, я остановил ее движение вперед. Кэмерон уже вздрагивала, уже готовилась к удару. Но я остановил руку и исказил свое лицо рычанием бледной ярости, в то время как мое неподдельное отвращение к тому, что она только что заставила меня попробовать, столкнулось с моим святым благоговением перед Единственной Истинной Любовью моей жизни.

Я никогда раньше не бил Кэмерон, и я не хотел начинать сейчас, что бы она не сделала со мной. Мы много ссорились на протяжении многих лет из-за того, как я относился к своим девочкам, и из-за ее дружбы с Келли. Я много угрожал, а Кэмерон много позировала, говоря, что я не владею ею, не контролирую ее и что она может жить своей собственной жизнью. Она знала, что я никогда не бил ее, знала бессилие моей ярости, когда дело доходило до того, чтобы злиться на нее. Ей принадлежало мое сердце, и она неоднократно пользовалась этой силой, чтобы заставить меня так или иначе изменить свое поведение.

Может быть, это то, чего она пыталась этим добиться, преподать мне урок о бессердечном отказе от жизни Элис.

Может, она просто хотела потрахаться со мной, сунуть мне это в лицо (буквально).

Какими бы ни были ее мотивы, было ясно, что Кэмерон теперь знала, что я не трону ее пальцем в отместку. Я был зол, и она знала, что я зол, но она уже стояла прямо и одаривала меня своей самодовольной ухмылкой, зная, что моя поднятая рука никогда не ударит, никогда не повредит ей.

По крайней мере, я никогда не причинил вреда ей.

«Красная дымка» все еще требовала мести, и, не говоря ни слова, я повернулся и вышел из комнаты. Кэмерон не последовала за мной, возможно, полагая, что она выиграла, и я поджал хвост, убегая. Я не знаю точно, как она отреагировала, когда я ушел, гордо улыбнулась ли она ране, которую нанесла мне, или она сломалась, заплакав от боли, которую она должна была осознавать, которую я чувствовал в своем сердце из-за ее предательства. Всё, что я знаю, это то, что она не сразу вышла из своей комнаты.

Она вышла из комнаты только тогда, когда услышала крики.

***

Никто не пришел на помощь Ребекке, не сразу. У нее не было соседки по комнате после того, как Элис ушла, поэтому она была совершенно одна и беспомощна, когда я ворвался в комнату, пока она спала.

Двое младших, Джессика и Одри, жили в комнате по соседству. Они были первыми, кто прибежал. Стервозная Джудин и грудастая Мэри прошли через холл. Они прибыли вскоре после этого.

Никто из них не собирался вмешиваться. Никто из них не знал, ПОЧЕМУ я выбивал дерьмо из Ребекки, но все они знали, что лучше не вставать между ней и опасностью. Они не особо хотели смотреть, но и не уходили. И как бы громко Ребекка ни плакала, ни умоляла кого-то, кого-нибудь, чтобы ей помогли, даже ОНА должна была понимать, что ни одна из других девушек не выступит в ее защиту.

Конечно, Кэмерон, вероятно, спасла Ребекке жизнь, хотя ей потребовалось время, чтобы добраться сюда с другой стороны дома. Я не говорю, что намеренно забил бы до смерти свою девушку с самым долгим стажем работы, но и не думаю, что когда-либо раньше был так зол. По крайней мере, прибытие Кэмерон определенно избавило ее от боли. Я был далек от утихомиривания своего гнева, и я бы продолжал бить ногами и кулаками намного дольше, если бы Кэмерон не пришла. И действительно, кто знает, сколько еще ущерба я мог нанести?

К несчастью для Ребекки, первым побуждением Кэмерон было попытаться остановить МЕНЯ. Плохая идея. Я бы не стал ее бить, но я не позволил ей долго висеть на моих руках или торсе, прежде чем отшвырнул ее в сторону и снова начал бить Ребекку. И только после того, как первые пять попыток потерпели неудачу, ей пришла в голову мысль прикрыть тело Ребекки своим собственным. И только когда я понял, что будет слишком хлопотно пытаться ударить Ребекку вокруг Кэмерон, я, наконец, сдался и вышел из комнаты.

Только тогда Элис, наконец, спустилась из комнаты для гостей наверху. Мы встретились в холле, но выражение моего лица, должно быть, было устрашающим, потому что она тут же опустила взгляд и улеглась на пол, свернувшись калачиком, как будто пытаясь раствориться в невидимости. Это было хорошо, что она сделала, потому что, как я уже сказал, я был далек от утихомиривания своего гнева, когда вмешалась Кэмерон, и на мгновение я подумал о том, чтобы излить свой гнев на нее. Но вместо этого я удалился в свою спальню, чтобы смотреть в окно и кипеть от праведной ярости.

Я не виноват, что мне пришлось пойти и избить Ребекку. Кэмерон была той, кто заслужила наказание за то, что вошла в мой дом с пиздой, полной спермы. Кэмерон заслужила наказание за то, что заставила меня попробовать ужасную сперму. И это была вина Ребекки, что она была лучшей подругой Кэмерон в доме, что заставило меня наброситься прямо на нее.

Я чувствовал себя полностью оправданным в своих действиях. Сука действовала нестандартно, и суку нужно было поставить на место. То, что рассматриваемой «сукой» на самом деле была Кэмерон, не имело значения. То, что Ребекка не сделала ничего плохого, тоже не имело значения. Кэмерон поставила Ребекку на линию огня, сделав ее доверенным лицом, сделав ее «лучшим другом». Теперь Кэмерон дважды подумает, прежде чем перечить мне, зная, что, хотя я никогда не причиню ей прямого вреда, я более чем готов наброситься на одну из ее драгоценных «девочек» вместо нее.

Тяжело дыша, я сел в кресло за столом и повернул его, чтобы посмотреть в окно на ночное небо. Тяжело дыша, я вытянул пальцы и осмотрел ущерб, нанесенный им в своей вспышке насилия.

Тяжело дыша, я взглянул на свою промежность и понял, что я тверд как скала.

Адреналин сделал это со мной, и опять же, это была не моя вина. Кэмерон была той, кто меня рассердила, и, если мир справедлив, Кэмерон должна была заставить мой член сдуться. Но я уже знал, что она откажется. Хотя я не чувствовал ни малейшего сожаления по поводу того, что я сделал, я был достаточно умен, чтобы признать, что ОНА не почувствует того же чувства справедливости, что и я. Она, вероятно, возненавидела бы меня за то, что я сделал, и, поскольку я никогда не мог ЗАСТАВИТЬ ее сосать мой член, я был достаточно умен, чтобы понимать, что она не станет меня обслуживать сегодня вечером.

Поэтому я нажал кнопку интеркома, ведущую в комнату Ребекки, и рявкнул: «Одри, иди сюда!»

К ее чести, Одри не задержалась. Бедняжка была напугана до полусмерти, когда она появилась в моей комнате, ее глаза были ОГРОМНЫМИ, когда она уставилась на меня в ужасном страхе. Но когда я щелкнул пальцами и указал на свою промежность, она просто шумно сглотнула, а затем двинулась вперед и упала на колени.

Одри заткнула рот и ее вырвало, когда я схватил ее за затылок и удерживал свой член прижатым к ее горлу слишком долго, но в остальном она неплохо справилась.

К сожалению для нее, она не получила меня в рот. К БОЛЬШЕМУ сожалению для нее, она не смазала свою задницу, что, впрочем, обычно и не делает девушка в три часа ночи, когда она спит.

Но это была не моя проблема. Я взял ее насухо, и как бы она ни кричала, я не останавливался, пока не залил ей задницу полностью.

***

Когда я, наконец, вышел, Кэмерон, Элис, Ребекка, Мэри, Одри и Джессика сидели за обеденным столом. Отсутствовала только Джудин, и она все еще восстанавливалась в моей спальне после того, как меня разбудила.

Для них было необычно находиться вместе утром не в воскресенье, но, возможно, после событий прошлой ночи они чувствовали себя в большей безопасности в большом количестве. Ребекка определенно пыталась спрятаться в тени Кэмерон при одном только взгляде на меня, не говоря уже о том, что она должна была обвинять Кэмерон в том, что та спровоцировала меня.

Ну что ж. Суки и их запутанная логика.

Когда я выдвинул свой стул во главе стола, Джессика поспешила пододвинуть ко мне тарелку с яйцами. Но вместо того, чтобы взять её, я сел прямо и холодно посмотрел через стол на мою бывшую сводную сестру.

«Кэмерон», — произнес я мягко, но твердо, — «в обозримом будущем тебе нельзя покидать этот дом без разрешения».

Кэмерон удивленно моргнула и нахмурилась. «Прошу прощения?»

«Думаю, ты слышала, что я только что сказал».

Скривив лицо, Кэмерон покачала головой и возразила: «Ты не владеешь мной. Ты не можешь говорить мне, куда и когда мне разрешено идти или не идти».

«Ты абсолютно права. Я не могу. Но сейчас я хочу сказать тебе, что твои действия имеют последствия, и если ты решишь покинуть это помещение, последствия будут».

Она сглотнула в настоящем страхе. «Картер, я думаю, ты раздуваешь все это до предела».

«То, что случилось с Ребеккой прошлой ночью, было весьма прискорбным. Было бы еще более прискорбно, если бы то же самое случилось с… скажем… Мэри?» — спокойно заявил я, не сводя глаз с Кэмерон, в то время как Мэри резко вдохнула и прикрыла рот обеими руками. «Выбор за тобой, сладкая. Пожалуйста, не стесняйся выходить и наполнять свою пизду спермой какого-нибудь мудака. Но если ты это сделаешь, тебя не будет рядом, чтобы остановить меня».

«Ну, может, Мэри не будет рядом, чтобы её побили».

Я пожал плечами и повернулся, чтобы посмотреть прямо на Мэри. «Если она хочет уйти, это ЕЁ выбор. С этим страшным миром, одинокой, без денег, без ресурсов и без рыночных навыков работы. Если она этого хочет, тогда она может идти».

Мэри не смотрела мне в глаза. Во всяком случае, она попыталась съежиться на стуле.

«И, конечно, если Мэри не будет поблизости, я полагаю, было бы ужасно прискорбно, если бы что-то случилось с… Джудин. Или Джессикой. Или Одри».

Теперь все девушки смотрели себе на колени, даже Элис. Кэмерон, с другой стороны, все еще смотрела на меня. Но она была явно потрясена, и ей не хватало своей обычной уверенности в себе.

Я смотрел прямо на Кэмерон, медленно кивая и повторяя довольно спокойно. «Выбор за тобой».

***

В конце концов, Кэмерон не пришлось выбирать. Больше она не выходила из дома без разрешения, но не по моему приказу.

Мама умерла той ночью.